Кара

Три человека шли по сумеречному лесу неподалёку от города. Инквизитор Антоний, святой отец Вильгельм и молодая баронесса Силеста Фон Вольфштаг. На пути не попадалось привычных зарослей кустарника или крючковатых ветвей, наводивших невольный страх… В лесу было поразительно сухо, светло и очень тихо. Под ногами еле слышно шелестела трава, поскрипывали ветки. Женщина ловко и легко шла по земле босиком. Её еще не освободили и не позволили сменить тюремное одеяние на нормальное платье. Красивые тёмные волосы были заплетены в косу и перевязаны клочком ткани, оторванной от подола. Спина прямая, голова гордо приподнята. Даже в арестантской рубахе, под конвоем, в лесу эта женщина оставалась аристократкой. Отец Вельгельм с беспокойством смотрел на молодого инквизитора и идущую впереди ведьму. Глаза отца Антония, казалось, остекленели и были направлены исключительно в сторону женщины. На мгновение священнику даже почудилось, что в них загорелось желание. Однако, это было бы невозможно. Католический инквизитор никогда бы не позволил похоти возобладать над собой. Хотя, сам Вильгельм не мог не признать красоту баронессы. Он был не так уж стар, сорока двух лет от роду, и в прошлом ему была не чужда привычка заглядываться на женщин. Но то в прошлом. Он принял сан священника и дал обет вести праведную жизнь. Но до чего же хороша… Совсем стемнело, и путникам пришлось зажечь факелы. Лес по-прежнему был непривычно тих. Пусть раньше это и не привлекало внимания, сейчас в душах священнослужителей поселились подозрения. Ни птиц, ни волчьего воя, столь свойственного этим местам, ни дуновения ветра… Лишь хруст веток под босыми ногами ведьмы, идущей впереди. Отец Вильгельм невольно озирался по сторонам, словно в тайне надеясь уловить хоть какой-то посторонний шорох, нарушающий окружившую их тишину. Страх. Непонятно откуда, страх приник в его сердце и змейкой вгрызался в сознание. Медленно закипала паника. Мысли кружились, мешая сосредоточиться, дыхание участилось. «Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum, adveniat regnum teum…»* - начал молиться священник, и паника понемногу отступала, однако всё еще оставляя за собой неприятный холодок страха. Сердце по-прежнему гулко билось в груди. Вдруг, женщина резко остановилась. Отец Вильгельм вздрогнул и невольно попятился назад, отчего молодой Антоний посмотрел на него с недоверием. Священник на мгновение обрадовался – к инквизитору вернулся привычный строгий взгляд, однако секунду спустя, когда Антоний обратился к ведьме, его глаза снова словно остекленели. «Уж не околдовала ли она его…» -подумал отец Вильгельм, разглядывая в свете факела красивое лицо женщины. - Идти еще далеко и уже темно. Надо устроить привал, - предложил Антоний, втыкая факел в землю. Вильгельм замешкался. Зачем ведьма повернулась, если ничего не хотела сказать. Откуда инквизитор знает, сколько идти? Нет, что-то здесь точно было не чисто. Разожгли костёр. Ужин обещал быть скромным. Три буханки хлеба, пара яблок и немного варёной моркови. Ведьма благодарно улыбнулась на протянутое ей кушанье. Отец Вильгельм всё еще не сводил с неё глаз. Эта женщина… Такая живая, не похожая на других встречаемых им жеманных и застенчивых представительниц прекрасного пола. Она так гордо расправляет плечи, показывая красивую грудь и тонкую талию… У неё такая нежная на вид кожа… К ней хочется прикоснуться, поцеловать… Священник провёл рукой по лбу, смахивая пот. Что-то жарко стало у костра, на ночной поляне. Ему было непосебе от собственных мыслей. Девять лет воздержания, он видел стольких женщин и не прикоснулся ни к одной из них. Что же теперь? Наверное, он просто устал, да? - С тобой все хорошо, брат мой? – обеспокоенно обратился к нему инквизитор. И снова в глазах его не было прежней пелены. - Да. Я просто плохо спал прошлой ночью… - соврал отец Вильгельм. Да что с ним творится? Он лжет! Это ведь грех, великий грех! Он не должен так поступать... И снова взгляд наткнулся на баронессу. Та, как ни в чем не бывало, жевала хлеб и запивала его водой из фляжки. - Иди, помолись и ложись, святой отец. Я присмотрю за лагерем, - инквизитор понимающе улыбнулся. Священник встал, и растерянно смотря себе под ноги пошёл к своей подстилке. Сейчас Антоний был прежним, и он думал что недавнее наваждение было лишь фантазией. *Из католической молитвы «Pater noster», перевод «Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, да приидет Царствие Твое …». Аналог православной молитвы «Отче наш».