***
Ближайшая библиотека находилась в нескольких милях от их родного городка. Это было не слишком удобно, но что поделаешь – в их захолустье мало что можно найти. Городишко, заброшенный вдали от автотрасс и магистралей, затерянный среди фруктовых садов и подсолнечных полей, был слишком мал, чтобы обеспечить жителям абсолютно все удобства современности. Но они в этом не сильно нуждались – настоящее богатство цвело вокруг них. Только вот до некоторых мест все равно непросто добраться, так что Луитлен бродила по дому в поисках оставленного где-то скутера. Нужный предмет не спешил находиться, что девочку злило. Вольт очень не любил, когда хозяйка сердилась. Она никогда не била его, но часто ходила туда-сюда по дому и сбивала себе костяшки пальцев о дверные проемы, вымещая бессильную злость. Так что бурю ее эмоций стоит переждать в безопасном месте. Конечно, можно было бы и на автобусе добраться, но что-то внутри по-прежнему ненавидело транспорт как таковой. После того дня, когда... Рассерженная Пенни несколько раз обошла комнаты на нижнем этаже, поднялась наверх, сжимая кулаки. Она сама ненавидела эти вспышки гнева, случавшиеся из-за любого пустяка. То ли это был характер, то ли нечто другое, но порой ее ярость становилась чересчур необузданной, а состояние - нестабильным. Спустившись на кухню, она выпила еще пару таблеток, не заботясь о побочных эффектах. Легкая головная боль - это ерунда. А вот снова идти к психологу она совершенно не хотела. Ногти впиваются в ладони, и боль возвращает ее сознание в существующий мир. «Нужно сдерживаться». Не вспоминай, не ощущай, не говори. Не думай о... Свист, звон разбитого стекла и невыносимая боль внизу живота. Теплая алая жидкость заливает руки, а смех забивает в уши. Они смеются, а крик тонет в гомоне. Больно, больно. Руки сжимают свет. Она хрипит и опускается на пол. Нужно бежать как можно быстрее. Ноги сводит дрожь, в груди - невыносимая тяжесть ужаса. Дышать тяжело. Крики, стоны, смех. Нужно уходить. Быстрее, быстрее, мам... Мам? Она больше не двигается. Ее голова покрыта краснотой и светом. Горячий пушистый комок прижался к груди, язык проводит по лбу. Взволнованный скулеж достигает ушей, словно забитых ватой. Тяжесть в груди рассеивается, позволяя сделать глубокий вдох. Глаза щипет от слез, и пес слизывает их, снова прижимаясь боком к лежащей на кафеле хозяйке. Паническая атака* прошла так же быстро, как и началась. Ее приступы были редкими, но являлись одними из самых отвратительных ситуаций, с которыми она сталкивалась. Она встала, опираясь на стол. От головокружения ее мутило, но панический страх хотя бы перестал выматывать. Такие случаи бывали редко, но Пенни их всегда ненавидела. Поэтому и держала свои эмоции в узде, что с ее горячим темпераментом не всегда получалось. Еще нетвердой походкой она направилась к двери и распахнула ее, позволяя прохладному воздуху развеять иллюзии. Вольт шмыгнул на улицу, радуясь неожиданной прогулке. Мокрая трава шуршала под ногами, шумела открывающаяся дверь гаража, и Луитлен окончательно убедилась в том, что вокруг нее реальность. Такое случалось иногда, порой из-за самых нелепых ситуаций. Как же порой хотелось просто вырезать из подкорки мозга все плохие воспоминания. Отправляться за десяток миль в другой город ради посещения библиотеки ей не слишком хотелось, но что поделаешь. Сейчас просто необходимо было себя чем-то занять. А перевод письма и поездка в другой город - небольшое, но забавное приключение. Главное - не вспоминай, не ощущай, не говори. Не думай о... Пес послушно встал и последовал за хозяйкой, радуясь, что все обошлось. Впрочем, вспомнив о Реймане, он порядком помрачнел. Он сомневался, что Рей вообще вернется домой.***
Первым из дома выбежал Вольт и, спрыгнув с террасы на траву, стал бегать по газону, сбивая росу с листьев. Дождь уже кончился, на улице веяло прохладой и свежестью. Весенний ветерок доносил с поля запахи пшеницы и подсолнечника. Вдохнув полной грудью этот потрясающий аромат, Луитлен спустилась и вышла к дороге. Вольт выбежал за ней и как следует отряхнулся от росы. Этот неожиданный душ подействовал на Пенни ободряюще. Она разложила скутер и свистом подозвала своего пса, который уже прыгал по лужам и весело лаял, забыв обо всем на свете. Вообще-то, скутер, в силу своей комплектации, мчал не намного быстрее Вольта, да и Пенни старалась не ехать слишком быстро. Так пес мог ее догнать, и безопаснее все-таки. Поэтому, когда слабенький моторчик скутера издал неожиданно громкое рычание, девочке показалось, что она сделала что-то неправильно. Нет, все было в порядке, никаких неполадок на первый взгляд не наблюдалось, и Пенни легко рванула вперед, как всегда без шлема (зачем нужна эта штука?). Вольт, уже успевший вываляться в грязи с ног до головы, бросился за ней. - Эй, паря! Наперегонки, а? – задорно крикнула Пенни, набирая скорость. Голова все еще кружилась, но это ничего... главное не думать о плохом. Пес залаял, принимая вызов. Обогнать Вольта оказалось неожиданно сложно. Девочка все ускорялась, ее скутер ревел, но пес каким-то немыслимым образом успевал выйти вперед. Азарт охватил Пенни, адреналин кипел в ее крови, когда она петляла по пустынной трассе на немыслимой скорости. Воздушная волна подхватила подол ее расстегнутой ветровки, и та развевалась позади, как флаг. Рыжая грива волос от ветра взвилась вокруг головы, будто огненный нимб. Неведомое ранее чувство стремительности охватило Пенни. Сейчас она забылась обо всем на свете – была только дорога, скорость и Вольт. Белоснежный пес мчал впереди и нисколько не уступал скутеру. То, что все идет не так, Пенни поняла лишь тогда, когда на дороге появился первый автомобиль. Бедняга водитель явно не ожидал, что его обгонит девчонка на скутере, которая с громким воплем вылетит сбоку и перестроится на соседнюю полосу. Окончательную ложку безумия в происходящее добавил Вольт, подрезав машину и вклинившись вперед самым наглым образом. Бывалый автолюбитель не представлял, как его может обогнать собака и, здраво поразмыслив, свернул на обочину. Это же сделала и Пенни, увидев, как пушистый хвост ее приятеля маячит перед бампером машины, мчащейся со скоростью, много раз превышающей способности обычной собаки. Вольт, явно посчитавший себя победителем в этой гонке, бросился за хозяйкой и весело залаял. - Паря, - потрясенно сказала Пенни, обмениваясь непонимающем взглядом с водителем, пристроившимся на другой стороне шоссе, - я понятия не имею, как ты это сделал и не очень хочу сейчас разговаривать об этом. Возможно, послание моего папы поможет решить эту головоломку… Но впредь запомни – не делай так никогда, а особенно перед людьми. Ты только посмотри на этого бедолагу, - она кивнула на автолюбителя. Вольт оскалился, демонстрируя клыки, явно предлагая быстро и решительно расправиться с этой проблемой. Девочка покачала головой. - Дружище, даже не думай об этом, – Пенни укоризненно посмотрела на него, и Вольт притих. - Еще проблем нам не хватало. Ты и так раскусил миропонимание этого человека к чертям собачьим. Она невесело ухмыльнулась. «Дьявол тебя побери, Рейман, что же ты опять натворил?! Неужели... произошедшего было недостаточно?».***
Вольт лежал на нагретом солнцем асфальте, подставив бок теплым лучам. В парке тихо и светло. Людей почти не было, его никто не тревожил. Это умиротворение, по его мнению, являлось настоящим подарком – не так уж часто они выбираются в соседний город, еще реже здесь бывает так спокойно как сейчас. Можно сколько хочешь любоваться расцветающими на аккуратных клумбах тюльпанами, нарциссами, гиацинтами, вдыхать их сладковато-пряный запах и ни о чем не думать. Весенний ветер шумел в кронах деревьев, уже одевающихся зеленью, срывал лепестки увядающих цветов и сыпал их на дорожку. Казалось, что в маленьком парке неожиданно начался снегопад. Поводок привязывал его к скутеру, а скутер – к перилам лестницы, ведущей в библиотеку. Пенни сидела там уже пару часов, и Вольт порядком заскучал. К его величайшему сожалению, он понимал, что разгадка тайны, которую она ищет, скрыта слишком надежно, чтобы ее можно было открыть и понять полностью. Только двое хранили секрет – Рейман, как сквозь землю провалившийся, и Вольт, который никому и ничего не смог бы рассказать. Он помнил, как давным-давно, а на самом деле, всего три дня спустя, Рей разбудил его ранним утром. Солнце только-только начинало пронизывать сырой туман и темноту сумерек, и утренние птицы еще не пели среди кустов форзиции. Пенни еще спала. Вольт не волновался, что его потревожили в такую рань – Рейман тоже был его человеком, хозяином, которому он всецело доверял. Он не удивился, когда автомобиль стремительно понес его в другой город, гораздо дальше, чем этот, на самом берегу соленого моря. Он не испугался, когда человек привел его в место, где не было окон, и приказал ему залезть в странную сферообразную машину, оплетенную, как паутиной, множеством толстых и тонких проводов. И даже тогда, когда вокруг него заплясали в диковинном танце гибкие молнии, он не боялся – он свято верил этому чудному, но такому любимому человеку и не допускал мысли о том, что тот может причинить ему вред. И когда разряд электричества пронзил его тело, наполняя его невиданной доселе силой – даже тогда он знал, что с ним ничего плохого не случиться. Не сегодня и не сейчас. Не в этот раз. Острый запах беды он почуял лишь тогда, когда машина, что должна была вернуть его домой, свернула в другую сторону и стала петлять между темных сосен. Остановив ее на полянке, Рей выпустил его и приказал уходить, возвращаться домой к Пенни. Он не понимал, почему человек бросает его, почему не может вернуться к ней вместе – но тот ударил по газам и снова рванул на магистраль, освещенную восходящим солнцем, и понесся в противоположную от родного дома сторону. Он не мог понять, почему хозяин так поступил, почему просто оставил его одного здесь. Потом, стремительно и громко, на дорогу вылетел громоздкий черный седан и ринулся следом за машиной его человека. Это было странно и страшно. Он хотел было побежать следом за Рейманом, но понял, что не догонит его. В данной ситуации ему ничего не оставалось, кроме как вернуться в родные пенаты. Возможно, Пенни угрожает опасность. Он не мог допустить, чтобы кто бы то ни было причинил ей боль. И он не допустит. Он знал, что увидит черный седан снова. Интуиция его не подвела. Слава Богу, он пришел вовремя. Вовремя, чтобы защитить Пенни и напугать того парня. Хотя он не понял, почему хозяйка так и не позволила ему загрызть этого мерзавца, но был приятно удивлен ее смелостью и умением сохранять ясность мысли (пусть и не всегда) в сложных ситуациях. Он чувствовал, что рассудительность Пенни сыграет ей на руку. Интуиция редко его подводила.***
Фактически, время невозможно чувствовать. Ведь это не что-то материальное, не то, что можно потрогать руками, или увидеть, или учуять. Эта мысль часто посещала ее, когда она сидела в душном, заставленном стеллажами зале библиотеки, залитом ярким солнечным светом, и просматривала каждую страницу словаря или справочника, сверялась со сведениями в интернете, делала заметки и постоянно теребила уже и без того мятый лист с текстом на латинском языке. К сожалению, оставленное письмо ее отца никак не проливало свет на сложившуюся ситуацию, скорее наоборот, порождало все больше вопросов. Когда Пенни все-таки решилась посмотреть на часы, то с разочарованием обнаружила, что полдня пролетели бесследно и незаметно, а перевод был сделан лишь наполовину. С другой стороны, и в таком, казалось бы, скучном и порядком раздражающем деле есть свои маленькие плюсы. Порой, когда Пенни становилось совсем уж невтерпеж продолжать письменную рутину, она мнила себя археологом, обнаружившим древний документ, предсказывающий судьбу человечества. От этой мысли сразу становилось лучше – во всяком случае, теперь в бессмысленном занятии появилась хоть какая-то надобность. Перевод был окончен только к вечеру, когда солнце скрылось в тени прохладных сумерек, и сварливая библиотекарша каркающим голосом прогнала всех из читального зала. Вольт был безмерно счастлив, увидев, наконец, свою хозяйку и скакал как ужаленный, оглашая округу звонким лаем. Только поводок мешал ему броситься в пляс по ближайшим клумбам. Пенни устало улыбнулась, отвязывая пса от перил. Тот встал на задние лапы, положил передние на плечи хозяйки и прошелся языком по ее лицу. Девочка засмеялась, и обняла своего приятеля, шепча ему на ухо тысячи извинений за столь долгое ожидание. Конечно, он простил ее. Не мог не простить. Опустив Вольта на землю и подхватив скутер, она вышла в парк, вытащив смятое до неузнаваемости письмо ее отца со сделанным переводом, в очередной раз всматриваясь в эту абсолютную чушь. Пес заметил его и обеспокоенно гавкнул. Вечер уже сгущался, последнее солнце почти исчезло, оставив после себя лишь тонкую темно-багровую полоску на западе. Похолодало, и Пенни застегнула свою ветровку, поправила красный шейный платок. В парке царила полнейшая тишина, если не считать свиста ветерка в ветках кустов да отдаленного шума машин, доносившегося с дороги скрытой деревьями. Сев на лавку, девочка продемонстрировала Вольту свой труд. Пусть пес не умел читать, хотя очень хотел помочь, и снова лизнул ее в знак поддержки. Судорожно выдохнув от холода, Пенни в очередной раз прочитала заметку, которую успела выучить наизусть. Впрочем, это никак не прояснило ее смысл. «Пять лет, пять долгих лет я работал не покладая рук, и мои исследования, наконец, принесли успех! Я работал, зная, что делаю невозможное, бесполезное, казалось бы. Я работал, и мой труд противоречил природе, мирозданию и здравому смыслу – всему, что могло помешать мне осуществить задуманное. И я сделал то, о чем люди, и мечтать не могли, я сделал невозможное, неосуществимое! Я создал… Бога. Нет, я говорю не о том воображаемом Боге, которому поклоняются люди и в честь которого строят храмы. Нет, я создал настоящего Бога во плоти, наделенного невероятной силой. Но созданный мною Бог из машины несовершенен. Он могущественен, но не всесилен, быстр и умен, но не бессмертен. Впрочем, и этого описания Вам достаточно, чтобы понять, какую ошибку я совершил. Я – единственный, кто знает о Боге из машины, и единственный способен создавать ему подобных. А среди людей полно тех, кто погряз в грехах и жажде власти, тех, кто использует силу во зло. Мой Бог из машины не может иметь дурных намерений, его сдерживает еще более могущественная сила – любовь. Но если Зеленоглазый узнает о секрете создания такой силы, он… Человечеству угрожает страшная опасность, и причина ее – я. Моя ошибка смертельна, я оставил мир в когтях Бога из машины, не человека, но мудрее его, и его хозяина. Против них – армия, и я ничего не могу сделать. Я подставил под удар своего любимого человека. Мне нет прощения. Мое время на исходе. Я гений и глупец, и я недолго пробуду на свободе, но клянусь, что никому и никогда не раскрою секрета. На свете может быть только один Бог из машины…» Пенни скомкала письмо и спрятала в карман. Что за бред… Ну почему Рейман так любит говорить загадками? Причем тут Боги и мировой апокалипсис? Хотя в книгах латинское крылатое выражение Deus ex machina – Бог из машины, описано как «прием античной трагедии, когда запутанная интрига получала неожиданную развязку путем вмешательства Бога, появлявшегося посредством механического приспособления». Может, в этом и есть суть экспериментов ее отца? Может, он создал машину, посредством которой можно наделить существо невероятной силой… Звучит глупо, но он же сделал невозможное. И, раз уж эта технология действительно существует, то кто же тогда стал этим Богом из машины? Вольт мирно дремал на лавке, прислонившись к ней пушистым боком. Пенни еще раз осмотрела знак-молнию на шерсти, притронулась к нему рукой, но ничего нового не почувствовала. Маловероятно, что этот символ появился просто так. Вполне возможно, Вольт был последним, кто видел Рея. И вполне возможно, он… Да, глупо, но учитывая появившуюся внезапно силу, скорость, а так же указание в письме на не человеческую природу, то… Вполне возможно, что Бог из машины – Вольт. Фонари еще не горели, и в парке царил зловещий полумрак. Гул автомобильной дороги был тих, и едва различим, а потом полностью смолк. Пенни вытащила из кармана большую монету с изящной чеканкой на ней. Серебряный орел – редкая монета, что досталась девочке от покойной матери. Пенни считала ее своим талисманом удачи и везде таскала с собой, пусть Рейман и просил ее так не делать. У этого тоже было свое объяснение. Пенни никогда не была из числа тех, кто слепо следует указаниям. Не потому, что презирала принципы других. Просто она мало с кем общалась: из-за переменчивого настроения и взрывного характера ее немного побаивались, а за спиной называли "дочкой безумного учёного" (что отчасти соответствовало истине). Она была из тех, кого учителя грубо называли проблемным ребенком из неполной семьи и всячески пытались исправить ее «неправильность». Ее это не коробило – у нее был Вольт и куча свободного времени, да и отец нечасто интересовался ее делами. Так что Пенни бегала по дворам и полям одна или с лучшей подругой Трейси, разводила костры в лесу и училась бросать ножи. Она была рыцарем, странником, одиночкой не по своей воле. А какой же рыцарь без удачи? Пенни стиснула серебряный доллар в руке, чувствуя его холодную поверхность. Она семь раз подбросила монету на пальце, будто кидая жребий, и семь раз ловила ее. Первый – решка, второй – решка, третий – орел. Четвертый – решка, пятый – решка, шестой – орел и седьмой – снова решка. Всего лишь маленькое гадание на удачу. Итак, пять – решка, и всего два орла. Причем, орел выпал третьим и шестым, а седьмой выпала решка. - Плохо, - вздохнула Пенни, сжав монету в руке. – Очень плохо.