О фонарщике, комнатах, солнечном кофе и прочих слогах жизни

Рыжий цвет солнца Поздней ночью двадцать шестого января было страшно холодно. Ветер за окном завывал, и казалось, Фенрир уже здесь, чтобы проглотить солнышко, и я чуть-чуть не доживу – один день! – до новой встречи с ним. Но дожить стоило. А чтобы дожить требовалось вылезти из кровати, в холодную, суровую реальность еще глубоко зимней, но уже тихонько оттаивающей Исландии. Я сделала над собой усилие и совершила это подвиг. Пластмассовые летние стол и стулья призывно стояли в коридоре еще со вчерашнего вечера. Я толкнула дверь, вышла и установила в снег ножки мебели. Как знамя победы. Так-то, зима. В лицо ударил холодные бодрящий воздух. Последний удар умирающей злодейки отрезвил мое заспанное сознание. Часы в гостиной пробили два часа. Я зажмурилась. Когда я добралась до кухни, он уже сидел там. Я открыла холодильник и достала молоко и яйца. Принялась за тесто для блинов. – Ты спрашивал, – заметила я, – что я кладу в блины. – Было дело, – он кивнул. – Здорово у тебя выходит. Мне даже любопытно. – Корицу. Я кладу корицу, – я кинула в тесто пару шепоток солнечно-рыжего порошка. – И все? – он поднял бровь. – Так просто? – Нет, а чего ты ждал? Что вообще может быть лучше корицы? – И в кофе – корица? – И в кофе – корица, – я удовлетворенно кивнула. Вскоре блины были готовы. Он полез в холодильник. – Вишневое варенье на второй полке, слева, – оглянулась я. – Все-то ты знаешь, – он вздохнул. Я вручила ему тарелку с блинами, он подхватил банку с вареньем, ложки-вилки со стола и исчез в дверном проеме, оставив мне лишь аромат свежего лакомства. Я водрузила джезву на плиту, отмерила специи ложкой, кофе, налила воды из бутылки. Включила синий огонек под своим варевом. Я заметила, что мои руки слегка дрожат. Часы пробили четыре. Он вернулся, взял чашки для нас. – Полагаю, тебе стоит поторопиться, – улыбнулся он. Я выглянула в окно. Небо еще было черным, но абсолютно чистым, и уже казалось, что вот-вот оно поголубеет, порозовеет, и солнце неумолимо появится, и я ничегошеньки не успею. И не будет в этом году у меня солнечного кофе. Тогда я, скорее всего, умру. И когда напиток в джезве стал закипать, я сорвала его с плиты и понеслась во двор. Успеть. Успеть. Я разлила по чашкам ароматный напиток. Он улыбнулся и сделал большой глоток. – Солнечная, говоришь, корица, – задумчиво сощурился он. Я проследила его взгляд. Горизонт подожгло со всех сторон удивительное светило. Вскоре рыжий цвет солнца уже плясал на наших лицах, отражался от белого летного стола и оживал внутри чашек с солнечным кофе. И я была самой счастливой на свете. – Твое безумное ежегодное воодушевление по поводу скромного праздника имени меня остается величайшей загадкой. Я отмахнулась, свернув блинчик и отправив его в рот: – Ну, во-первых, – бормотала я с набитым ртом, – не имени тебя, Фрейр. А во-вторых, я вообще не допускаю возможности понимания тобой подобных концепций. Фрейр вновь засмеялся: – Действительно. Как я мог быть столь высокого о себе мнения.