***
5 Seconds Of Summer – I Miss You [cover]
Эта давящая тишина, этот внутренний крик, эта разрывающая тоска - почему этого нет? Всего лишь какая-то пустота, такая привычная, будто, что-то ушло, освободило душу от нагрузки, непосильной ей. Мгновенное помутнение всей той моральной боли, только пустота. Ничего. Абсолютно. Как когда человек избавляется от всех проблем или они перестают его волновать. И мне это нравится. Нравится ощущать себя таким - никаким. Полное опустошение, убийство внутреннего себя, никогда прежде не умиравшего на такое долгое время. А на языке вертится горький вкус одиночества, но это одиночество настолько близкое, родное, возможно, не отходившее ни на шаг от меня до этого времени осознания. И неприятное превращается в давно ожидаемое чувство - чувство беззаботности. Тонкими ниточками, как паутинкой, обволакивающие тебя чувство беззаботности. Облегчение. Уже три дня я не выхожу из комнаты. Три дня, как я прикинулся больным для родителей, мёртвым для одноклассников и усталым для друзей. Три дня, как я ушёл с того моста, бродя по городу ещё час, пытаясь вглядываться в лица людей, проходивших мимо, пытаясь понять себя. Незамысловатые мысли с замысловатым исходом. Глупые надежды о том, что я поступил верно. Но что-то, верно вдалбливающее мне в голову мысли о суициде, также легко выдолбила эти мысли оттуда. Старания прийти в состояние равновесия заканчивались пропажей собственных сил, потраченных на это. Явно всё пошло не так. Не должен я был сидеть на лавочке в ту ночь до двух часов, смотря на звёзды, которых было видно слишком мало из-за загрязнения воздуха и уличного освещения. Не должен был тогда мечтать о том, что всё будет хорошо. Такая банальная идея, перспектива оптимиста, никогда не приходила мне в голову до этого. Как же я мог облажаться и допустить такое сомнение в небытие бытия в своей голове? Сам не знаю, клянусь, но мозг явно транжирит одно и то же - зелёные глаза. Я стал ненавидеть зелёный цвет за последние три дня. К сожалению, ничего, кроме него, я не запомнил в ту ночь, а так как после этого я ни разу не вышел из своей комнаты, то убирать это злосчастное воспоминание было нечем. Как говорится, нарисовалось - не сотрёшь. Нет, я пытался заглушить всё это какой-нибудь обычной вещью, типа фильма, потом принялся заслушивать свой плеер до дыр, но, как назло, там были только те занудные грустные песни, которые вовсе не помогали отвлечься, а были только стимулятором выработки моего непонятного скучания по тому, кого и знать не знаю. Бурею захватившее меня тогда одиночество не отпускает по сей день.***
Укутавшись в одеяло с головой, стараясь не задеть наушники, чтобы те не выпали, я снова перевернулся на другой бок. Уже третий раз за пять минут. Я просто не могу уснуть и всё тут. Стрелки часов перевалили за одиннадцать вечера, и ни то, чтобы я - прилежный сын и ложился спать, ибо детское время вышло, нет. Просто сон - единственный способ заглушить хотя бы на несколько часов свои мысли. Сном я и спасался последние дни, но сейчас этот трехбуквенный гад решил устроить мне забастовку на пару с четырехбуквенным гадом под названием мозг. И как бы я не пытался поменять положение, вытаскивать и опять вставлять наушники, переключать песни, сна как не было, так и нет. А дома уже наступил тихий час, ведь младший уснул, а, значит, никто по дому не шастает, так что, мне даже перекусить не сходить. Проклятье! Я резко вскакиваю из положения лёжа в положение сидя, а потом, естественно, жалею о такой совершенной глупости, ведь только истинный идиот додумается подорваться с кровати при том, что лежал на ней, не вставая, больше шести часов. Но, кое-как справившись с головокружением и помутнением в глазах, я всё-таки поднялся с постели. Я думаю, что мне просто нужно прогуляться. Например, схожу до магазина. Не уверен, что свежий воздух мне не поможет сейчас, но тогда, три дня назад, я смог развеять и очистить себе голову от надоедливых, как летом комары, мыслей. Нацепив на себя джинсы, которые валялись где-то в стороне двери до этого, одев обычную тёмно-синюю толстовку на белую футболку, я взял свой кошелёк и драгоценный плеер с наушниками, - оставив телефон бесхозным на столе, - я вышел из комнаты как можно тише. Представлял себя грёбаным ниндзей или вором, пока шёл к парадной двери, озираясь по сторонам и стараясь не разбудить домашних. Как только я оказался снаружи, в полной безопасности, наконец-то смог дышать не через раз. Вставив «бананы», называющиеся наушниками, в уши, я пошёл по длинной аллее, что должна была привести меня к магазину. Но трабл был в том, что этот самый ближайший магазин находился совсем неблизко - примерно в двадцати минутах ходьбы. Как могли догадаться, меня это крайне мало сейчас волновало. Больше всего мне нравилось гулять поздним вечером, а лучше вообще ночью. Тогда, когда нет шумного народа, часто проезжающих машин, глупых криков детей и лая всяких там собак. Ты можешь быть абсолютно неприкаянным, без этих взглядов со стороны, которые до жути раздражали, что хотелось подойти и.. Ладно, я ведь не злой. Просто, научился отвечать миру взаимностью на ненависть. Ещё не пройдя и половину пути, как я уже сменяю двадцать третью песню на своём плеере, ибо всё не то. Всё так не должно ведь быть. Я не должен переключать любимые песни только потому, что они заставляют мой разум пошатнуться, верно? Но я не могу слышать слова, которые там поются, ведь правда режет ни только глаза, но и сознание, а оно у меня, к сожалению, шалит часто. Свихнуться - последнее, что я хочу сейчас. Но путь пройден за восемнадцать минут и я уже захожу в тот круглосуточный магазин, который любезно распахнул для меня свои механические двери. Народу, к моему счастью, мало, а точнее - никого. Серьёзно, куда бы я не свернул, везде были только продукты, но никаких признаков жизни, кроме кассы, где сидел один единственный кассир, я не находил. Ну, и слава Богу. Хоть это всё и напоминает плохой фильм ужасов, мне плевать. Я просто куплю какую-нибудь вкусную ерунду, расплачусь и пойду обратно домой, по тихой съедать свои запасы. Довольно шагая с двумя шоколадками и Пепси в руках, я прохожу мимо стеллажей, направляясь к кассе. К великому горю, я оказался «Титаником», потому что кто-то выплыл из-за угла, и я сразу же, показывая своё особенное везение и неуклюжесть, врезался в него. А этот «айсберг» пониже меня будет. Но я отпустил голову так, что поднимать глаза, полные стыда, я не решался до тех самых пор, пока.. - Эй, какая встреча! - тот звонкий голос пронзил мои уши до того, что наушники, которые упали на пол вместе с плеером, совсем ничто по сравнение с громкостью его голоса, - ты чего тут ходишь в такое позднее время? - спросил он, смеясь и поднимая мой плеер, передавая мне. Я лишь грубо выхватил плеер из его рук, всё также не смотря в глаза и всё также грубо отвечая: - Не твоё дело. Но что-то вынудило меня всё же поднять голову и тогда, надеясь, что я столкнусь с улыбкой, я столкнулся с обидой в глазах и непониманием на лице. Но не тем непониманием, которое я испытываю, находясь в разговоре с родителями, а непонимание такого грубого поведения. Ох, если бы я сам знал, что творю когда-либо. Но не успел я начать извиняться за грубость перед человеком, который, вообще-то, между всем прочим, спас мою, хоть и дерьмовую, но жизнь, как этот самый человек на всех парах выбежал из магазина, а я даже не мог окликнуть его, так как не знал имени этого парня, который преследует мои мысли уже три с лишним дня. Я не знал, что нужно делать дальше. Я просто пошёл и оплатил свои покупки. Я всё сделал, как надо: положил продукты перед кассиром, отдал деньги, забрал пакет с покупками и ушёл. Но всё это время, тот грустный взгляд всё сильнее и сильнее отпечатывался у меня в памяти, не оставляя и малейшего шанса на избавление. Меня самого захлестнула обида на самого себя. Ведь не назовёшь меня вспыльчивым, а тут на тебе. И причём, без понятия, откуда такая реакция. Возможно, это потому, что я отчаянно не хотел ни с кем говорить последние дни и окончательно разучился делать это в вежливой форме. Может быть, это из-за того, что у меня явная депрессия или я просто подросток, который испытывает недостаток внимания. Но, скорее всего, это потому, что я снова отпечатал у себя в сознание его голос, его улыбку и его глаза. И ещё я не понимаю, как я мог прийти сюда, не заметив этого. Всё - мои ноги, всё - мой мозг, да. Потому что последнее, где бы я хотел оказаться прямо сейчас - этот мост. Посередине дороги замерев, я стал оценивать шансы, смогу ли я теперь уйти отсюда. Но деваться было некуда, потому что фонари зажглись и я увидел, как он стоит, облокотившись на перила, и смотрит на воду, склонив голову на столько низко, что можно подумать, что он уснул. Я стал крадущимися, - уже второй раз за день, - шагами подходить к нему, стараясь сделать так, чтобы он не заметил меня, а после - не послал куда подальше. Но я слишком неуклюжий для того, чтобы сделать всё на отлично, чему живой пример того, что я запнулся на совершенно ровном месте, не дойдя до него всего каких-то три метра. - Я вообще-то говорил, что это моё место. - бормочет он как-то отрешённо, даже не повернув голову на меня, чешущего затылок, без понятия, что сказать. -Я.. эм, - никогда не умел извиняться, потому что, обычно, никого не обижал, а сам был человеком для унижений, - прости, пожалуйста, - мямлю я после недолгой паузы, а он поднимает голову, теперь смотря вдаль, оставляю реку без внимания его бесчеловечно красивых зелёных глаз. - Почему ты извиняешь? - он спрашивает это так, будто уже знает ответ на этот вопрос, но хочет, чтобы я сказал этот ответ вслух. - Я.. не знаю. Просто подумал, что это нужно сделать. - Не верный ответ, - говорит он буквально моментально и поворачивает на меня голову, - не верный ответ, - повторяет второй раз, уже смотря мне прямо в глаза. - А какой же верный? - Ты извиняешься, потому что тебе не всё равно на меня, верно? - некая усмешка присутствует в его голосе, но голливудская улыбка, казалось которая освещает это место получше любых уличных фонарей, компенсирует всё. А я просто молчу. Ну, а что я должен ответить ему? Я сам себя не понимаю. Не знаю, почему думаю о нём, не знаю, какого чёрта он прописался в моём сознание на постоянных правах, хотя я ничего о нём не знаю. Может, он - маньяк? Педофил, который следил за мной все эти дни, а теперь ему подвернулась возможность сделать то, что он задумал? Глупости. У плохих людей не бывает таких улыбок. Он только заливисто смеётся, от чего я резко отрываюсь от разглядывания своих ног и асфальта и смотрю на него. Его смех такой звонкий, мелодичный, что, кажется, я бы слушал только его, вместо всей моей музыки на плеере и вообще. - Ладно, ты прощён, «не умеющий разговаривать вежливо» мальчик, - он кладёт руку на моё плечо, а я от этого жеста чуть пакет на асфальт не роняю. Да что с тобой, чёрт тебя дери, такое, Люк? - но ты должен загладить свою вину, - игриво говорит он. - К-к-как? - заикаясь, конечно, испуганно спрашиваю я. А он снова громко смеётся и легонько бьёт меня по плечу, где только зажил мой старый синяк, поставленный Фредом. - Не волнуйся ты так, Господи, - улыбается, - аж весь покраснел, как помидор. Ты просто отдашь мне одну свою шоколадку, - убирает руку с моего плеча, - если это для тебя законно, конечно, - серьёзно говорит он, а потом опять начинает хохотать. - Да, конечно, - я облегчённо вздыхаю и отдаю ему одну из шоколадок, - держи. Знаете, я читал во многих бульварных романах, как главная героиня соприкасается руками с главным героем и «между ними проходит электрический разряд, будя всех бабочек в животе». Никогда бы не подумал, что испытаю такое, но тот момент, когда парень всего лишь кончиками пальцев задел мою ладонь, я чуть шоколад не выронил, но быстро собрался и глубоко вздохнул. Чёрт, это было странно. - А теперь я тебя провожу, а то украдут ещё какие-нибудь злые дяденьки, - утверждающе говорит он и идёт вперед, а я стою, как вкопанный и не понимаю, жест заботы ли это? - ну, пошли? Может быть, это самая настоящая ошибка, но я послушно иду за ним.***
- Люблю шоколад с орехами. Медленный шаг, короткие фразы, редкие касания рук и я уже не понимаю, что происходит со мной. Я будто снова загипнотизирован. Боковым зрением только и делаю, что наблюдаю за тем, как парень, идущий рядом со мной, жует мою шоколадку, которую я с радостью отдал ему. И он выглядит, как маленький ребёнок, которому не чужды проблемы, которому вообще по барабану на всё и всё, что существует для него - это шоколад. - Почему ты ходишь один в такое время? - спрашивает он, откусывая шоколадку, параллельно с этим смотря на часы на руке, которые показывают десять минут первого ночи. - А ты почему? - Эй, я первый спросил, - снова. Этот его по-детски возмущённый голос и я больше не могу сохранять эти воспоминания у себя в голове, как школьники сохраняют порнушку к себе на компьютер. Моей памяти не хватает. - Ну, я просто решил прогуляться. Не мог уснуть, - говорю я и наконец смотрю вперёд, а не на него, - а ты? - С друзьями.. гулял, да, хотел зайти в магазин по дороге домой, точно, - спустя некоторую паузу, говорит он неуверенно и мы погружаемся в молчание. Не знаю, о чём сейчас думает этот парень, но он явно нахмурен и чем-то обеспокоен. Хотелось бы мне прочитать его мысли или спросить, чем он так встревожен, но это точно не моё дело и я не хочу, чтобы он чувствовал какую-то обязанность - рассказывать мне о чём-то из своей личной жизни. Ведь мы никто друг другу. Он всего лишь три дня назад спас мою жизнь, а теперь ест мой шоколад.***
- Мой дом. Мы доходим до угла, за которым находится мой дом и становится как-то грустно. Даже идти с ним в молчании было приятно. Будто тебя понимают без слов, будто нет смысла даже спрашивать, даже если вы больше не увидитесь. Просто само присутствие человека рядом значит что-то большее, нежели просто бесцельный разговор обо всём и не о чём. - Ох, уже? - это было так.. странно. Его беспокоит, что мы расстаёмся теперь? Что наша прогулка закончена? Так, нет, не накручивай себе высоких замков, пони, единорогов и радугу. Он всего лишь опять впадает в реальность, выходя из своих мыслей. - Ага, - киваю я и снова чешу затылок. Скорее всего, это привычка, когда не знаешь, как поступить дальше. - Знаешь, это так ненормально... - начинает он, - я спас твою жизнь, встретил тебя ещё раз в магазине в полночь, ты меня обидел, извинился, поделился шоколадом... - он останавливается, но потом снова продолжает, - да мы уже столько пережили, а я даже твоего имени не знаю! - возмущённо говорит он. Я лишь немного улыбаюсь. Но я улыбаюсь. А ведь я уже и забыл, как это делать. - Люк. - Эштон. И после этого, мы расходимся. Я - домой, Эштон - неизвестно, куда. Но он спросил моё имя, а это, возможно, что-то и значит. Это не последняя наша встреча.