Второстепенный Персонаж

— Джонатан. Я нехотя отлепляю глаза от конспектов. — Да, мисс Уильямс? — Джонатан, будь так добр, покажи Артуру, где находится Мюнхен. — Хорошо, мисс Уильямс, — говорю я, мельком взглянув на долговязого парня в полосатой рубашке, стоящего у большой карты мира с видом мученика, представшего пред плахой. Квадратные в линзах глаза мисс Уильямс смотрят на меня внимательно и поучительно. Когда я беру указку, чтобы показать Мюнхен, она бессознательно облизывает уголок засахаренных в малиновой помаде пухлых маленьких губ. Мисс Уильямс двадцать пять и она учительница географии. Она преподает у нас только вторую неделю и с того момента ученики нашей школы (в большинстве своём женская их часть) почему-то совершенно перестали любить географию. — Спасибо, Джонатан, — произносит мисс Уильямс мягким голосом, делая какие-то пометки в своём личном блокноте с сиреневыми листами в розовую клеточку. Сорок восемь листов, блестящая картонная обложка с фотографией сиамского котёнка стоимостью не более одного доллара. Я много раз проходил мимо таких в канцелярском отделе. За те несколько секунд, что я разглядывал её блокнот, класс наполнился довольно-таки отлично слышимым шуршанием и шёпотом, преисполненным величайшей таинственности и презрения. Мисс Уильямс откладывает блокнот и окидывает классную комнату своим особым взглядом. Шёпот исчезает. — Садись, Джонатан, — молвит она, одаривая меня ослепительной улыбкой стоимостью долларов на миллион, не меньше. Я киваю и поспешно удаляюсь к своей парте в самом дальнем ряду, предпоследней возле стены, окрашенной персиковой краской с розовой каёмкой. Парты, конечно же, светло-бежевые. На мой взгляд, это самые отвратительные и непрактичные цвета, которые вообще только можно было бы выбрать для кабинета географии. Впрочем, во всей школе всё равно не найдётся человека, которому было бы интересно узнать моё мнение. Да не очень-то мне и хотелось им делиться. Я кидаю последний взгляд на мисс Уильямс и Артура, продолжающего что-то мямлить у карты, а затем вновь дарую всё своё внимание конспектам по экономике, экзамен по которой мне предстоит сдать через неделю. Я собираюсь поступать в ближайший в моём городе университет. Работать в круглосуточном магазине привычно и удобно, но я не собираюсь сидеть там всю оставшуюся жизнь. Думаю, в ближайшем будущем мне было бы очень неплохо стать… — Твоим мечтам никогда не суждено сбыться, Джонни. Голос был ледяным и незнакомым. Я поднимаю голову и вижу мисс Уильямс, присевшую на краешек соседней парты и смотрящую на меня с недоумением. Она выглядит как-то немного иначе. Её голубые глаза кажутся мне очень яркими и большими. Наверное, это из-за того, что она почему-то сняла очки. Или из-за того, что в классе выключили свет. Неудивительно, ведь все уже разошлись по домам. — Джонатан, почему ты всё ещё здесь? — спрашивает мисс Уильямс. — Не знаю, — пожал плечами я, — Наверное, под самый конец урока я всё-таки задремал. Простите, мисс Уильямс. Такого больше не повторится. Я поднимаюсь со стула и принимаюсь укладывать в сумку ручки и тетради, двигаясь как можно более спокойно и неторопливо. Сегодня пятница? Тогда отлично. Хозяйка не приедет, следовательно, можно позволить себе опоздать на минуту-другую. — …но я бы заметила, — долетел до меня тихий голос мисс Уильямс. Она вообще о чём? Это же я. Всё в порядке вещей. Хорошо хоть, класс не успели закрыть. А то пришлось бы опять вылезать через окно. И это на втором-то этаже! Впрочем, далеко не самый худший вариант. — Джонатан, — голос новенькой учительницы географии звучит подозрительно. Я застегиваю сумку, перекидываю её через плечо, вдыхаю в лёгкие побольше воздуха и наконец-таки обращаю на неё свой взгляд. — Да, мисс Уильямс. — Как тебе относятся твои одноклассники? Какая ей вообще разница. — Никак, мисс Уильямс, — говорю я вслух. — То есть как? — Например, как кот к заплесневелому кусочку сыра, закатившемуся под диван. Для него этот кусочек вроде как существует, ведь он же занимает маленькое место между трещиной в полу и пылью, но в то же самое время его для кота никогда там и не существовало вовсе. Наш кот — не француз и не крыса, так что его не интересует сыр, тем более заплесневелый. Думаю, Вы понимаете, мисс Уильямс. — Я понимаю, — растерянно говорит она и затем, словно опомнившись, выпаливает: — Но так же нельзя, Джонатан! — Ещё как можно, мисс Уильямс. Могу я идти? — Да, Джон, — молодая учительница тяжко вздыхает и смотрит на меня с некоторым разочарованием. Хм... Она назвала меня Джон, а не Джонатан. К чему бы это? Впрочем, мне всё равно. — До свидания, мисс Уильямс, — и, не дожидаясь ответного прощания, я быстро выскальзываю за дверь. Когда я добираюсь до нашего магазина, то сталкиваюсь с хозяйкой, миссис Джексон. Она стоит возле чёрного хода и что-то сосредоточенно бормочет себе под нос, попеременно проверяя крепость запертой двери, безостановочно дёргая её металлическую острую ручку. Мне следует отметить тот факт, что наша хозяйка очень осторожный и предусмотрительный человек, так что нет ничего странного в том, что всякий раз перед входом и выходом в магазин она собственноручно проверяет все замки по нескольку раз. Я поздоровался, но она никак на меня не отреагировала. Плохой знак. — Что-то случилось, миссис Джексон? — спрашиваю я, немного прибавляя громкости к своему голосу. Никакого ответа. Похоже, она до сих пор и не подозревает о моём существовании. Обычная история невидимки по имени Джон. Я подхожу ближе и дотрагиваюсь до её пухлого плеча. Миссис Джексон подпрыгивает от неожиданности и стремительно разворачивается ко мне всем корпусом. Такой резкий манёвр выглядит угрожающе, поэтому я поспешно отступаю на два шага в сторону. На всякий случай. — Ой, это ты Джон! — взвизгивает она басовитым фальцетом, — Ух, как напугал, окаянный! — Простите, миссис Джексон. Хозяйка открывает свою безразмерную сумку и вытаскивает из её ненасытного нутра носовой платок, украшенный ядовито-розовыми рюшками. Она подносит его к своему лицу и начинает вытирать им изрядно взмокший лоб и шею. — Так что-то случилось, мэм? — снова спрашиваю я. — Боюсь что да, Джон. У нас проблемы с электричеством. В этом ни я, ни Эрни ничего не понимаем, а мастер пожал плечами и сказал, что только в понедельник приедет «окончательно разбираться». — Это ужасно, миссис Джексон. — И не говори, Джон. Ох, одни убытки! Одни убытки!.. — она всхлипывает и утыкается носом в носовой платок. — Ничего, всё обязательно образуется, миссис Джексон, — с ожидаемым сочувствием заверяю я, очень радуясь тому факту, что она пока не собирается впадать в истерику. — Дай-то боже… Иди домой, Джон. Чего уж теперь. — А когда откроемся? — с надеждой спрашиваю я. — Недели через две, — следует её мрачный ответ. Это хорошо, как раз будет время тотальной подготовки к экзаменам. Хотя с другой стороны — это плохо. Деньги лишними никогда не бывают, а свободное время у меня ещё будет. Распрощавшись с хозяйкой, я сворачиваю за угол и прохожу через тесный переулок, ведущей к моему дому. На ходу я уже достаю ключи, прикидывая, все ли уже в сборе или нет. Мама вроде говорила что-то про какое-то собрание, а сестрица вроде как должна быть в кружке то ли танца, то ли фотографии, то ли на том же упомянутом собрании. А что, достаточно удачно всё складывается... Когда я уже останавливаюсь возле нашего дома с твёрдым намерением отпереть дверь, то неожиданно вспоминаю одну маленькую, но очень досадную деталь. Я умудрился забыть в классе конспекты по экономике. Я бросаю ключи обратно в сумку, предварительно со всей силы пиная ни в чём не повинную дверь. Отбиваю себе мизинец на правой ноге, оглашаю округу потоком отборных ругательств и тут же отбиваю себе и левую ногу, неудачно ударяя ей в отместку всё ту же несчастную дверь. Конечно, можно было бы обойтись и без всех этих ритуальных плясок возле дома, но я просто не могу оставить свою тетрадь лежать на парте все выходные. Существует огромная вероятность того, что вернувшись за тетрадью в понедельник, я застану её бесследно исчезнувшей. Между прочим, конспекты я записывал долго, кропотливо и аккуратно. Так что я не собираюсь с ними так глупо расставаться. Когда я прибегаю обратно в школу, на улице медленно, но неумолимо начинает темнеть. Рановато для марта. Скорее всего, это из-за туч, проглотивших небо и выкрасивших его в мутно-серый цвет. Совсем скоро начнётся дождь. Мне лучше поторопиться. Перепрыгивая через две ступеньки, я взлетаю по лестнице на второй этаж и, пробежавшись по правому коридору, притормаживаю возле двери в кабинет номер тринадцать, класс географии. Немного отдышавшись, я поворачиваю ручку двери, без особой, прочем надежды на то, что она окажется незапертой. Дверь скрипнула и покорно отворилась. Странно. — Извините, мисс Уильямс. Можно…? — неуверенно кидаю я в темноту класса. Тишина. Ну и пожалуйста. Я шагаю за порог и совершаю самую большую ошибку в своей замечательной, спокойной, но очень короткой серой жизни. Я включаю свет.