Мой любимый камергер

Виллим приплелся в свою каморку и начал снимать промокшую одежду. Он провел весь день, осматривая деревья в парке: под руководством одного из садовников, коих в Магнате была целая бригада, лечил старые деревья, подрезал ветви, приводил в порядок кусты. Парк постепенно готовили к весне, но настроение у бывшего камергера было ещё совершенно будничным. Зато у князя, вошедшего практически следом за Монсом, настроение было на высоте. — Пора бы предложение делать, — заявил он, опершись спиной о косяк.—. Весна вот-вот нагрянет, да и до экзаменов недалеко… Виллим замялся, заколебался, и наконец под пристальным взглядом князя выдавил: — Не время ещё. Я…боюсь её спугнуть. — Спугнуть боишься? Или кабалы брачной испугался? — хохотнул Меншиков. Виллим не ожидал, что князь окажется куда более проницательным. Но в конце концов, пара вечерних бесед с княжной о прочитанном недавно романе «Мастер и Маргарита», на взгляд бывшего камергера, не являлись основанием для срочной женитьбы. Большую часть жизни Монс провел холостым и бессемейным, изредка заводя интрижки, которые не заканчивались ничем особенным. Он вряд ли был готов себя чем-то связывать…но поскольку над ним всё ещё висела угроза повторной ссылки — ведь его ссылка закончилась досрочно, и он каждые две недели ходил отмечаться в местное охранное отделение — то ему волей-неволей придется делать предложение и жениться на княжне… — Она не примет моего предложения, — нерешительно возразил Монс, отчего ему сразу прилетело от князя по густой шевелюре: — А голова тебе на что?! — рявкнул Меншиков, мгновенно сменив тон.— Или как тебе её в 1724 году отрубили, так ты последние мозги и потерял?! Придумай что-нибудь! — Что придумать? — почесывая затылок после оплеухи будущего тестя, переспросил Виллим. — Да что хочешь. Пообещай, что после замужества разрешишь ей учиться, или что-то нибудь ещё… Вечера-то в библиотеке зачем понапрасну проводил? — ехидно поддел князь.— А то наобещал мне…и я тоже хорош, уши развесил. Дескать, будет от тебя без ума… — Ну, Александр Данилыч… — Что Данилыч? Что Данилыч-то? — вспылил князь.— Монс, делай что хочешь, но коли хочешь дом и работу пристойную за собой сохранить — сделаешь ей предложение до конца недели! Дверь хлопнула. Виллим обреченно вздохнул. Неужели так и будет продолжаться? Неужели все так и будут считать его отщепенцем? Неужели он так и не сможет переломить судьбу? Но Монс понимал, что он уже не тот изнеженный камергер, веривший в судьбу, гадания и носящий пять счастливых перстней. Ему дали шанс на другую жизнь, и сейчас он сделает всё, чтобы схватить эту жар-птицу за хвост. Да, потребуется потрудиться, но Виллиму, возможно, впервые в жизни хотелось надеяться, что его труд чего-то да стоит. Он открыл сундук, достав из него недавно сшитые по его мерке кафтан, камзол и кюлоты. Виллиму хотелось произвести на княжну впечатление и убедить её в серьезности своих намерений. Переодеваясь, Виллим поймал себя на мысли, что подобная основательность в любовных делах никогда не была ему свойственна. Ему хватало мимолетного романа, и неважно, была ли это юная девица или замужняя дама (за что красавцу Монсу порой могло прилететь и по морде). Постепенно Виллим разбирался в своих предпочтениях. Правда, последние несколько лет он не решался заводить сексуальных контактов, несмотря на то возникающую, то затухающую жажду тела. Вообще, продолжал рассуждать Монс сам с собой, в случае с Лизой Меншиковой всё было иначе. Во-первых, он уже далеко не так свободен в своих действиях, как раньше, во-вторых, как уже думал он, это его шанс на лучшую жизнь. Кто знает, может быть действительно всё будет иначе, и они с княжной по-настоящему полюбят друг друга? Виллим осклабился своему отражению, обнажая зубы. Что ж, подумал он, теперь ему точно удаться произвести на свою будущую жену незабываемое впечатление. Правда, ему пришлось потрудиться и для начала обойти почти всё здание Царицынского дворца, так как княжны нигде не было, ни в классных комнатах, ни в библиотеке. Виллим порядочно запыхался и даже слегка взмок, когда наконец достиг противоположного конца дворца, где в башне располагались дортуары. Преодолев бесчисленное количество ступенек, бывший камергер наконец увидел у окна полукруглой белой комнатки-холла знакомую фигурку в длинном белом платье и с рыжей косой. Как обычно, княжна что-то читала. — Добрый день, княжна! — выпалил Виллим, счастливый только от того, что наконец нашел её. От звука его голоса Ли вздрогнула: — Господи, Виллим! Как же вы меня напугали! — Вы называете меня по имени? — заметил он, подходя к ней ближе. Для него это было хорошим знаком. Может, ему повезет и дальше? — Я…я на автомате…не заметила…— смутилась Ли. — Что происходит? Зачем…вы меня искали? И почему вы так одеты? Виллим оглядел пустой холл, точно боясь, что им кто-то помешает. Всё-таки не каждый день он делает девушке предложение… — Княжна, — начал он, взяв её за руку.— за эти пару месяцев мы узнали друг друга немного получше… — Вы находите? — Ли ещё больше смутилась и напряглась.— Я бы так не сказала… — Княжна…— прошептал он, целуя ей руку.— Вы бы могли меня полюбить? Возможно, не сейчас, но со временем… — Что вы хотите этим сказать? — нахмурилась она, заставляя его несколько нервничать. — Я хочу на вас жениться, — сказал он, опускаясь на колени.— Я пришел сделать вам официальное предложение. На двух последних словах Виллим почти охрип, но вся тирада и поза произвели на Ли глубокое впечатление. Ли стояла, ни жива, ни мертва. Она просто не могла определить, как ей реагировать и что она на самом деле чувствует. Что говорят в таких случаях? Что делать, если ей не хочется броситься ему на шею? Что делать, если на самом деле ей хочется закричать и убежать, куда глаза глядят? Книга выпала у Ли из рук. Виллим поднялся с колен, взял обе её ладошки. — Я понимаю, вы в растерянности, — он взял обе её ладошки, точно пытаясь её успокоить.— Я дам вам время, но поймите…— он прижал её руки к своей груди.— Вы единственная, кто может спасти меня… — Спасти от чего? — едва шевеля губами, пробормотала Ли. — От нужды и бедности, — просто ответил он.— Мне не нужен этот дом, если в нем не будет вас… Вы дадите своё согласие? Ли заколебалась. Сердце изо всех сил кричало «Да! Да! Да!», но что-то останавливало её. — Вы можете дать мне ответ до конца недели, — успокаивающе зашептал он ей на ухо. — А если я не дам ответа? — с трудом произнесла Ли, чувствуя, как дрожит голос. — Что ж…— он сделал паузу.— Тогда мне придется снова пойти по этапу…в Сибирь… — Оказаться в ссылке? — она испуганно посмотрела на него. Виллиму ничего не оставалось, как кивнуть. Девушка лихорадочно соображала. Не даст ответа или отвергнет предложение — и жених отправится в Сибирь…а на судьбоносное решение всего три дня — именно столько осталось до конца недели! А ей ведь ещё посоветоваться с кем-то надо… — Я постараюсь дать вам ответ как можно скорее! — пообещала она, схватила упавшую книгу и начала быстро спускаться по ступенькам. Виллим проводил её долгим взглядом, на лице его появилась довольная улыбка. Пришлось, конечно, чуть-чуть приврать, но что не сделаешь ради того, чтобы сохранить и без того шаткое и с трудом обретенное положение? Может, у него что-то и выйдет с этой девочкой… Когда Ли наконец достигла первого этажа, произошедшее перестало укладываться в её голове. Казалось, в тот момент она вообще перестала понимать, что именно происходит. Просто снова поддалась пресловутому мужскому обаянию. Он встал перед ней на колени и сделал ей предложение…и ответ она должна была дать как можно скорее! Ли вообще переставала понимать, что она чувствует. Её переполняло какое-то неведомое чувство. Ей сделали предложение! Теперь она будет не одна, утрет нос одноклассницам, теперь они будут ей завидовать, потому что она выйдет замуж раньше всех! И только тоненький голосок шептал внутри: куда ты катишься? Остановись, подумай, так ли нужен тебе этот человек? Она просто летела по лестнице. И как водится в таких случаях, в самом конце марша она споткнулась и поняла, что сейчас будет пересчитывать животом и коленками ступеньки. — Тростникова! Ты куда, черт возьми, разогналась-то?! — раздался у неё в ушах бас Петра Алексеевича, прежде чем она поняла, что столкнулась с императором и они оба чуть не полетели на пол. Неожиданное происшествие вернуло Ли к реальности. — Петр Алексеевич, извините! Вы не ушиблись? — пролепетала она, чувствуя, как щеки краснеют. «Вот дура влюбленная, размечталась и чуть императора не сшибла!”— звенело у неё в голове. — Да я в порядке, ты-то как, княжонка? — царь ощупывал её хрупкие плечи.— Цела? — Да. — Ну и прекрасно, — Петр отпустил её.— А чего бежала-то так? Аж раскраснелась… Ли приложила ладони к пылающим щекам. Как ужасно всё складывается! Предложение Монса тут же показалось ей досадным недоразумением, плохой шуткой — чем угодно, но не тем, о чем стоит рассказать Петру Алексеевичу. Заметив её колебания — и хочется, и колется — Петр взял рыжую княжну за подбородок: — Выкладывай. Ли растерялась и попыталась оттолкнуть Петра: — Я не могу… — Почему? — Боюсь! — Чего боишься? — Вы ругаться будете… А потом к отцу пойдете! — не удержалась она. Петр отпустил её подбородок, упер руки в боки: — Понятно…стало быть, пострел везде поспел? — мрачно заключил он, отчего Ли в который раз поразилась его проницательности.— У тебя же всё на лице написано, Лизавета. Эта фраза прозвучала сухо и устало. Петр редко называл теперь её по имени, в основном по фамилии, или «княжонкой» привык кликать… А уж если назвал по имени, значит, действительно произошло что-то серьезное. — Стало быть, согласилась? От этого строгого и равнодушного тона у Ли вдруг защипало в глазах. Она ведь знала отношение Петра к Монсу! — Я обещала подумать…— пробормотала она, изучая носки своих туфель. Только бы Петр не увидел, как ей стыдно… — Обещала подумать? — усмехнулся он, положив руки ей на плечи, отчего девушка вздрогнула.— А чего спешила тогда? Ли интуитивно почувствовала, что он знает, или, во всяком случае, догадывается о том, что она уже почти…почти согласилась. — Хорошо, — Ли всхлипнула.— Я почти согласилась. Я просто хотела посоветоваться. А когда увидела вас, Петр Алексеевич…— она повела плечами, чтобы высвободиться, и обернулась.— Я знала, вы будете против. — Против, — согласился он.— Ибо знаю, что Монс…не место тебе рядом с ним! — Но почему? Почему нельзя дать человеку второй шанс, раз он хочет…хочет исправиться?! Петр невесело рассмеялся: — Молодая ты ещё, девочка, жизни не знаешь… Услышав эту фразу от другого человека, Ли бы разозлилась, но сейчас она только растерянно смотрела на императора: — Что же мне делать? Я же обещала подумать… — Вот и думай. Возвращайся к себе и думай, — Петр слегка подтолкнул её в сторону лестницы. Ли поколебалась, но на ступеньки не взошла. — Я лучше в покои отца пойду. Спасибо, Петр Алексеевич. — Добро, — произнес он, качая головой. Ох, не нравилась ему вся эта история, и основания для этого имелись. И если бы дело было только в давней неприязни! * * * К вечеру следующего дня Петр всё обдумал и решил собрать Меншикова и Монса у себя в кабинете — на конфиденциальную беседу. Дело в том, что царь уже давно собирал различные материалы, касающиеся Монса. Начал ровно с того момента, когда Монса отправили в Сибирь. При этом Петр не особо старался раздумывать над тем, почему он это делает. Хотя в глубине души знал — он боится повторения ситуации, вот и пытается её хоть как-то контролировать. — Для чего ты нас собрал, мин херц? — раздраженно спросил Меншиков.— неужели решил попытаться отговорить меня дочку замуж выдавать? — Тем более что я уже успел сделать ей предложение, — вставил Монс, чем вызвал у князя одобрительный возглас. — Погоди радоваться, Данилыч, — Петр открыл черную, зловещего вида папку, лежащую на его столе, и подал несколько листков Меншикову. Прочитанное ему не слишком понравилось. — Твоя работа? — мгновенно переменив тон, он перебросил пожелтевшие от времени бумаги Виллиму. Тот поспешно перелистал их. Лицо его побледнело, он даже развязал шарф и снял его с шеи, расстегнул пару пуговиц на камзоле. Торопливые движения наводили мысль о том, что Монсу не хватает воздуха. — Это всё не то, что вы думаете, — с трудом произнося слова, начал оправдываться он.— Я стал жертвой… — Не морочь мне голову! — прикрикнул Петр. — Думал, не разберу, где ты по глупости вляпался, а где нет? Виллим понял, что его планы на дальнейшую жизнь стремительно рушатся. И всё из-за давней, старой ошибки, которую он изо всех сил пытался забыть, от которой бежал все эти годы и отголоски которой преследовали его в ночных кошмарах… — Я изменился! — взвыл он, ударив кулаком по парте.— Изменился! Я больше не такой! Он моргал, пытаясь остановить подступавшие к горлу слезы. Он силился забыть эту боль, и чем больше старался, тем больнее ему было. — Монс! — рявкнул Петр, увидев, как бывший камергер кладет голову на парту, а плечи его при этом вздрагивают. — Оставь, мин херц, — осадил его Данилыч.— Он не притворяется. Князь был прав: Виллим действительно чувствовал, что больше не может притворяться. Он на пределе. Собрав последние силы в кулак, усилием воли он оторвал лицо от парты, встал, выпрямился, и глядя Петру в глаза, произнес: — Дайте только срок, и я докажу, что изменился. Император недоверчиво хмыкнул, но было во взгляде Монса что-то такое…новое, несвойственное ему раньше, а в голосе прозвучали стальные нотки. Петр даже готов был ему поверить, если бы были гарантии, что бывший камергер выполнит своё обещание. Предугадать было невозможно, но царь, поколебавшись, обронил: — Доказывай. — Вот-вот, — поддакнул Меншиков, но тут же получил оплеуху от своего державного друга: — А ты, знай, следи, чтобы он опять каких глупостей не наделал, раз дочку за него ещё не передумал выдавать! Раздался нетерпеливый стук в дверь. — Кто ещё там? — Петр повернул голову. — Петр Алексеевич, это Лиза! — раздался взволнованный голос Ли. Мужчины замерли. Перешептываясь, они вернули листы на место, папку Петр опять запер в столе. Виллим вытер глаза концом шейного шарфа и просто повесил его к себе на шею — завязывать было некогда. Сейчас он как никогда боялся, что княжна ответит ему отказом. Конечно, она ещё не знает всей правды…и не узнает, сказал себе Виллим. Не должна знать. Петр открыл дверь. Ли вошла. — Мне сказали, что вы оба здесь, — начала она, имея в виду отца и Монса.— Дело в том, что я обещала Виллиму… — Да уж известно, что обещала, — перебил её Меншиков.— Что решила-то? — Решила, что согласна, — выпалила она. Виллим не выдержал, сорвался с места и кинулся к ней, обнял её. — Вы спасли меня! Эта фраза прозвучала гораздо более искренне, чем данные до этого вечера обещания.