Сквозь тьму

Следующее утро встретило Виерина запоздалым стыдом. Он вспомнил, как развратно вел себя накануне, и ужаснулся. Что о нем теперь подумает Врвоф?! Что он — опытный и доступный, что его можно не уважать, не брать в семью, а пользоваться, как обыкновенной шлюхой?! Что же он наделал?! Как он мог? — Глупости какие! — отозвалось на его мысли гнездо, и Виерин еще больше смутился. Оно ведь было свидетелем всего произошедшего и тоже, наверное, подумало о нем Хрнох знает что. — Не подумало. Вы, гомоцапенсы, странные. Что плохого в том, чтобы наслаждаться телом своей пары? Тебе ведь понравилось? — Да. — И Врвофу понравилось. Виерин покосился на спящего Врвофа и умилился. Тот был такой красивый во сне. Расслабленный, пушистый… домашний. — Даже мне понравилось, — вновь заговорило гнездо. — А раз так, то все в порядке. Мы семья. Пока маленькая, конечно, но детишек вам еще рано. Сами как дети. Кстати, что еще за «шлюхи»? Я не понял, что это такое? — Ничего, забудь. И не смей читать мои мысли! Я все равно думаю о другом, — Виерин представил пасущихся на лугу барашков, а для верности еще и решил их пересчитать. — Ну и пожалуйста, — обиженно протянуло гнездо. — Все равно потом узнаю. Тут проснулся Врвоф, и им стало не до выяснения столь животрепещущего вопроса. На самом деле Виерин был благодарен гнезду за этот короткий разговор. Он перестал бояться реакции Врвофа и, хотя все еще смущался, попытался вести себя как ни в чем не бывало. Только вот Врвоф, пожелав ему доброго утра, хитро сощурился, потрепал его хвостом по волосам и, притянув к себе, лизнул в нос. — Что ты делаешь? — опешил Виерин. — Здороваюсь. Так… чем ты хотел бы заняться сегодня? — Хотел бы или должен? — Виерин тяжело вздохнул. — Я очень хочу остаться здесь с тобой, но мне нужно домой. Помнишь, ты обещал вчера, что покажешь мне выход? — Помню, — Врвоф насупился. — А тебе обязательно уходить прямо сейчас? Не можешь побыть со мной еще пару дней? Остаться здесь еще на немножко? О, как это было бы здорово! Отложить встречу с враждебным, опасным миром, еще хоть чуть-чуть пожить без забот и тревог. Но нет. Он — барон Браноар, последний из рода. У него есть долг перед живущими на его землях людьми, перед предками, перед королем. Увы, но детство и юность закончились, наступила пора взрослеть и брать на себя ответственность. Но потом, когда он победит, Виерин обязательно вернется к Врвофу. — Прости, но нет. Я и так отсутствовал очень долго. Время сейчас играет на стороне моих врагов. Я ведь даже не знаю, что там сейчас происходит. — Понятно, — Врвоф совсем приуныл. — А что ты собираешься там делать? У тебя есть сторонники? — деловито поинтересовалось гнездо. — Не знаю. То есть, я надеюсь, что сторонники есть. Многие на наших землях любили отца и, надеюсь, что в память о нем, поддержат и меня. — Но ты не уверен. — Нет. Не уверен. Однако оставаясь здесь, я ничего узнать не смогу. Мне нужно идти. Не отговаривайте меня, пожалуйста. Мне и так тяжело. — Насколько это опасно для тебя? — Врвоф хвостом погладил Виерина по плечу. Он выглядел настолько расстроенным и обеспокоенным, что хотелось его обнять, утешить, сказать, что никуда он не уйдет, останется с ним, навсегда… но как раз этого делать было нельзя. — Надеюсь, что не очень. Вряд ли люди Догуна все еще продолжают искать меня. Скорее, они считают, что я умер. Мне нужно поговорить со старыми воинами отца и добраться в столицу. Король мне должен помочь. Он — гарант мира в стране, он не должен допускать, чтобы одни дворяне убивали других, чтобы силой захватывали чужие земли. Да, он мне поможет. Так что, думаю, опасности нет. Ну, или почти нет. — Оптимист, — фыркнуло гнездо. — Опасность есть. До столицы тебе еще нужно добраться. — Я знаю. И что? Что ты мне предлагаешь? Даже не попытаться добиться справедливости? Отдать дом моих предков убийце? — Нет. Ничего такого я не имею в виду. Вот что… у меня есть для тебя дар. Врвоф, помоги мне развоплотиться и дай Виерину частичку меня. Пусть возьмет с собой. Мало ли, вдруг пригодится. — Ты… ты отправишься со мной? Я смогу с тобой советоваться? — Нет. Я останусь здесь. Мы хоть и можем делать так, чтобы эаситы жили на поверхности среди гомоцапенсов, но игусийцам туда ходу нет. Это… другое. Но так мы хоть будем знать, что с тобой все в порядке. — О! Ясно. Спасибо, — понадеявшийся было на помощь всезнающего гнезда, Виерин расстроился, но попытался не подать виду. Не стоило делать расставание более тяжелым, чем оно и так выходило. — Спасибо, Аргурррывгарр, — Врвоф вылез из гнезда и неожиданно ему поклонился. — Виерин, выходи. Сейчас я начну процедуру развоплощения. И… попрощайся с Аргурррывгарром. В его изначальной форме ты с ним пообщаться не сможешь. Виерин вылез в коридор и повернулся к гнезду. Погладил его теплый мех и вдруг вспомнил тот день, когда они только встретились. Вспомнил, как принял игусийца за неодушевленный набор шкур, вспомнил, как тот спас его от холода, голода, жажды. Как потихонечку научил понимать свою речь, как затем познакомил с Врвофом. В горле поднялся комок. Виерин был так благодарен Аргурррывгарру за помощь и за поддержку! За то, что он дарит ему частичку себя, напоминание о том, что его будут ждать в недрах. Он сглотнул и наклонился, коснулся гнезда губами. Прошептал: — Спасибо. — Пожалуйста, — не стало насмешничать гнездо. Оно тоже прониклось моментом. — Удачи тебе. Пусть у тебя все получится. Врвоф, давай. Не тяни! Быстрее начнем, быстрее закончим. Врвоф молча подошел к гнезду и вдруг начал раздирать его когтями. Но не хаотично, а по какой-то схеме: разрезы-разрывы ложились друг на друга, пересекались, образуя сложный узор. И вот уже на месте гнезда валяются разодранные в клочья шкуры, а над ними… Виерин всматривался в ту сторону до рези в глазах, пытаясь понять, что видит. Лишенный плоти игусиец был похож не столько даже на туман, сколько на полупрозрачное уплотнение воздуха. Если не знать, что там что-то, вернее, кто-то, находится, Виерину ни за что бы его не заметить. Врвоф наклонился, сложил ладони лодочкой и поднес ее к бестелесному Аргурррывгарру. Тот перелетел на ладонь, и его стало видно чуть лучше. Размером он был сантиметров тридцать в диаметре, почти идеально круглый, слегка мерцающий. Врвоф поднес его ко рту и лязгнул зубами, будто бы нечто откусывая. Затем бережно положил Аргурррывгарра назад на шкуры, снова поднял руку и выплюнул в ладонь нечто невидимое. — Держи, это тебе, — сказал Виерину. — Посади его… хммм… что у тебя сложнее всего отнять? — Не знаю. Наверное, фамильный перстень. Я его так давно ношу, что теперь его можно снять лишь вместе с пальцем. В нем есть небольшая выемка для яда или лекарства. Подойдет? — Вполне. Виерин нажал под нужным углом на крупный рубин в перстне, приводя в действие секретный механизм, и камень чуть сдвинулся в сторону, открывая крохотную выемку. Врвоф мазнул указательным пальцем по своей ладони, затем поднес его к перстню. Как Виерин ни всматривался, он ничего не заметил, но Врвоф сказал: «готово», и он поверил ему на слово, закрыл перстень. Ну вот и все… приготовления были сделаны, настала пора отправляться в путь. Это понимали и Врвоф, и Виерин. Несколько минут они постояли, прижавшись друг к другу, запоминая запахи и ощущение ставших родными объятий. Но, увы, остановить мгновенье было не в их силах, и Врвоф, наконец, отстранившись, сказал: — Идем. Он пошел первый, не оборачиваясь, быстро и уверенно, отлично представляя себе дорогу. Виерин поспешил следом за ним. Выход на поверхность обнаружился не так уж далеко от места, где все это время стояло гнездо. Виерин и сам, наверное, рано или поздно повернул бы в нужный коридор. Хотя, скорее поздно, чем рано: на разветвлении, через которое он ходил уже неоднократно, нужный коридор резко забирал вниз, и это заставляло думать Виерина, что он ведет куда угодно, но только не на поверхность. Они с Врвофом пришли в просторный зал, вдоль стен которого лежали некогда разобранные проржавевшие рельсы, перевернутые вагонетки, наполовину отесанные глыбы камней. В дальнем конце зала виднелась лестница, ведущая круто наверх, от нее во все стороны расходились лучи солнечного света. Глядя на них, Виерин зажмурился. Даже пропущенный через высокий каменный колодец, свет был для него сейчас слишком ярок. — Привыкнешь, — заметив его реакцию на свет, сказал Врвоф. — Мы тоже поначалу его не переносим. — Да, привыкну. Какое-то время они простояли молча, держась за руки, смотря друг другу в глаза. Они вели диалог без слов. «Я вернусь», — говорил Виерин. «Я знаю. Я буду ждать тебя», — отвечал Врвоф. Но вслух ничего произнесено не было. Да и зачем? Повторяя очевидное, расставания не избежать. Наконец Врвоф отвел взгляд. Шагнул вперед, крепко обнял Виерина, обнюхал его волосы, лизнул в лоб и прошептал: — Иди. Виерин кивнул. У него в горле стоял комок, он боялся, что не совладает с голосом, а потому продолжал молчать. Врвоф выпустил его из объятий, попятился, затем резко развернулся и ушел назад в темноту. Виерин же, оставшись в одиночестве, отнюдь не сразу направился к лестнице. Хотя перед Врвофом и Аргурррывгарром он изображал решительность, ему было страшно. Он понимал, что путь до столицы не близок, что пока он добирается до короля, случиться может всякое. У него нет ни лошади, ни денег, а, значит, прежде всего придется вернуться в свои земли. Найти союзников, и лишь затем приступать к решительным действиям. К сбору доказательств, к поиску свидетелей. Как бы ни был мудр и справедлив король, Догун слишком богат и влиятелен, чтобы обвинять его голословно. Но ничего. Виерин справится. Обязан справиться! Ведь его ждут любимые эасит и гнездо… К поверхности он поднимался долго. Буквально через каждые десять-двадцать ступенек Виерин останавливался, давая глазам привыкнуть к все более яркому свету. А потому, когда он вышел, уже наступили ранние сумерки. Лето было в самом разгаре. Зеленела густая трава и кроны деревьев, откуда-то издалека доносился одуряюще-сладкий запах луговых цветов. Пели птицы, звенели насекомые. По бесконечно-высокому голубому небу плыли редкие полупрозрачные облака. Некогда заколоченный давно сгнившими деревянными щитами выход из катакомб находился в лесу. Сквозь мох и траву кое-где проглядывали камни старой дороги. Наверное, раньше здесь была широкая просека, но она давным-давно заросла деревьями и кустарником. Виерин полной грудью вдохнул свежий воздух, запрокинул голову, глядя в небо. Сделал шаг вперед и вдруг упал на колени, принялся судорожно мять, гладить траву. По щекам покатились давно сдерживаемые слезы. Да, в последнее время под землей ему было хорошо. Да, он успел полюбить Врвофа и Аргурррывгарра и на полном серьезе обдумывал возможность уйти с ними в недра, остаться жить среди эаситов, но… как же он соскучился по солнцу, небу, зеленой листве! Вспомнилось детство. Как они с няней гуляли около замка, как ходили на речку, где старый солдат учил Виерина и его братьев плавать, как они собирали сочные ягоды на поляне за платановой рощей… Неужели он мог добровольно от всего этого отказаться?! Нет, но… как же Врвоф и Аргурррывгарр? При мысли о них эйфория поутихла. Пусть после разлуки прошло всего несколько часов, но он уже скучал. Ах, как было бы здорово оказаться здесь вместе с Врвофом! Показать ему настоящие, а не каменные цветы. Привести к любимой речке, искупаться вместе с ним в теплой воде. А еще можно было бы валяться в густой и мягкой траве, смотреть в небо и целоваться, целоваться до нехватки дыхания. И почему только Врвоф — не человек?! Виерин встал, поправил одежду, отыскал едва различимую старую дорогу и пошел по ней куда-то вперед. Шел он долго. Успело стемнеть, прежде чем впереди показались огни деревенских домов. Учуяв чужака, залаяли собаки. Хлопнула дверь, и из ближайшего к опушке дома вышел высокий мужик. — Кто здесь? — крикнул он, вглядываясь в темноту. Немного поколебавшись, Виерин отозвался, и вскоре уже сидел в теплой, просторной комнате за столом. Перед ним стояла тарелка с овсяной кашей, лежал свежей хлеб, овечий сыр, в кружку было налито холодное молоко. Крестьяне, вроде бы, его не узнали, но приняли на удивление радушно. Совершенно бесплатно предложили ужин, обещали уложить спать на сеновал. Приютившая его семья состояла из двенадцати человек: мужа с женой, старенькой бабушки и девяти разновозрастных детей. Из разговора с хозяином Виерин узнал, что деревня находится в его землях, хотя и далековато от замка, что Догун объявил о его смерти, и что крестьяне крайне обеспокоены сменой власти. Они и так уже после смерти прежнего барона стали жить гораздо беднее: воины графа забирали у них куда больше продуктов и денег, чем требовалось по закону. Выслушав жалобы на творимый графом и его людьми произвол, Виерин в очередной раз пообещал себе вернуть родовое наследство. Он — законный барон Браноар, он отвечает за этих крестьян, за мир и благополучие в своих землях. Наутро, поблагодарив хозяев, он отправился дальше в путь. Его дорога лежала в соседнюю деревню, туда, где, насколько он знал, жил старый комендант замкового гарнизона. Ему было всего сорок семь лет, но из-за болей в ноге и невозможности ходить без палки, он вышел на покой еще до того страшного дня, когда в замке случилась бойня. Потом он приходил к Виерину, клялся в верности и горько сожалел о том, что здоровье не позволило ему в самый ответственный момент оказаться в нужном месте. Виерину и самому тогда было тяжело, а потому он ничем не смог утешить съедаемого чувством вины воина. Но сейчас он надеялся на его помощь. Он был умный, надежный, опытный. Кто как не он сможет защитить последнего Браноара?.. Дом Ириуса (так звали коменданта) находился на отшибе деревни. Четыре года назад у него не было семьи и детей, и сейчас Виерин вдруг испугался, что тот мог жениться и куда-нибудь уехать. Но нет. Ириус оказался дома. Когда Виерин подошел, он рубил дрова. Обнаженное по пояс тело бугрилось мощными мышцами и блестело от пота. Старый воин и на покое не забывал поддерживать себя в хорошей физической форме. Увидев Виерина, он замер. Выронил топор, чуть не зашибив и без того покалеченную ногу, затем схватил прислоненную к поленнице палку и быстро-быстро заковылял навстречу. — Вы?! — подойдя, воскликнул он. — Вы живы?! — Да. Жив. Здравствуй, Ириус. Мне нужна твоя помощь. Ириус сложил руки в молитвенном жесте, возблагодарил Богов и вдруг заплакал. Слезы на лице столь сильного и сурового мужчины заставили Виерина опешить. Он растерялся и лишь повторял: — Ну не надо, не надо. — Простите, барон. Я так рад, что вы живы. Но как? Что произошло? Ваш жених еще на прошлой неделе объявил, что вы заболели лихорадкой эантры и умерли. — Нет. Я жив. Хотя люди графа и постарались, чтобы это было не так. Ириус помрачнел. — Вас пытались убить? — Да. Не знаю, в курсе ли ты, но после моего возвращения в замок, всех воинов и слуг нанимал граф. И они подчинялись не мне, а ему. Меня это смущало, конечно, но я не мог и предположить, что… однажды я услышал разговор воинов гарнизона. Они абсолютно открыто, никого и ничего не боясь, обсуждали, что это… это именно они по приказу графа четыре года назад убили мою семью. И я после свадьбы тоже должен был прожить недолго. Я тогда не сдержался, выдал свое присутствие. Меня попытались схватить и запереть в подвале. Но я убежал. И вот теперь… мне нужны доказательства. Я должен предъявить графу обвинение на королевском суде. Ириус нецензурно выругался, после чего смутился и извинился за собственную несдержанность. — Для меня честь, что за помощью вы обратились именно ко мне. Я сделаю все, что в моих силах. Поговорю с ребятами, может, кто что и слышал. Хотя мои от графских шакалов держатся в стороне. У них не слишком хорошая репутация. — Спасибо! И мне нужно показаться баронам-соседям. Пусть знают, что я жив. — Да, так графу будет сложнее убить вас. Но сперва нужно узнать получше, кому можно верить, а кому нет. Поживите несколько дней у меня. Я все разузнаю. Так они и договорились. Виерин остался в доме у Ириуса, а тот отправился к своим бывшим солдатам, собирать информацию.