Часодеи - дети Вероны. От ненависти до любви.

По возвращении в Черновод Норт проводил Василису в ее комнату. - А вот и наша невеста… - приветствовала их ждавшая там Елена. - Невеста? – удивленно переспросил Огнев-младший. - Да, Норт. Не далее как сегодня утром Василису сватал Марк – ответила графиня. – Второго такого жениха ей не найти… - Это уж точно… - не то пробурчал, не то прорычал наследник рода. Ему стоило огромного труда удержать себя в руках. «Так, Норт, спокойно… Никто не должен знать, что ты хочешь пригвоздить рапирой этого Марка словно бабочку. Ты все равно не сможешь признаться в своих чувствах…» Взгляд юноши был прикован к сестре, а руки непроизвольно потянулись к ее талии. Хотелось прижать ее к себе и не выпускать из объятий, увести далеко-далеко и защитить ото всех. И в первую очередь от этого Марка, самовлюбленного красавчика - дворянина. Сообразив, что нужно быть осторожней, чтобы себя не выдать, Норт быстро убрал ладони за спину, где они сами собой сжались в кулаки. Никто не должен узнать, что он ее любит. И так ходит множество разных слухов. Отец и без этого не слишком его любит. В этом доме лишь она, такая хрупкая и прекрасная, словно ангел, такая близкая и такая недосягаемая в одно и то же время, ждала его. Ждала его возвращения после вечных ссор и драк с этими ненавистными Монтекки-Драгоциями, лечила его раны. От одного лишь прикосновения ее тонких пальцев, такого осторожного и робкого, Норта бросало в дрожь. О, а ее голос… тихий и нежный, казался самой совершенной музыкой небес. И этот цветок хотели отдать Марку… - Простите, сударыня. Я не очень хорошо себя чувствую. Рана разболелась – сказал Норт, заметив удивленный взгляд Елены, и поклонился – Я могу идти? - Да… Надеюсь, твое недомогание временно… - О, не беспокойтесь. Скоро пройдет. - Кузен, ты точно в порядке? – робко спросила Василиса. В глазах, похожих на небо, таких же глубоких и ярких, было столько беспокойства и заботы, что Норт устыдился своей вынужденной лжи. Он улыбнулся и бережно, словно фигурку из тончайшего фарфора, взял ее ладони в свои. - Все хорошо, моя милая сестренка. Я просто устал, наверно… Не пройдет и часа, как мне будет лучше. Стоило огромного труда отвернуться от Василисиной улыбки и взгляда, затягивающего словно омут. Но Норт выпустил руки сестры, поклонился еще раз и пошел к себе в комнату. Хитрого и коварного, словно змея, ловкого, словно кот, Норта боялся едва ли не весь Астроград. С самого детства ему прививали ненависть, беспощадность и безжалостность к врагу. Едва он появлялся, все умолкали, отводя глаза, или спешили оказаться от него подальше. Взгляд заставлял цепенеть от страха, ледяной змеей ползущего по венам. Норт был и судьей и палачом одновременно. И приговор всегда выносился один, тут же приводясь в исполнение. Шпага и кинжал всегда находились при юноше. Всегда один, никогда не улыбающийся, мрачный и безмолвный, словно тень кошмара в ночи. И лишь один-единственный человек знал, что за ледяной броней и маской скрывается сердце. Только с ней одной наследник Огневых смеялся, боялся даже дышать иной раз, чтобы ненароком не причинить вред. Лишь в Василисе он видел свет и смысл своей жизни. Она была для него всем. Остальные же знали его таким, каким он был.