Убийственная Шутка

- Это я во всем виноват, - в какой раз повторил Мэтью, зажимая голову между колен. - Я забыл ему сказать. Ладно бы, если это касалось мороженного или футбольного матча, но ЭТО касалось ЖИЗНИ РОЗЫ. Прошло четыре дня с той злосчастной среды. Первый день еле пережил Альфред. Он рыдал, истерил, орал, запирался в комнате, ничего не ел и почти все время спал. Руки опять покрылись ярко-алыми полосками. Лиз начала ужасно психовать. Она несколько раз не выдерживала и орала на Джонса. Наверное, она была права, что не только у него есть проблемы, но это только еще больше загоняло его в глубь потери частички себя. Второй день был еще хуже и теперь уже не только для Ала. Гил пришел извиняться перед Лиз. У него был огромный букет роз. Он стоял на коленях и просил ее его простить. Сказал, что он урод и очень сожалеет, но что ей до его сожаления? Они не помирились. Она очень сильно плакала и просила его уходить, после этого Франциск курил у себя дома на балконе, пока Бальдшмидт оставлял на коже ожоги от окурков. Мэтт мучился со своим братом. В итоге они разругались и, таким образом, Альфред ночевал один в квартире, а Мэтью с французом у него в доме. Лиз в тот вечер почти не спала. Третий день был лучше двух прошлых. Родители Франциска позвали всех друзей на ужин, но из этого ничего путного не вышло. Было такое чувство, что все рушится на глазах. Такие веселые и жизнерадостные, а теперь все думают о том, как бы уйти из этого мира менее болезненно. Лиз не разговаривала с Гилом, Фред сидел с ужасными синяками под глазами и замотанными руками. Франциск и Мэтью перекинулись парой слов, но это все равно ничего не значило. Четвертый день более менее прошел гладко. Родители так же звонили каждый день и спрашивали об оценках, настроении и здоровье. Как мило, что их хоть что-то заботило. Ал простил Мэтью. Они сходили все вместе на похороны, положили цветы и прочитали последние слова об умершем человеке. Все было так гладко, аж противно, а то, что она принимала наркотики, все решили пропустить и не зацикливаться на этом. Бесило. Она не идеальная девочка, она загнала себя в кому и довела до смерти прямым путем! Почему всем наплевать на то, что она другая?! Где настоящая Роза?! После похорон даже Гил с Лиз начали разговаривать, вроде все начало налаживаться, но это еще трудно сказать, т.к. Хедервари пресекала любые попытки альбиноса до себя дотронуться. Вечером они решили ночевать в палатах на заднем дворе дома Гилберта. Они жгли костер и каждый бросал вещи, которые для него важны. Мэтью - книгу, которую родители прислали по почте, Альфред - браслет, подаренный Розой, Франциск - картину, которую подарила ему его сестра, Элизабет - фотоабольмом, который собирался за все 3 года их знакомства, Гилберт - цепочку, которая осталась ему от его отца. Наверное, это и было тем самым примирением, которого все так долго ждали.

***

- Как тебе тут? Ал лежал вместе с Артуром в его палате на жесткой койке. Они уже валялись часа 2 или больше. За окном светило яркое солнце. За дверью то и дело раздавались какие-то крики и стук колес каталки о пол, но они заперли дверь, так что никто не мог им помешать. Арти становилось лучше, но он говорил, что начинает болеть голова, когда читает, а когда встает, иногда она может кружиться, а так все по-старому. Ссадина около виска почти зажила. - Не знаю. Скучно и одиноко, а так нормально. Еда приличная, как ни странно. Я хуже готовлю, - усмехнулся англичанин и поцеловал Ала. - Вы с Мэттом блинчики делали. Это было вполне аппетитно, - подбодрил Ал. - Только вот блинчики готовил Мэтт, а я только их со сковородки убирал. - Могу поспорить, все равно все не так плохо. - О-о-о, вот этого тебе лучше не знать. Ребята засмеялись. Ал потянулся и зевнул. Рукава кофты поползли вниз, открывая замотанные бинтом запястья. Если бы Артур ничего не заметил, все было бы очень хорошо, но, наверное, этому не суждено было сбыться. - Ал. Мать. Твою. Что. Это. Черт. Побери? - разделяя паузами каждое слово, спросил Керкланд. Он потянул к себе руки Джонса, садясь на кровати. Медленно начал развязывать ткань. Раз, два, три, четыре, Ал уже начинал нервничать из-за реакции. Он не должен был этого увидеть. Он - веселый герой, которого нельзя довести до такого состояния. Почему все его считают именно таким?! Идиотом, у которого вечно хорошее настроение?! Черт, он такой же человек и у него побольше проблем, чем у его одноклассников. Он имеет право на такую малость, как отвлечься от всего. Все руки были исполосованы. Раз, пять, восемь, девять... Очень много порезов. Маленьких и больших, глубоких и не очень. У Артура округлились глаза, и он отпустил руки любовника. Минуту он молчал. - Знаешь... Ты идиот! Ты знаешь, что ты чертов кретин?! Какого тебе нужно было резать свои руки?! У тебя вообще мозг есть?! Ал, так нельзя! Это неправильно, ты безнадежный дурак, кто в здравом уме будет так делать?! Ал молчал и сверлил взглядом потолок. - Если ты еще раз так сделаешь, я тебя брошу! Ты меня понял? Ал, ты намного лучше всего этого дерьма, что делаю я. Я - ничтожество, а ты - личность. Если бы не ты, то я бы уже давно умер бы от потери крови из-за порезанных вен. - Артур наклонился над Фредом и взял его лицо в свои руки. - Ты обещаешь, что больше не будешь так делать? - Ты не ничтожество, - выдавил из себя американец. - Я люблю тебя. Артур отстранился и сел обратно около Альфреда. Он закрыл глаза руками и несколько раз громко выдохнул. - Ал... Я тебя умоляю. Даже если все плохо... Лучше покури травку, но не режь себя. Ради меня. - Хорошо, - тихо ответил Джонс. Они молчали еще несколько минут. Каждый думал о своем. Ал испытывал ужасную вину за свои порезы, но и понимал, что если бы не они, он бы не пережил все эти дни. Артур думал, почему американец решил порезать себе руки. Он думал, что все это из-за него. Теперь настало время проклинать самого себя и съедать себя чувством вины из-за человека, который, возможно, не по твоей вине сделал это. - Хочешь, я тебе что-нибудь спою? - тихо предложил Артур и вернулся на свое место рядом с Фредом. - Хочу. Give me a reason to stay Cause I don't wanna live in fear I can't stop the rain but I can stop the tears Oh I can't fight the fire But I can fight the fear No more, I just can't live with you No more, I can't take it, Can't take it No more, what do we stand for When we all live in fear*

***

- Привет всем! - крикнул Ал с первого этажа. Ничего. Вообще никакого ответа. Тихий разговор был на кухне и еще вроде был включен телевизор. Что случилось? Несколько шагов, и Альфред видит сидящих за столом Гил и Лиз. Они разговаривают достаточно тихо. Он держит ее за руку, а она, как видимо, только что плакала. - Привет, милый, - на распев, как только она умела, сказала девушка, а затем и Гил повернулся в сторону пришедшего. - Привет, мужик. Они такие... грустные и подавленные, аж смотреть страшно. - Ребят... А что случилось?... Они переглянулись. Лиз кивнула, и Гил повернулся к американцу. Сейчас он был бледнее смерти, даже несмотря на то, что он был альбиносом. Что-то произошло и, наверное, не очень хорошее. Как же не хотелось этого узнавать. Все очень плохо. Все очень плохо... Плохо. Очень. - В общем... Лиз беременна... *Three Days Grace - No More