***
- Если ты будешь так гнать, то сегодня не только Артур окажется в больнице! - заорал на ухо Альфреду Франциск, когда тот еле успел затормозить на светофоре. Ал прошептал что-то в ответ. Вроде, это было прости. Они доехали до больницы примерно минут за 25 или меньше. Ала совершенно не устраивало время, а Франц был очень рад тому, что они избежали аварии с летальными последствиями. В этой же больнице лежала Роза. Это ее последняя неделя. Альфреда пронзило ужасное чувство вины от того, что он ее так долго не навещал и не вспоминал. Это ее последняя неделя... Конечно, а на что он надеялся? Наверное, все же быть оптимистом отстойно. Белые стены, больные люди, навещающие больных людей, медсестры и глав-врачи. От этого начинало тошнить и немного потряхивать. Девушки за стойкой то и дело менялись местами, ища новые документы или отвечая на вечно звонящие телефоны. Вроде и тихо, но и запредельно громко. - Добрый день, чем могу помочь? - как это жизнерадостно! У них каждый день люди умирают, а она улыбается. Еще немного и Ал взорвется от злости к самому себе и этой чертовой больнице. - Да, было бы неплохо. Не подскажите, в какой палате лежит Артур Керкланд? - влез перед Джонсом француз, чем немного разрядил обстановку. - А вы родственники? - Мы очень близкие друзья. Так нам можно пройти? - Франциск все еще улыбается, но при этом пытается сдержать американца, который готов наорать на девушку, просто сильно сжимая его локоть. - Хорошо... 4 этаж, 421 палата. Это по коридору налево. - Спасибо огромное. Лифт слишком медленно ехал. Слишком. Медленно. Ребят это раздражало, в особенности Фреда, который уже не мог стоять на месте, поэтому нервно постукивав по полу лифта ногой. - Я тебя ударю, если ты не успокоишься. - Если мне это поможет, то бей сколько хочешь. Франц закатил глаза. Наконец открылись металлические двери. Четвертый этаж был довольно оживленным местом. Кого-то везли в операционную, кто-то ждал своей очереди на рентген, а кто-то сидел около палат, закрыв глаза руками. От такого вида становилось все страшнее и страшнее. 417,419,421. Ал медленно приоткрыл дверь. В комнате было 2 койки и на одной из них лежала Лиз, поджав к груди ноги, а на другой Артур в больничной одежде - белой футболке и голубых штанах. Он выглядел ужасно. Белая кожа, синеватые губы, закрытые глаза и капельница. Падающие капли - единственный звук, который присутствовал в комнате 421, не считая сбивчивых вздохов. - Эй, Лиз, милая, просыпайся, - Франц потрепал ее по голове. Девушка медленно открыла сначала один глаз, затем второй. Первые секунды - дезориентация, а затем до нее доходит, что она в больнице. - Они мне дали успокоительное... Вот я и отрубилась... Мэтт обещал приехать как только сможет... Конечно, ведь сейчас Мэтью проводит воспитательные беседы с Гилом по поводу вчерашнего или сегодняшнего, смотря что называть 3 часа ночи. Ал с Францем сели на койку к венгерке. - Как он? - послышался безжизненный голос Ала. - Это какая-то дрянь, от которой вырубаешься. В общем, что-то между снотворным, успокоительным и обезболивающим. В больнице валяться будет дней 7-10. Все, что сказал врач, но он особо не беспокоился и сказал, что все нормально и скоро он встанет на ноги, - Альфред с Элизабет одновременно фыркнули. Минута, пять, восемь... Джонс срывается с места. - В общем... Пойду прогуляюсь до другой палаты, не могу на него в таком состоянии смотреть. Дверь захлопывается, и 3 человека остаются в одной комнате. 2 здоровых и один с сотрясением мозга. - Ты же знаешь, в какую палату он пошел?... - тихий голос француза. - Не трудно догадаться.***
Шестой этаж - пустой этаж. Этаж, где летала смерть и отчаяние в вперемешку с хлоркой и ультра-фиолетовыми лампами. Свернуть налево, пройти двенадцать шагов. Ровно двенадцать. Он считал. Открыть дверь с номером 605 и сделать три шага до ее койки. На этом этаже одни мертвецы. Один шаг. Становится жутко не по себе. Второй шаг. Желание убежать и забыть усиливается. Третий шаг. Проклинать себя за то, что не навещал ее так долго. Четвертый шаг. Слышит голоса из комнаты. Все остальные шаги проходят на одном дыхании. Вот он перед дверью. За ней силуэты. Он протягивает руку и открывает ее. Врачи, мать и отец Розы. Один врач оборачивается к нежданному клиенту. Его фактически выталкивают из палаты. - Что? Мне просто нужно навести Розу! Это не займет много времени! - Малыш, дай родителям с ней попрощаться. И вообще, сегодня к ней посещения запрещены. На похороны придешь. Секунда, вторая, третья... Смысл слов не сразу доходит до Ала. - Ее... отключают сегодня?... - голос дрожит. - Да. Это все? У меня дела есть. Дверь захлопывается перед его носом и щеколда оповещает о том, что ее больше никто не откроет. В носу начинает щипать. Ее не должны были лишить жизни сегодня... Что произошло?! Сегодня среда! Не воскресение! Почему его никто не предупредил?! - Стойте! Вы перепутали, еще не время! Еще не воскресение! Не смейте этого делать! - крик безысходности, слезы застилают глаза. - Мальчик, если будешь кричать, я охрану позову, так что захлопнись. Потом пострадаешь. Ему даже не открыли дверь. Они оставили его стоять за ней и слушать, как пищит аппарат, услышать из-за двери, как он перейдет в протяжный писк, услышать первый всхлип матери. Он возненавидит этих людей, которые запрещают ему быть с ней в ее последние секунды. Они запретили ему дышать, перекрыли кислород, и в легкие ничего не поступает, кроме горького разочарования, но им не надышишься. Он умирал заживо, пока за этой чертовой дверью умирала его девушка. Его жизнь. Его судьба. Он думал о свадьбе и детях. Они рушат всегда все. Белые стены, взрослые люди, капельницы... Они же ничего не понимают. Они думают, что делают все правильно, а на самом деле убивают своими законами и "хорошими" поступками. Они не могли подождать... Всего несколько дней, и он свыкся бы с этой мыслью, но нет. Они решили это сделать сегодня. Роза никогда не любила спонтанность. Теперь и его она начала нервировать. Он сполз на пол по стене и посмотрел на потолок. Слезы капали с подбородка на джинсы и белую плитку. - Прости меня, пожалуйста... Я такой придурок... - прошептал он и закрыл глаза. Прости меня. Я виноват. Я придурок. Из-за меня ты умерла. Как погода? Он снова слышит ее голос. Он красивый. Солнечно. Пойдем гулять? Она толкает его в плечо. Уроки, не забывай. Еще проект по рисованию делать. Он улыбается и обнимает ее. Она вырывается. Никогда не любила показывать свои чувства на людях. Тогда... Я могу сходить за пиццей и обещаю, что сделаю уроки у тебя дома. Она скрещивает руки на груди и ухмыляется. Такая низкая, но могла поставить на место каждого. Дурак... Ты такой невыносимый... Ладно, пойдем... Она берет его за руку. Он чувствует ее тепло, ее легкие прикосновения мягкой кожи. Он никогда не хочет ее отпускать. Все растворяется... Он все еще видит лампы, все еще сидит на холодному полу. За дверью пронзительно и долго пищит аппарат, который оповещает о том... что это был последний день...