***
Будучи единственной девочкой в семье и точной копией своей матери, Рейневен завладела сердцем своего отца с первых минут жизни. Ей было девять, когда в родах умерла ее мать, и Маблунг попытался поначалу пристроить девочку в семью своего брата, где женщин было много и об осиротевшей малышке могли позаботиться и воспитать. Однако строптивая девчонка не смогла выносить общество вечно кудахтавших над ней теток с их образом жизни и совершила побег, намереваясь найти отца. Ей чисто случайно удалось выжить в этом приключении, хотя задница долго горела после устроенной ей теткой порки — назад в деревню ее привез дядя. Сам Маблунг, вернувшись и поговорив с дочерью по душам, отвез ее в Ривенделл. Рейневен провела в Приветной Долине пять лет. С эльфами было интересно и весело: ее утешали, ласкали и обучали, но все время там дочь Серого Грома чувствовала себя чужой, и когда в очередной раз отец приехал навестить ее, девочка с порога заявила ему, что если он снова уедет без нее, то она уйдет сама. Маблунг не смог ей отказать. Она была слишком похожа на Эллейну — такая же маленькая и упрямая, с унаследованными от него светлыми глазами, ставшими не по возрасту серьезными и холодными. В конце концов, ей было уже почти пятнадцать, не малышка, эльфы многому ее научили, да и характер девочка имела весьма строптивый. Маблунг решил, что ничего не случится, если дочь поживет с ним и со своими старшими братьями. Поживет, конечно, было очень сильным преувеличением. Серый Гром и два его сына редко когда проводили дома больше недели подряд, срываясь то в одну поездку, то в другую. И чаще всего случалось так, что Рейневен должна была оставаться одна. Это не пришлось по сердцу ни отцу с братьями, ни ей самой. Ей как раз исполнилось шестнадцать. Времена были неспокойные, отец справедливо посчитал, что девочка будет в большей безопасности под защитой отлично обращающихся с оружием отца и братьев, чем одна в доме. Немножко попутешествует с ними, а там и муж ей найдется, из своих, из дунадейн. Немножко растянулось почти на десять лет. За это время муж так и не нашелся, зато девушка научилась отлично владеть оружием и выживать в походе. Отец и братья так привыкли к ее присутствию рядом с ними, что уже не представляли себе другой жизни. А что до мужа — век дунадэйн дольше людского, а девочке только двадцать шесть — еще успеет и мужа найти, и деток нарожать. Первым семья потеряла младшего брата. Ренну, едва перешагнувший за сорокалетие, погиб абсолютно глупо. В одной из деревень его убили двое местных жителей, с которыми он повздорил в продуктовой лавке, когда заметил, как они обкрадывают хозяина. Мошенники подстерегли его после заката, когда молодой следопыт вышел из таверны до ветру. Отец и старший брат лишь к вечеру следующего дня нашли его изуродованное, исколотое ножами, тело. Рейневен не позволили и глазом взглянуть на него. Отец и брат отвезли останки Ренну к родному дому, потому что случилось все недалеко, и похоронили рядом с матерью и умершими в младенчестве детьми. Сиглав погиб в стычке с орками спустя еще пять лет. Неизвестно, каким образом небольшой отряд орков в довольно мирное время прошел так далеко от Диких земель и не был никем замечен. Отряд следопытов и несколько купцов приняли бой и победили ценой двух жизней. Сиглав умирал двое суток, мучительно, и даже наспех найденный в одной из деревень знахарь не смог ему помочь. Рейневен опять не видела смерти брата. В том сражении она была впервые ранена, ранена тяжело и пришла в себя только через три дня. Оставшись вдвоем, отец и дочь примкнули к другому отряду следопытов. Маблунг тогда решил, что если не настоит на своем, то так же лишится и дочери, но уломать строптивицу было почти невозможно. Не помогло и знакомство Рейневен с молодым сыном одного из старых друзей отца. Юноша начал оказывать юной дунадэйн знаки внимания, хотя всей душой был против, что девушка ведет такой образ жизни. Серый Гром искренне надеялся, что в случае взаимной симпатии молодые люди заключат союз и вдвоем оставят опасную стезю для мирной жизни. В какой-то момент Маблунгу показалось, что Рейневен отвечает молодому следопыту взаимностью, но его трагическая гибель, опять-таки в сражении с орками, перечеркнула надежды отца. На этот раз все случилось на глазах девушки. Она не успела. Просто не успела прийти на помощь, и его изрубили на ее глазах. Рейневен даже не знала, не успела понять, что чувствует к нему, как его не стало. Глядя, как она замыкается в себе, Маблунг долго размышлял, что бы было, если бы она успела полюбить по-настоящему. А потом все наладилось. Вроде бы наладилось. Рейневен стала прежней собой, но порой отец замечал в ее взгляде, в ее глазах, так похожих на его собственные, наледь первых осенних заморозков. Он любил ее больше жизни, свою единственную девочку, так рано повзрослевшую и не знавшую спокойной беспечной жизни. Маблунг был умелым следопытом и воином, но в своей мужской прямолинейности не знал, как помочь собственной дочери. И наивно успокаивал себя, что все еще наладится, ведь век дунадэйн дольше людского. А в последние часы жизни, чувствуя уже, как стынет кровь в теле и постепенно уходит тепло, как все заполняет тупая боль от сквозных ран, он неотрывно смотрел в глаза дочери, светло-серые, полные боли и невыплаканных за всех её любимых слез. Его сердце разрывалось от страданий при взгляде на маленькую бледную девушку, и отец едва слышно просил дочь о прощении за ту жизнь, которую по собственной глупости и эгоизму заставил её вести. Рейневен стойко сдерживала рыдания и держала отца за руку до его последнего вздоха, ее голос звучал ровно и твердо, когда она клялась выполнить все его наказы и просьбы. Последним, о чем успел подумать Маблунг, было то, что теперь эта пелена невыплаканных слез в глазах его девочки совершенно точно превратится в лёд. Прочную корку льда. И виноват в этом будет только он.***
Рейневен снова посмотрела в небо. Голуби уже закончили свои полеты, и по голубому небосводу теперь пролетали только небольшие пышные облачка. Но ей, погрузившейся во внезапные воспоминания, виделись там лица ее отца и братьев, скрытые легкой пеленой, словно бы они могли наблюдать за ней с неба. Конечно же Рейневен не могла знать, о чем думал ее отец в последние минуты жизни, но хотелось верить в то, что она оправдывает все его надежды. Отец бы удивился замешательству, охватившему ее после пустячного столкновения с незнакомцем. Таких грубых мужчин она встречала сотнями, в каждом городе, в каждой таверне, и никогда не принимала всерьез ни их поведения, ни их слов, да и отпор могла дать. Она и сама не могла себя понять. Человек был неприятен, а она — уязвима. Уязвима в этом наивном платье с чересчур открытым декольте и с голыми по локоть руками. Уязвима, словно улитка, лишенная своего домика. Хотя домик-то и сам хрупок для великанов, которым ничего не стоит не заметить и раздавить бедняжку. Рейневен усмехнулась этому сравнению. Действительно в точку. Без привычной ей одежды и оружия, она действительно была улиткой без домика. Но мог ли этот «домик» защитить ее от серьезной беды? На нее, задумавшуюся и застывшую посреди улочки, налетела стайка мальчишек, катающая обод от бочки с помощью палок, несколько сорванцов, на короткое время освободившихся от бремени домашних обязанностей и весело проводивших свободное время. Выругавшись, Рейневен собрала выбитые при столкновении из торбы свертки и решила, что на сегодня с нее хватит. День был долгим и неплохо бы подкрепиться. Ведь с утра она успела переделать много дел и обошла почти весь город. Сперва она отвела своего серого в яблоках коня в кузницу заново подковать, да починить кое-какую сбрую и подточить оружие. Не удержалась от приобретения красивой уздечки — просто понравился узор вышивки на коже, а лишними деньгами она как раз располагала. В мастерской по пошиву одежды Рейневен забрала заказанную в прошлый приезд кожаную куртку с меховым подбоем, а у галантерейщика приобрела несколько рубашек, белье, куртку из плотного сукна и две пары прочных штанов. На главной площади Рейневен задержалась почти на час — смотрела выступление бродячих акробатов и певцов, кинув в конце представления в подставленную шапку пару монет. Потом порадовала себя сахарным леденцом, а бродячего пса угостила мясным пирожком. И долго любовалась на полеты голубей, пока безмятежность весеннего дня не была прервана приезжим грубияном. Весь обратный путь до таверны Рейневен не могла избавиться от мыслей об этом человеке. Странно было даже то, что ее так выбило из привычной колеи совершенно ничем не примечательное, банальное и рядовое столкновение двух людей на улице в базарный день. С утра это был не первый такой эпизод, но почему-то именно этот возмутил её до глубины души. Она почти не удивилась, когда с порога увидела незнакомца за одним из столиков в «Изумрудной бочке». Хотя от неожиданности едва не споткнулась на пороге, да так и замерла у входа, уставясь на широкую спину в потертой кожаной куртке и пряди негустых волос, связанных в недлинный хвост обрывком веревки. Она не могла ошибиться. На эту спину она смотрела меньше часа назад. Почему-то вспомнились аккуратные даже с дороги косы голубоглазого короля гномов и тусклое мерцание серебряных зажимов на них в угасающем свете камина. — Вернулась, девочка, — голос Барта практически оглушил ее, и Рейневен резко повернулась к источнику звука, прекратив пялиться на незнакомца. Барт, устроившись недалеко от двери, был занят ремонтом мебели. — Обедать будешь? — Буду, — через силу улыбнулась Рейневен. Она положила свертки на свободную скамейку и села рядом. — Какие новости, Барт? — Да все как всегда, — пожал плечами хозяин таверны, вставая и отправляясь на кухню. — Все спокойно. Вчера таки сломали эти молодцы из Дунланда пару стульев, приходится чинить. — Говорила я тебе, выстави их пораньше, — сказала девушка, но ее уже не услышали. Рейневен огляделась. В таверне действительно было тихо и спокойно, из посетителей только пара мастеровых у окна беседовали за обедом, а за ближайшим столиком трапезничала путешествующая семья торговцев — мать, отец и двое мальчишек. Неприятный незнакомец, занимающий угловой столик недалеко от лестницы на второй этаж, со смаком обгладывал запеченные куриные ножки, запивая их элем, и время от времени посматривал на входную дверь, будто кого ждал. Рейневен пересела так, чтобы не попадать в поле зрения и продолжила наблюдение. Мужчина производил странное и гнетущее впечатление. Несмотря на достаточно опрятный, даже с дороги, вид, ей казалось, что он весь в грязи, и эта грязь постепенно распространяется на все, к чему он прикасается. — Кто этот человек, Барт? – негромко спросила Рейневен, когда хозяин таверны вернулся с тарелкой еды. — Он не местный, да? Я его раньше не видела. — Анхель, — поморщившись, ответил Барт и дальше заговорил еще тише. — Темный тип. — Что же он делает? — Ну, из самого безобидного — здешних девок опекает. Я, конечно, тоже с этого имею, — добавил трактирщик чуть смущенно. — А еще я слышал, что он контрабандист. Могу поклясться, наверняка за ним ещё какие-то темные делишки водятся. — До чего мы докатились, — скривила губы Рейневен и вздохнула. Год за годом люди становились все злее и преступнее. — Но он же не может заниматься всем этим в одиночку? Ты его с кем-то еще видел? — Было дело, — кивнул Барт и тут же встревоженно вскинулся, заметив новых посетителей. — Ох, прости. Надо идти. Он поспешил занять свое место за стойкой. Вошедшие в таверну трое мужчин, также незнакомых Рейневен, сразу направились в его сторону. Рейневен показалось, что Барт был напуган их появлением. Перед новоприбывшими тут же появились пинтовые кружки эля. Девушка была уверена, что это совсем не тот эль, который тут льется по вечерам широкой рекой. Все выглядело так, будто он ждал этих людей, но тем не менее был им совсем не рад. Интересная ситуация. За время, пока Рейневен отсутствовала, тут многое изменилось. Стараясь ничем не выдать свой интерес и продолжая усердно поглощать обед, не понимая, что она ест, Рейневен внимательно рассматривала этих мужчин. Все были рослые и крепкие, одетые удобно и добротно, как для дальней дороги. Их лица, одежду и обувь покрывал слой дорожной пыли, что говорило о том, что они только что прибыли, и путь их был долог и труден. Лица, грубые и усталые, имели одно на всех неприветливое недоброе выражение, а глаза угрюмо зыркали по сторонам, будто выискивая повод для конфликта. Рейневен прекрасно знала такую публику и понимала, что от неё ничего хорошего ждать не стоит. На поясе у каждого висели ножны с недлинными широкими мечами. Все трое направились к угловому столику, за которым их давно ждали. — Наконец-то! — недовольным скрипучим голосом произнес Анхель. — Я думал, вы уже не придете. — Да жди! — скривился тот, чье лицо от уха до подбородка пересекал грубый неровный шрам. — У нас есть, что рассказать. Но сначала мы должны поесть. Девушка торопливо вскочила со скамьи и, подхватив свертки и торбу, направилась к лестнице на второй этаж. — Хорошо пообедала? Понравилось? — крикнул вдогонку Барт, невольно привлекая к ней внимание мужчин. — Очень вкусно, спасибо! — Рейневен от досады скрипнула зубами, но постаралась ответить как можно любезнее. Четверо мужчин как по команде повернулись в ее сторону и улыбочки, появившиеся на лицах двух из новоприбывших, совершенно не понравились бы ни одной приличной девушке. По всей видимости, её приняли за одну из тех, кто подвизался здесь в вечернее время. Когда она шла мимо, один из молодцов попробовал ухватить ее за подол платья, но девушка увернулась и, не поднимая глаз, прибавила шагу. Анхель, не сводя с нее взгляда, молча придержал того за руку и отрицательно покачал головой. Но сам внимательно проследил взглядом за девушкой, пока та не скрылась в коридоре второго этажа. Он узнал в ней ту девчонку, с которой столкнулся на площади, но никак не ожидал встретить ее снова. Он не знал ее, хотя почти все женщины города так или иначе примелькались перед его глазами, но эту девчонку точно видел впервые. Возможно чья-то родственница, приехавшая на днях в город, или проездом с семьей, но все же Анхель дал себе зарок расспросить про нее у владельца таверны, прежде чем вернулся к общению со своими подельниками. Оказавшись в своей комнате, Рейневен закрыла дверь на задвижку и торопливо скинула свертки на кровать. Ее охватило странное волнение, сердце билось часто-часто, сбивая дыхание, и даже ладони вспотели, что случалось с ней крайне редко. Предчувствия были самые нехорошие, а за двадцать лет в странствиях она научилась доверять интуиции. Ни встреча с Анхелем, ни его встреча с этими темными типами совершенно ей не понравились, не нужно было быть человеком особых талантов, чтобы не догадаться, что собрались они не для дружеской попойки. Нужно было узнать как можно больше. Взгляд Рейневен забегал по разложенным по комнате вещам, но мысль о том, чтобы переодеться и спуститься вниз в своей обычной одежде была отметена сразу. Нельзя было допустить, чтобы ее увидели в таком виде. Лучше оставаться деревенской простушкой как можно дольше. Она знала, как думают такие мужчины — женщина не может быть умнее курицы, и сказать при ней можно все, что угодно. Собственно, в ее переодеваниях был немалый плюс для ее же профессии. Наскоро накидав в корзину какие-то тряпки и положив сверху только что купленный кусок мыла, будто бы собираясь пойти вниз постирать, Рейневен вышла из комнаты. В коридоре второго этажа голоса разговаривающих мужчин слышались достаточно четко. Невольно Рейневен замедлила шаг и постаралась ступать мягче, не стуча подбитыми каблуками мягких кожаных сапожек. — Ты встречался с хозяином? — спросил Анхель. Он говорил нечетко, видимо что-то ел, но его голос Рейневен уже хорошо узнавала. — Да, — прозвучал ему в ответ низкий скрипучий голос с северным акцентом. — Нам светит неплохой куш, если мы выполним этот заказ. — И что за заказ? Надеюсь, не дети? Я больше не возьмусь, сколько бы денег не сулили. Столько возни доставить их до места живыми. От услышанного у Рейневен волосы на голове зашевелились. Значит, Барт был прав, и делишки, которыми занимается этот Анхель, действительно темные. Происходящее начало действительно беспокоить ее. Судя по всему, в городе стали твориться вещи посерьезней проституции, и оставлять их без внимания было уже нельзя. Слухи о пропадающих детях пару раз доходили до нее, но так и оставались слухами. Пользуясь случаем, Рейневен постарается узнать как можно больше о том, чем эти люди занимаются и запомнить их лица, а потом, когда приедет в Бри, где наверняка встретит кого-то из дунадэйн, чтобы продолжить решение этой проблемы. Одной ей не справиться. Она сознавала свои реальные силы и способности, напрасное геройство было ей чуждо. — Да нет, успокойся, не дети. Все гораздо интереснее! — торопливо проговорил северянин, начиная говорить тише. Рейневен пришлось присесть и на четвереньках приблизиться к выходу на лестницу. Следующая услышанная ею фраза изменила всю ее жизнь, но в тот момент она этого конечно не поняла. — Хозяин хочет гномов. — Гномы? – гоготнул третий, судя по неуместной реакции самый молодой. — А зачем ему гномы? Любые? В городе есть несколько гномов из мастеровых. — Любые не годятся, — махнул рукой северянин. С того места, где она сидела, Рейневен могла видеть его голову и правое плечо. – Нужны молодые, в расцвете сил, мужчины и женщины. Если, конечно, бабы найдутся. С бабами у гномов туго. Но Арни обещал поискать у Синих Гор. — Тут одна есть, но, считай, старуха, жена кузнеца. Больше я не видел, — сообщил Анхель. — Зато на днях через город проехало с десяток, вот там молодые были. Но они чужие, возможно, из Эред-Луин, а куда дальше поехали, я и не выяснял, сидел тут вас ждал. — В сторону Шира, — сообщил северянин, а его спутники закивали. — А дальше наверняка на Восточный тракт. Последний проехал пару дней назад — был один, так что если мы не будем тут сидеть и расслабляться, мы имеем все шансы догнать их после Бри. Рейневен похолодела, она поняла, что речь зашла об отряде Торина Дубощита. Закрыв рот рукой, девушка села прямо на пол и прислонилась к стене, не моргая уставившись на пыльные полы. — И как ты представляешь себе захват гномов? Ты разве никогда не видел, как они дерутся и сколько у них оружия? Тебя порубят в капусту до того, как ты успеешь поздороваться! — возразил самый молодой. Судя по всему, план казался ему трудновыполнимым, но северянин был противоположного мнения. — Это ерунда, парни! Вы что, струсили? — хохотнул северянин. — Захватить можно кого угодно, если действовать в нужный момент и слаженно. Конечно, с гномами будет сложнее, чем с детьми и женщинами, но у меня есть план, и мы будем действовать исключительно по нему. Мы догоним их и будем следить, поджидая момент, чтобы захватить врасплох. И нам не нужны все гномы. Из тех, кого я видел, годятся от силы шестеро. Остальные уже стары или слишком опасны. — Тогда дело за малым. Люди для грязной работы ждут нас за городом, мы отправимся через Шир небольшими группами, а выехав на Восточный тракт соберемся снова и пойдем по следу гномов. — Тогда по рукам, – согласился Анхель, и мужчины вернулись к своей трапезе. Рейневен сидела на полу ни жива, ни мертва; во рту пересохло, а сердце готово было пробить грудную клетку. Чем больше она размышляла над услышанным, тем в более мрачном свете представлялась реальность. Орки, гоблины, варги — эти враги нападали в открытую, все мирные жители окрестных земель, включая малых детей, знали, что такое возможно, даже если многие годы проходили без кровавых набегов. В каждом доме было хоть какое оружие и каждый житель, мужчина или женщина, был готов применить его в нужный момент. Что уж говорить о гномах, не раз сражавшихся с черным племенем в кровавых войнах. Но ни Торин, ни кто-то еще из его отряда не мог бы предугадать появления на пути банды похитителей и работорговцев, которые никогда не напали бы в открытую даже на мирное население, и уж тем более не нападут при свете дня на отряд вооруженных до зубов гномов. Это будет подлая война с ядовитыми нападениями исподтишка, в которой победит не сила и отвага, а подлость и хитрость. Гномы в опасности, в серьезной опасности. Она почти не вела дел с подгорным племенем, но имела представление о том, что этот народ честен и прямолинеен. Они не готовы к подлой войне, которую им навяжут, и хочет Рейневен или нет — ей придется догнать гномов и предупредить. И каждая минута была теперь на счету. Девушка встала и несколько раз глубоко вздохнула, возвращая себе самообладание. Ей нужно спуститься вниз и спокойно закончить свои дела, не вызвав подозрений. Рейневен на цыпочках вернулась к своей двери, открыла ее, потопала возле двери, с грохотом ее закрыла и обычной походкой, постукивая каблуками ботинок по пыльным доскам, прошла по коридору и спустилась вниз, придерживая на бедре корзинку с бельем. — Дядя Барт, есть на кухне кипяток? — спросила она у хозяина. — Постираться хочу, чтобы к вечеру уже просохло. — Да. Брайли как раз вскипятила чан. Ты что ж, уже уезжаешь? — Да, дядя, хочу домой поскорее. Успеть к рождению племянника, — говорила девушка нарочно громко, краем глаза заметив, что при ее появлении Анхель снова стал смотреть в ее сторону. — Ты же собиралась завтра. — Да по маме соскучилась. — Рейневен подарила Барту самую невинную улыбку и направилась на кухню, дверь в которую располагалась напротив стола, занятого заговорщиками. Занимаясь стиркой, Рейневен то и дело посматривала на них. Больше ни о чем, относящемся к делу, они не говорили, но наблюдение дало ей возможность запомнить их внешность. Девушка даже дала им прозвища. Северянина назвала по его акценту, второй был назван Шрамом благодаря пересекшему половину лица рваному порезу, у третьего была серьга в правом ухе. Интересно, сколько их всего. Северянин сказал о группе преданных ребят за городом, значит всего их не меньше десятка, включая этих. Получается, один к одному, если помнить, что гномов тринадцать. И еще маг и хоббит, в случае, если они присоединились к отряду. Неплохие шансы, даже если бандитов в итоге окажется больше, так как вряд ли они по силе и воинскому мастерству превосходят гномов. Неплохие шансы для сражения честного и открытого, а не подлых вылазок, хитрых ловушек и нападений исподтишка. Рейневен прикрыла глаза, пытаясь контролировать эмоции. В памяти возникло лицо Торина, его горящие глаза, пронзительный взгляд которых пробирал до глубины души. Честный и прямодушный гномий король будет не готов к этому. Хотя наверняка людской подлости он хлебнул немало после падения Эребора. Прав ли был Торин, отказав ей? В конце концов, это только его поход, его и его народа. Она сама понимала, что ей нет места в нем, однако не смогла справиться с непонятной досадой по этому поводу и остаток вечера, пока не уснула, прокручивала в памяти разговор с гномом. И только теперь поняла, что все обернулось как нельзя лучше. Проявив нужную расторопность, она успеет предупредить Торина о грозящей опасности. Что ж, пора в путь, Рейневен, дочь Маблунга Серого Грома. Пора исполнять клятву.