***
Прошло два часа, девочку так и не нашли, а в здание пробрался еще один наемник. Это обстоятельство напрягало Роберта – слишком много совпадений. Его конкуренты что-то замышляют, он знал это, но не мог понять, что же именно, какие же цели они преследуют. Зак все-таки смог перебросить в здание несколько групп людей, однако этого до сих пор было мало. Слишком мало, чтобы отразить нападение – если таковое действительно могло случиться. Вместе со своим ассистентом и парой солдат он обсуждал все то, что смогли узнать за пару часов. Новости не радовали: «Серебряное перо» действительно собирается разграбить отдел разработок, а подкрепление прибудет лишь через несколько часов. Роберт проклинал своих конкурентов, решивших заработать на его исследованиях, и был дико взбешен задержками, но сделать ничего не мог. Обсуждая с Заком план усиления здания, он нескоро заметил, что за ним наблюдают. В ярости от своего бессилия, Роберт подпер рукой стол и смахнул со лба испарину. Ему уже перевалило за сорок, и такие долгие, нервные споры сильно утомляли. Он потянулся к кувшину с водой, что стоял рядом. Стоило его пальцам сомкнуться на ручке, прозрачный хрусталь отразил огонь чьих-то волос. Доктор выпрямился и осторожно обернулся. К стене коридора жалась девочка, та самая, что доставила хлопот Калико. Она выглядывала из-за приоткрытой двери и настороженно следила за Заком, беседовавшим с наемниками на повышенных тонах. Она не видела, что Роберт заметил ее, и высматривала его ассистента со страхом в глазах, ее руки тряслись. Доктор отвернулся и направился к Заку, головная боль только усилилась из-за мучавших мысли вопросов. Поступок этой девочки был, мягко говоря, неразумным. Она пришла сюда, подобралась так близко к тому, кого так боялась, по своей воле – иначе и быть не могло. Оставался лишь один, извечный вопрос – зачем? Роберт окликнул агента и прошептал: - За нами следят. Обойди конференц-зал и зайди сзади в коридор левого крыла. Постарайся осторожней, и не нужно стрелять. Зак кивнул и направился в дверь, противоположной той, из которой выглядывала незнакомка. Она проводила ассистента взглядом и снова продолжила следить за беседой. Роберт делал вид, что ничего не происходит, и ждал. Через минуту-две из двери, выходящей в левое крыло, раздался тонкий крик слепого ужаса. Солдаты мгновенно обнажили оружие. Готовые к любой опасности в любое время, они добрались до двери быстрее, чем Калико. Роберт видел, как рыжая девочка билась в руках Зака, как пойманный котенок, царапаясь, дергаясь, пытаясь укусить. Агент не бил ее – он никогда не сделал бы этого. Он подошел сзади и схватил ее, а после девочке отступать было поздно. Выбившись из сил, незнакомка повисла на руках Зака. Три автомата были направлены в ее голову, и она молча смотрела в лица бесстрастных солдат, закрытые шлемами. Роберту показалась, что девочка сейчас заплачет от страха, но просчитался. Она стояла и смотрела, тяжело дыша и ожидая их решения. - Опустить оружие, - скомандовал Роберт, подойдя ближе. Приказ был выполнен мгновенно, и бойцы разошлись, пропуская Калико. Тот небрежно махнул рукой на дверь, не удостоив их взглядом. - Но, сэр… - начал солдат, и Роберт одарил его раздраженным взглядом. - Я приказал вам выйти, - не рискнув более спорить, бойцы вышли через противоположную дверь. Девочка больше не сопротивлялась. Уставившись в пол обреченным взглядом, она не рискнула посмотреть в глаза главе компании. - Как тебя зовут? – спросил Роберт, стараясь придать своему голосу мягкость. - Пенни, - поколебавшись, ответила та. - И что же ты делаешь здесь, Пенни? Девочка замялась и не ответила – то ли от волнения, то ли от страха. Роберту казалось, что пришла она не случайно. Она не шпионка, иначе не стала бы так явно заходить в зал. Но зачем тогда…что она скрывает… или пытается сказать? - Я… - начала было девочка, но Калико прервал ее. - Нет, - жестко отрезал он, сжал ее подбородок большим и указательным пальцами и поднял голову – так, чтобы она глядела ему в глаза. – Ты будешь смотреть на меня. «И не сможешь лгать». С удовлетворением Роберт почувствовал то, что хотел – страх. Настоящий. Да, возможно, у девочки была причина бояться Зака, но Роберт – совсем другое. Агент устрашает своей силой – а он, доктор Калико, бескомпромиссный и жестокий, приводит в ужас уродством. Он и не пытался отрицать свою безобразность, но когда кто-то смотрел на него, вот так, вблизи, страх не позволял ему врать – и Роберт сильно любил этим пользоваться. Лицо, обезображенное шрамами и первыми морщинами, тонкие белые губы, изогнутые в пугающей улыбке, а главное – глаза. Один – холодный, голубой, и самый обычный. Другой – налитый кровью, ядовито-зеленый, с кошачьим зрачком. Не радужка, весь глаз был зеленым и немного выпученным, и подчас, в темноте можно увидеть его тусклый блеск. Именно это и было завершающей чертой в ужасном обличье доктора Калико. - Ну? – переспросил он, наклонившись поближе. Девочка попыталась отойти, вжалась спиной в живот Зака. Взгляд ее был прикован к лицу Роберта. - Там… внизу… - начала она, и голос ее дрогнул, - там какие-то люди в белом! - Что? – Калико сжал пальцами ее подбородок, и она вскрикнула. – Где они? Что делают? Что вообще происходит?! Зак хлопнул его по плечу, призывая к рассудку, и доктор отпустил девочку. Роберт любил вызывать страх, но, как и простые люди, он ненавидел чувствовать его. Липкий трепет растекался по телу. Руки его дрожали. - Они зашли через главный вход, - продолжила Пенни, - охрана их остановила, но люди показали какие-то красные книжечки – и прошли дальше. Они подошли к стойке ресепшен и начали что-то говорить секретарю, он выглядел испуганным. Охрана попыталась их разнять и завязалась драка. Я думала, что следует об этом рассказать… - Они стреляли? – нервно спросил Роберт. - Н-нет, но когда я поднималась, то слышала какие-то странные звуки. Похоже на громкий хлопок… - Проклятие… - лицо доктора исказила гримаса, он запустил пальцы в волосы, местами уже поседевшие. – Зак, нам сейчас же нужно… Он не успел договорить. Пенни зашлась громким криком и указала куда-то за спину Роберта. - Ложись! - Зак сгреб в охапку девочку и начальника, и рухнул на пол. В то же мгновение стеклянная стена лопнула. Грохот всколыхнул тишину. Пули взбили воздух, превращая дорогой стол в груду обломков. Совсем рядом гудел вертолет. Еще одна волна выстрелов обрушилась на стены. С громыханием куски штукатурки посыпались на пол. Кафель раскроили пули, осколки стекла звенели, опадая на пол. Крошки бетона серой порошей оседали на одежде. С шумом вертолет унесся прочь, и вскоре раздались новые выстрелы. Невдалеке закричали люди, треск ломающегося дерева и плитки был слышен слишком отчетливо. Еще секунда – и все здание всколыхнул протяжный вой боевой сирены. Не теряя времени даром Зак выволок остальных за дверь, вернее, за проем – от нее остались лишь осколки. Обескураженный Роберт не без труда встал, колени его дрожали. Он был готов к нападению – и все же, это произошло слишком быстро. Девочка бешено озиралась, вцепившись пальцами в ладонь Зака. Конференц-зал, белый и блестящий, в секунду стал грудой хлама. Когда поднятая пыль немного рассеялась, доктор увидел, что даже стены коридора были изрешечены пулями – Роберт очень хотел не думать о тех, кто находился в соседних комнатах с такими же стеклянными стенами. Крики там стихли, и по снежно-белой облицовке расплывались алые лужицы, стекающие вниз ручейками. Сирена захлебывалась ревом, и на верхних этажах послышались отдаленные раскаты начавшейся перестрелки. - Нельзя терять времени! – заорал агент и потащил напуганную девчонку за собой. – Пора валить отсюда! На этот раз возражать Роберт не стал. Что-что, а инстинкт самосохранения работал у него лучше всего. Роберт не был хорошим бегуном, но сейчас засомневался в своей правоте. Зак мчался вперед, сметая на пути обломки, и девочка, некстати оказавшаяся в эпицентре событий, неслась за ним, ухватившись за подол пиджака, Калико был последним и не отставал - это уже было достижением. Он сильно жалел о том, что сопровождает его только невооруженный экономист, и еще больше о том, что не догадался сам взять оружие. Он слышал, как суетятся и вопят люди, выскакивая из офисов, как орут солдаты, как шумят вертолеты, кружащееся над зданием и выпускающие своих агентов, таких же смертоносных и безжалостных. Он чувствовал запахи пота, гари и страха вокруг. Он видел горы мусора и осколков, разгромленные комнаты и тех, кто не успел спрятаться во время первой атаки. Люди толпились и кричали, расталкивали друг друга – безумная толпа рвалась к выходу. С грустью Роберт подумал, что в давке погибнет достаточно человек, дабы посчитать это катастрофой. Он не знал, сколько времени они прорывались через толпу, пока Зак затащил их в одну из опустевших комнат и вырвался на пожарную лестницу. Перепрыгивая через пролеты в погоне за агентом, Калико нескоро заметил, что девочка куда-то исчезла. Впрочем, задумываться об этом у него тоже не хватило времени – Зак резко толкнул его, и оба полетели вниз, миновав автоматную очередь. - Встать и выходить по одному! – заорал человек в костюме и направил на них оружие. - Ладно, ладно! Ты пушку-то опусти! – сдался Зак, встал и поднял руки. Роберту это было глубоко отвратительно, но он сделал так же, поскольку больше ничего сделать не мог. Чувство собственного бесчестья приводило его в ярость. Ничего, он еще отомстит… Медленно, держа руки перед собой, они вышли в коридор. Человек, чей костюм был уже не белым, но заляпанным кровью, не опускал оружия и глумливо ухмылялся, смотря на Роберта. Тот сейчас был занят более интересным делом, чем осознание собственной глупости – к наемнику медленно приближалась рыжеволосая девочка, держа тяжелую вазу для фруктов. Подойдя к человеку за спину, она подняла руки над головой… - Молли дорого заплатит за… С диким визгом девочка обрушила килограмм хрусталя на голову противника. Он покачнулся и рухнул на пол, как подкошенный, и большие осколки сыпались на его костюм. - Это был чистый нокаут, - улыбнулся Зак. Пенни зарделась от гордости. Безумная гонка продолжилась. Через несколько пролетов лестница обрушилась. Вертолетный огонь разбил тонкую стенку, и выход снова был отрезан. Пришлось подняться на этаж. Он опустел, и Зак беспрепятственно проводил своих по длинным коридорам. За поворотом раздались близкие выстрелы и крики. Агент немедленно повернул назад, но тут же метнулся обратно – девочка ни с того ни с сего бросилась на шум. - Ты куда бежишь, бестолочь?! Жить надоело?! – закричал он. - Там же… - Бегом! Он потащил ее за собой. Девочка посмотрела на Зака печально и вцепилась зубами в его ладонь. Агент вскрикнул, разжал руку, и Пенни рванула прочь. - Стой! – заорал Зак, но Роберт удержал его. - Мы ничего не сможем сделать. - Но ведь она… - Это уже неважно. Он кивнул с болезненным выражением на лице, и снова группа понеслась к выходу. В спину им неслись ругательства и выстрелы. Отчего-то Роберт некстати вспомнил, что этот злосчастный коридор ведет в отдел разработок.***
Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как они с Заком вылетели через черный ход на улицу. Небо только-только начинало рдеть на западе, но черная завеса дыма скрывала солнце, высокие языки пламени дотягивались до горизонта, и бледный закат стал ярким багрово-оранжевым. Тени змеились на машинах всех мастей, выставленных перед фасадом здания. Главный вход был широко обнесен желтой полицейской лентой, и служители закона время от времени разгоняли любопытных, сующихся туда. Прекрасное здание со сверкающими стеклянными стенами теперь скалилось кривыми осколками выбитых окон и черными зияющими дырами, из которых, как кровь из ран, сочилось пламя. Рузвельт пришел к нему, как и прежде. Черная шерсть закоптилась и кое-где обгорела, несколько когтей сломано, но в целом, он был жив и невредим, как его хозяин. Он устроился на плече Роберта и зашипел, когда увидел приближающегося к ним агента Сэма. Калико это не понравилось. - Когда прибудет подкрепление? – сразу же выпалил он. - Они уже на походе, сэр. - Всех ли удалось эвакуировать? - Да, сэр, но… Опять «но». Опять какие-то проблемы. Боже, неужели этот день может стать еще хуже? - В чем дело? – спокойно спросил он. Сэм потупил взгляд. - У них заложники, сэр. - Их условия? - Им не нужны условия, сэр, - агент смотрел в пол. – Им нужна информация от заложников. Когти Рузвельта впились в его плечо – он тоже понял, что все это означает. Им не удалось себя защитить. Их исследования попадут в руки Молли, и «Кошачий глаз» потеряет своих лучших ученых – Роберт не сомневался в том, что никто не выпустит их оттуда живыми. Пожалуй, это, за исключением смерти, был самый худший расклад из всех. Позор. - Полиция и спецназ собираются штурмовать здание? - Пока нет, сэр. У них не хватает сил, к тому же, они боятся, что заложников убьют сразу, как только начнут атаку. Мы еще пытаемся договориться. «Но у вас ничего не выйдет». - Сколько осталось до прибытия подкрепления? - Два часа, сэр. Именно столько осталось жить этим несчастным. Роберт шумно выдохнул. - Оповестите меня сразу же, как только они прибудут. Постарайтесь не проболтаться журналистам – мне не нужно, чтобы об этом знала пресса. Скажите им, что террористы поставили условия, придумайте любые. И оставьте меня в покое хотя бы на полчаса. - Но, сэр… - В чем дело? – устало поинтересовался Роберт. - Среди них… среди заложников есть ребенок. - Кто..? «Она». - Я… видел ее однажды. Вроде бы она племянница доктора Реймана из отдела разработок. Она шаталась там, когда я приходил в отдел, правда, в лаборатории ее не пускали. Обычная девчонка, лет десяти вроде. - Жаль, - ответил Роберт, голос его не дрогнул. Сэм заломил ладони и снова вперился взглядом в пол. – Можешь идти. Агент вышел и закрыл за собой двери кареты скорой помощи, что служила доктору временным убежищем. Калико скривился и потянулся к пачке сигарет – может и не стоило так много курить за день, но у него, по крайней мере, был повод. Сделав глубокую затяжку, он с безразличием подумал, что большая часть выживших будет ненавидеть его за это. Сейчас, когда он мирно отсиживается в сторонке, двадцать с лишним человек – а может, уже и меньше – вынуждены отдавать свои секреты в обмен на жизни себя и близких, еще не зная о том, что никто из них не выйдет живым. Он бросил их на смерть – ученых и профессоров, женщин и мужчин, даже девочку, которой вообще не должно здесь быть. Он оставил умирать тех, кто работал на него, не жалея сил, и ту, что спасла его шкуру в момент опасности. И при этом он не чувствовал ничего – абсолютно ничего! В его душе – по-научному или нет? – гулял ветер, гоняющий пепел воспоминаний. Да, конечно, он будет говорить, что ему жаль, выплатит компенсацию семьям погибших, может, даже слезу пустит для наглядности. Но при этом он не будет чувствовать ничего похожего на скорбь или раскаяние. Все его горе исчерпало себя со смертью одного, единственного человека. Смертью, которую он так и не смог принять. Он ухмыльнулся и сбросил пепел с конца сигареты в жестяную баночку из-под кофе. Не самое благоустроенное убежище, но сойдет, ему не привыкать. За спиной его, наверное, зовут хладнокровным, жестоким ублюдком… и, наверное, они в какой-то степени правы? Более чем, хмыкнул Роберт, делая затяжку. Правы, да только заложников это не спасет – нужно же об кого-то точить зубы? … Прошел где-то час, прежде чем Роберт вышел на улицу. Закат покраснел сильнее, и казалось, что небеса горят. Прибыло еще несколько машин скорой. Он медленно сновал между ними. Людей было много – врачей, полицейских, его работников, раненых и нет. Многие сидели, лежали на газонах, покрывалах, или прямо на земле, с окровавленными повязками на руках, ногах, голове, общались с родственниками, плакали, просто смотрели, как из здания выносят еще кого-то – на носилках или же в черном мешке. Страшный ритуал, уже ставший обычным. Он не любил такого скопления людей, и попросту ходил среди них, бесшумно и незаметно. Оглядывал полицейские машины с включенными красными и синими огнями, кареты скорой помощи, собравшиеся со всего города, пожарные машины, гротескно-красные, как полыхающий вдалеке горизонт. Украдкой подслушивал сплетни и слухи, доносящиеся со всех концов, репортеров на фоне разрушенного здания, рассказывающих свои истории народу. Интересно выслушивать все их догадки, при этом зная, как все произошло на самом деле. Каждый домысел был ужасней другого, но все сходились в одном – обстоятельства складывались паршиво. И даже он, Роберт Калико, не мог сделать ничего, чтобы помочь пленникам. Это угнетало его больше, чем хотелось бы. Может, он и был невозмутимой сволочью, однако и у него имелось свое понятие о чести. И оно круто расходилось с его действиями в такой ситуации. Рузвельт снова зашипел, его хвост хлестнул по воздуху. Роберт быстро увидел причину его недовольства – из-под полицейской машины вылез белый пес и тихо, обеспокоенно заурчал. Он подошел к доктору и сел рядом, помахал хвостом, распушенным как венчик, и гавкнул. Наверное, это был вопрос, подумал Калико. Его кот, однако, успокоился, и что-то промурчал в ответ. Пес, вроде овчарка, залаял и бросился прочь, быстро исчезнув среди людей. - И что же ты сказал ему? Кот заурчал, и Роберт ухмыльнулся. - Боюсь, я не пойму, что это означает, - он ласково потрепал Рузвельта за ухом. … Еще через час прибыли его люди. К этому времени солнце почти зашло, и на востоке заклубились первые клочки темноты. Роберт уже не надеялся найти кого-то, оставшегося в живых. Толпа не спешила расходиться. Многие добровольцы помогали всеми силами тем, кому повезло меньше. Больницы города были заполнены, и врачи работают день и ночь, чтобы сохранить жизни пострадавшим. Часть раненых все еще находилась здесь, ожидая вертолетов и машин из соседних городов. Тех, кому помощь больше не нужна, увезли – их число уже превысило сотню человек, и неизвестно, как увеличится оно на следующий день. Когда с десяток легких черных вертолетов с символами «Кошачьего глаза» начали посадку на перекрытой улице, Калико позволил себе вздох облегчения. Пусть и с опозданием, но они прибыли, и теперь он может улететь подальше от этого места. Стоит солдатам выполнить свое грязное дело, как он тут же улетит. Пара белоснежных вертолетов «Серебряного пера», правда, без опознавательных знаков, успела исчезнуть в небе до прибытия отрядов, и Роберт почти не сомневался, что большинство солдат покинули здание вместе с результатами его драгоценных исследований. Лишний раз он убедился в этом, когда его люди вышли из здания ни с чем – кроме, разве что, трупов. - Мы никого не нашли, сэр, - сказал ему Сэм, понурившись. В его голосе звучала неприкрытая скорбь. – Ни солдат, ни выживших. - Я боялся, но ожидал этого, - не менее мрачно ответил Роберт. Сумерки сгущались, зажглись первые фонари, и тусклый свет охватывал заброшенное ныне здание сотней теней, беснующихся на поверхностях разбитых стекол. Казалось, что это здание забыто человеком уже несколько лет, пусть и находится оно в самом центре большого города. С наступлением темноты похолодало, и Роберт съежился под порывом ветра, как и многие его подчиненные. Даже слабые дуновения морского бриза казались дыханием смерти и приносили с собой не запах мокрого песка и соли, но пепел и гарь. Крыша здания прогорела почти полностью и обрушилась, несколько этажей тоже были уничтожены огнем. Вокруг были раненые. Многие из них – приезжие и гости, возвращаться им было некуда. В такие моменты вокруг можно заметить людей – настоящих, потому что именно сейчас они сбрасывают маски. Роберт видел, как многие съезжаются из города сюда, приносят медикаменты, еду, одежду, одеяла, помогают врачам и нуждающимся. А многие, живущие за квартал от места катастрофы, раздраженно задирают занавески и жалуются на шум сирен под их окнами. Роберт хотел удалиться, однако его снова прервали. С диким хриплым лаем какой-то пес вылетел из-за спины Сэма. Он схватил доктора за штанину и потрепал, затем отскочил и опять бросился к нему. Шерсть пса теперь стала черной и красно-коричневой, кое-где были подпалены, правую переднюю лапу он держал на весу – но без сомнений, это тот самый пес, которого Роберт видел пару часов назад. - Какого черта? – агент отступил назад, чтобы не споткнуться о собаку, описывающую вокруг него круги и истошно лающую. К ним подошел и Зак, привлеченный шумом. Его широкий лоб прорезали складки, он сильно осунулся, серые глаза потемнели, а взгляд казался пустым. - Что случилось, сэр? – спросил он, скорее по привычке, чем по надобности. - Он хочет что-то сказать… - тихо произнес Роберт себе под нос. Этот пес наверняка побывал в здании, а может… От неожиданной догадки его свело. - Сэм! Зак! – рявкнул он, да так, что агенты дружно вздрогнули и выпрямились по струнке. – Сейчас же отправьте поисковую группу в здание! Скорее всего, мы что-то упустили… Издав вой, похожий на сирену скорой помощи, пес кинулся на трех лапах в темноту. Роберт, Зак и Сэм последовали за ним. Собака вела их через машины, огибала вертолеты и скрылась в аллее, уходящей за здание. Оттуда раздался еще более громкий рев, похожий на плач. Роберт не знал, что он хотел увидеть там – он просто не задумывался, не было времени. Одинокий фонарик Сэма выхватил тень жуткого существа – горбатого, многоногого и уродливого. Оно медленно передвигалось, шаркая, с трудом перемещая грузное тело. Стоило ему войти в пятно света, черты его прояснились. Это был никакой не монстр, но люди, изуродованные чудовищами. Кое-как взвалив себе на плечи высокого, щуплого человека в грязном лабораторном халате, к людям брела девочка. Ноги профессора волочились за ее спиной. Девочка подняла голову. Часть ее лица и шеи была залита кровью, взгляд полон боли, правая рука перевязана грязной тряпкой, почти полностью окрасившейся в алый. Она покачнулась, словно листок под порывом невидимого ветра. Зак рванул вперед. Девочка упала в его руки, как во время их первой встречи. Вот только теперь припадок был настоящим. Сэм успел подхватить мужчину в халате. - Бог мой… - выдохнул он пораженно, - да это же профессор Рейман! Роберт подошел ближе. Сказать, что Рей выглядел неважно, значит, ничего не сказать. Его вообще было сложно опознать – если бы не неизменный бейдж с именем, только девочка могла узнать его. Лицо изуродовано - один глаз заплыл и опух, щеки набухли кровоподтеками и синяками, нос сломан и кровоточил, разбитые губы раздулись. Уже по этим признакам легко догадаться, что Реймана сильно избили. Он тихо стонал, когда Роберт и Сэм подняли его на плечи – каждое движение отзывалось болью в его теле. Скоро доктор заметил, что рука ученого вывернута под неестественным углом, а пальцы искривлены – ужасное зрелище. Зак поднял девочку. Она не шевелилась. Пес рванул вперед, громогласным лаем зовя на помощь. Быстро преодолев аллею, Зак заорал: - Разойдитесь! У нас раненые! Врача! Врача! Застывший в печали лагерь вновь оживился. Люди засуетились, видя, как агенты выносят выживших. Краем глаза Роберт заметил, как девочка на руках Зака что-то шепчет ему на ухо, и агент закричал: - В конце аллеи есть черный ход, там еще двое! Калико мало что мог различить в такой толпе, поднявшийся, как столб пыли. Кто-то избавил его от ноши, и профессора Реймана увезли на носилках. Протиснувшись сквозь группу людей, Роберт крикнул: - Неси ее ко мне! Я сам ей займусь. Зак кивнул и направился к машине Калико, и пес, бывший некогда белым, последовал за ним. Роберт, пусть и выглядел невозмутимым как всегда, готов был взвыть от радости. Еще не все потеряно. Еще остались выжившие, способные продолжить его дело. Пусть исследования попадут в лапы врагов, но они не закончены – а уж Роберт их завершит и использует против них. Он собьет с них спесь, отомстит за своих людей и репутацию. А Роберт Калико любил мстить - холодно, жестоко, изощренно. Оставшимися выжившими были ученые Ленс и Марк - оба также сильно избиты. Методы допроса «Серебряного пера» оказались весьма болезненными. В машине скорой помощи собралась целая компания, хотя Роберту в жизни не пришло бы в голову назвать ее веселой. Рузвельт притворялся спящим и следил за Заком, который поил раненую девочку из блюдца. Пес возился рядом с ними и жалобно скулил. Агент отставил в сторону пустое блюдечко, верный питомец запрыгнул на носилки и стал вылизывать лицо хозяйки. Заметив Роберта, Зак отступил в сторону. - Я чем-нибудь могу помочь? - Нет… пока нет. Скажи медикам, что я готов оплатить любые операции, лекарства и услуги – но ученые нужны мне. Живыми, как ты понимаешь. - Да, сэр, - ответил агент и, окинув сочувствующим взглядом лежащую девочку, вышел из машины, закрыв за собой двери. Не нужно долго думать, чтобы понять, почему Зак так привязался к ней. У него есть свои дети, и кому, как не ему понять, какого это. Девочка – как ее зовут? Пенни? – выглядела не хуже своего отца. Роберт вытер остатки крови с ее лица и шеи, и стал осматривать. На щеке зиял глубокий порез от уха до скулы, на лбу повыше брови имелась рана от удара чем-то тяжелым. Синяков тоже было достаточно, особенно в области живота и груди. Лицо девочки приобрело болезненный серый оттенок, а раны кровоточили до сих пор. Грудь ее тяжело вздымалась в такт свистящему дыханию, чередующемуся с хриплым кашлем. - А ты сильнее, чем кажется на первый взгляд, - сказал Роберт, доставая хирургические инструменты и медикаменты. – Мало кто может выжить после теракта, особенно, будучи заложником-смертником. - Повезло, - тихо прохрипела Пенни и закашлялась. - Просто повезло? Что ж, тогда матушка Фортуна явно на твоей стороне. А может быть, это Бог тебе сопутствует, как говорят христиане. - Я не верю в Бога. Зато я верю в удачу, и она сопутствует мне. Роберт обернулся. На губах его расплылась едва заметная ухмылка. - Вот как? Очень интересно. Однако Фортуна капризная леди, не так ли? - Еще бы. Но в трудной ситуации она всегда даст тебе шанс. Главное не пропустить его. Калико не знал, что именно, но что-то зацепила в нем эта девочка. Вытащив все необходимые инструменты для операции, он подошел к Пенни и потянулся к перевязанной руке. Девочка скривилась от боли, когда Роберт начал медленно разворачивать окровавленную тряпку, служившую в роли примитивного бинта. От запястья и до локтя тянулась резаная рана, сделанная, как определил доктор, хирургическим инструментом. Похоже, работал здесь не простак: он не резал слепо, а медленно и аккуратно, не задевая крупные артерии и вены, но специально причиняя жертве долгую невыносимую боль. Скорее всего, большинство ученых после этого выдали свои секреты, лишь бы бессердечный подонок прекратил мучить девочку. Лицо Пенни исказилось, когда Роберт прикоснулся к изуродованной руке. Он не знал, что хуже – боль от раны или от воспоминаний о том, как и кем она была оставлена. - Послушай, - Роберт наклонился ближе, - я знаю, тебе тяжело сейчас, но я прошу – расскажи мне. О том, что произошло там. Без обмана и всего один раз. Эту историю никто больше не должен услышать. Пес, лежащий под носилками, неодобрительно зарычал, но девочка кивнула. - Хорошо. Доктор отошел к столику и стал неторопливо обрабатывать спиртом медицинские приспособления. Пенни начала свой печальный рассказ: - Всего было двадцать четыре заложника, включая меня. Солдат… не знаю, где-то столько же. Они чуть не застрелили меня, но решили, что я могу быть полезной. Меня связали и оставили в какой-то маленькой комнате, где хранились ведра и швабры. Я не знаю, сколько времени прошло, но я слышала крики за дверью… когда пришли за мной, я думала, что умру от страха прямо на месте. Па… Рейман узнал меня – на свою беду. Хотя он бы все равно сдался… Тот человек в белом, который держал меня, сказал, что если ученые не отдадут ему результаты исследований, то будут засыпать под мои крики каждую ночь. Потом он достал скальпель и оставил этот порез на щеке… он резал медленно, глубоко. Ученые кричали ему, что больше им нечего отдать людям. Человеку в белом это не понравилось. И тогда он… Голос ее дрогнул и надломился судорожным всхлипом. Она отвернулась, явно пытаясь собрать свое мужество, чтобы закончить историю. Роберт положил руку на ее плечо. - Можешь дальше не продолжать, я все понял. Она повернулась к нему. Как странно, подумал доктор, столько всего произошло, а она не плачет. Может, потому что сильная. Или потому, что все слезы остались там, в здании на дорогом белом кафеле, залитом ее собственной кровью. Роберт вздрогнул, приметив еще одну деталь. Одежда Пенни была заляпана, хотя на красной майке это почти незаметно. Будто бы ее обрызгали кровью. Более того – будучи прекрасным психологом, он заметил, как девочка сжала кулаки и закрыла глаза, будто пытаясь удержать в себе рвущуюся наружу правду. - Твоя одежда… почему она в крови? – спросил Роберт. Собственный вопрос показался ему глупым и нелогичным. Однако Пенни ответила: - Это не моя. - Чт… что? - Это НЕ МОЯ, - ответила девочка, и глаза ее расширились от ужаса собственных слов. Надо же, подумал Роберт. - Как это произошло? - Когда мы с Вольтом… выбрались из чулана, я увидела, как тот человек в белом избивает Рея дубинкой. Он меня не заметил, и я взяла ножницы, и… Она подавилась воздухом и шумно выдохнула. Затем, обернувшись к Калико, спросила: - Меня… меня посадят, да? - Нет, - Роберт покачал головой. – Никто не нашел тел террористов, значит, они все выжили и сбежали. «А жаль». - К тому же, - продолжил он, - рыцарей никогда не осуждали за то, что они убивают чудовищ. - Да, конечно… - Пенни снова отвернулась, и Роберт догадался, что это еще не все. - Что-то гложет тебя? Она замялась и неохотно ответила: - Да. Зак говорил, что я многое сегодня сделала, пусть мой поступок глуп. - Без сомнений, он прав. И твой побег от нас на самом деле был неразумным. - Моя мама говорила, что смелость и глупость – это одно и то же, но без глупости не наберешься опыта. - Твоя мама знала, что говорит. Так в чем же дело? - Я сделала много, - она скривилась, - но недостаточно. Недостаточно, чтобы спасти всех остальных, не дать им выдать тайны и… - Ты сделала все, что могла, - перебил ее Роберт. – А вот я не сделал ничего, хотя мог бы. «Может, от этого что-нибудь бы действительно изменилось…» -Как бы там ни было, - доктор сменил тему, - пережить такое событие непросто, особенно для девятилетней девочки… - Нет. Калико поднял взгляд от медицинского столика. - Что? - Мне не девять. Мне одиннадцать. - Вот как? Что ж, прошу простить меня. В слабом голосе Пенни он почувствовал недовольные нотки, будто эта маленькая с виду нестыковка задела ее. Наверняка, ее возраст часто путают, подумал Роберт. Что поделать – внешне девочка действительно выглядела младше, чем есть. Он поднял шприц с анестетиком. - Всегда ненавидела эти штуки, - отозвалась Пенни. Нечто внутри Роберта невольно потеплело от такого комментария. - Знаешь… - он наклонился к ее здоровой руке и мягко всадил иголку в вену, - я тоже. «Как она похожа на Эмили», - подумал Роберт, глядя на впавшую в небытие девочку. Впервые за столько времени он видел улыбку на ее лице.