***
Гил с Мэттом опять сидели вместе. Только теперь это был мужской туалет, а Гил безжизненным взглядом смотрел на парковку. Люди приходили и уходили. Так же и чувства. Уходили и приходили. Лучше бы они не были с ним так любезны, а просто ушли, не оставив записки на кухонном столе. Легче ничего не ощущать, чем то, что сейчас чувствовал он. - Она сделала аборт. - Она должна была, - мягко произнес Мэтт, хотя на его лице было написано негодование. А чего он ожидал? Что она оставит ребенка себе? Он прекрасно понимал, что сейчас чувствует Венгерка и не по своему опыту. Нет. Просто не трудно было представить. Ребенок - это все лишь фактор, который мешает дальнейшей жизни. По крайней мере, в таком возрасте. - Но я отец! Она должна была считаться с моими чувствами! - А ты думал, что она чувствовала? Гил, очнись. Не делай из себя бедного-несчастного. Это неправда, и мы с тобой это знаем. Дверь одной кабинки открылась, и оттуда вышел давно знакомый всем "друг" Джонса по футбольной команде. Как они не заметили запах сигарет, который сочился из кабинки, как не заметили дым, который сочился из закрытой двери? - Гилберт, Гилберт... А презервативами пользоваться не учили? - усмехнулся мальчишка, мягкой походкой подходя ближе к альбиносу. Это был предел. Тот предел, из-за которого Гила хотели не раз исключить из школы, но теперь все было сложнее. Эти ублюдки издеваются над его друзьями, превращают всю жизнь в борьбу за выживание, а теперь они и докопались до него. Все его проблемы были и остаются его проблемами, они могут касаться его и еще нескольких близких ему людей, но не какого-то левого парня, который спит и видит его исключение из школы. - А тебя, сукин сын, не учили не лезть в чужие дела? - прорычал Гилберт, спрыгивая с подоконника и становясь напротив футболиста. Если он не ошибался, то его звали Пит. До этого момента, а точнее до тех фотографий, парень выглядел милым, но как говорится, всем хочется быть на стороне победителя, а сторона шести друзей была полярно-противоположной. - А мы с тобой не чужие люди. Я знаю все твои пошлые мысли насчет... Хук, который пришелся Питу по лицу, заставил того заткнуться и вскрикнуть от боли, но не растеряться это точно. Он знал все "хорошие манеры" Гила, сам их на себе испытывал не один раз. Пит схватил Бальдшмидта за горло и поднял над землей сантиметров на 5. В этот момент Мэтью понял, что обязан что-то сделать, но что? Он вообще ничего в этом не смыслил. Что он может сделать? Разнять их? Поучаствовать в драке? Это глупо, все равно ничего не поможет. Поэтому единственное, что он придумал, так это написать смс Франциску и Алу, чтобы они сейчас же пришли и разняли их. Гил пытался вырваться, но все попытки были четны. Тогда он пнул Пита в живот, отчего тот отпустил альбиноса. Гилберт свалился на пол и начал тереть горло, жадно глотая воздух, а его противник в свою очередь согнулся по полам. Еще один удар коленкой в живот. Пит хрипит и начинает кашлять. - Гил... - тихо позвал Мэтью, который понимал, что пора уже с этим заканчивать. Альбинос не отзывается, продолжает избивать уже лежащего на земле противника. На кульке остается кровь, а Пит пытается закрыть лицо руками, но не очень-то получается. - Мразь... Надеюсь, после этого ты долго будешь валяться в больнице... - Гил, хватит. Мэтью подходит к нему и кладет руку на плечо. - Послушай своего друга, кретин, - из последних сил отвечает Пит, из-за чего получает еще один удар в зону виска. Наверное, Гил немного перестарался, ибо парень очень сильно застонал, а из глаз брызнули слезы. Из носа текла кровь, а губа была разбита. В туалет зашли Ал и Франц, которые особо не предполагали, что могли увидеть, но то, что увидели, их не очень обрадовало. - Так, так, так. Парни, Гил, хватит. Ребятам пришлось его примерно стаскивать с Пита, который делал последние усилия, чтобы не потерять сознание. Если об этом узнает директор, то Бальдшидта выгонят из школы. - Уберите от меня этого ублюдка! - Если не заткнешься, то еще и от меня получишь, - грубо бросил Ал. Пит еле поднялся на ноги и подошел к зеркалу. Выглядел он ужасающе. Гематома под глазом, из носа сочится кровь, а губа толи покусана, толи разбита в кровь. Холодная вода полилась из крана. Розовая полоска сочилась в канализационный сток. Мальчишки вышли из туалета. Нервы были натянуты до предела. Гил нервно сжимал и разжимал кулаки. - Ты как? - рука Альфреда легла на плечо альбиноса. - Шикарно. Не видно, что ли? - с сарказмом ответил Гилберт и пошел в другую сторону от друзей. - Что это с ним? - задал вопрос Франц. Скорее всего, он обращался к пустоте, а не к какому-то определенному человеку. - Ему нужно побыть одному. На его месте каждый бы из нас сдался, - грустно ответил Мэтью. Был четвертый урок. Люди обсуждали людей. Людей обсуждали люди. Игры, в которые играют люди, и люди, которые играют в игры. Все это бред. Есть человек и есть его жизнь. Он не играет в игру. Он живет по своей совести и больше ничего. Лгать, предавать, воевать и пропагандировать демократию - это не игра. Это все дело совести и чести. Просто у кого-то она отсутствует. Нужно было поразмыслить перед тем как жить так, чтобы лгать как последний отморозок, а на деле быть ранимым человеком. Не люди делают нас замкнутыми в себе. Мы сами этим себе обязаны. Они лишь подставляют подножки. Упадешь ты или нет - зависит лишь от твоей реакции. Умей крутиться. Удачи тебе, Гилберт Бальдшмидт, надеюсь, она не обойдет тебя стороной в другой раз.***
Лиз и Артур уже давно начали изливать друг другу свои переживания. Это началось с того самого злосчастного дня. Того дня с сигаретами и лестницей. Теперь это было их законное место, где они проводили почти все перемены. Там было достаточно темно и одиноко. Они курили. Артур особенно много. Его легкие, скорее всего, уже никуда не годились. - Знаешь, как ни странно, но я не думаю, что сделала неправильный выбор... - В каком смысле? Артур выдохнул порцию дыма из своих мертвых легких. -В смысле Гила. Я могла выбрать другого... Он был совсем другим. Играл на рояле, любил классику и, конечно же, был хреновым джентльменом. Это так скучно, но черт, он был таким милым... В итоге я выбрала Гила. Знаешь, я совершенно не жалею. Никогда бы не поменяла свой выбор, даже если бы знала, что все так выйдет. - Как ты его простила? - Я его не прощала. Не сейчас. Просто... Так легче, чтобы он был сейчас рядом. Не хочу его ненавидеть, но и любить как раньше я его не собираюсь. - Он все еще спит на диване? - усмехнулся Керкланд, толкая Элизабет в бок. - Ты думаешь, что такая принцесса как я спала бы на диване? Фи. Как это не по-королевски. Через ее броню начала просачиваться старая веселая Лиз, которая ходила на рыбалку, играла в карты на раздевание и купалась нагишом в речке на спор. Она тогда любила Гила, любила как друга, как парня, как брата. Он был для нее самым близким человеком, но сейчас что-то изменилось. Он потерял ее доверие, а она потеряла ту любовь. Возможно, все это было из-за ужасной привязанности, но... кто знает? Может, все же существует что-то кроме Фенилэтиламина, допамина, окситоцина и эндорфина? А какие тогда побочные эффекты? Слезы. Депрессия. Потеря нервных клеток. Не так по-научному, как первое, верно?***
- Привет, мам, - с натянутой вежливостью ответил Ал на телефонный звонок перед последним уроком, которого не будет. Он есть только у Франциска и Артура. Гил, Лиз, Мэтью и Ал сидели на заднем дворе школы. На их законном месте. Тут стало не так уютно. Слишком много народу и слишком много глаз. Они все видели. Еще были уши, которые слышали. С какого вообще времени они тусуются там, где их никогда не было?! Теперь друзья не сидели на лужайке, они были в тени, под дальним деревом, если нужно было обсудить что-то - говорили только шепотом. Теперь их жизнь превратилась в интересную игру, которая не игра, а их жизнь. Их задача - сохранить информацию в секрете, а задача окружающих - выведать эти секреты. Не очень весело, честно говоря. - Привет, милый, - послышался ответ в трубке. - Как вы там? - Хорошо, через 3 недели летние каникулы. Ты приедешь? - в голосе все еще был проблеск надежды. Это так наивно с его стороны. В трубке было молчание, затем она что-то кому-то сказала и только затем ответила своему сыну. - Ал... Знаешь... Я не уверенна, что мы успеем приехать. В смысле, через 2 недели у Джессики неделя моды. Ты ведь понимаешь, что я обязана туда съездить. Она такая молодец. Ты видел ее фотографии в "ELLE"? Они такие красивые. Зато я привезу вам с Мэттом подарки из Милана. Ал заскрежетал зубами, из-за чего его знакомые обернулись в его сторону. Так проходил каждый их разговор. Почему она не могла сказать, что любит его куда больше, чем Эрика и Джессику? Почему она не может сказать, что приедет на этих выходных, что приедет тогда, когда она ему реально нужна?! Чего в этом сложного, просто любить своего сына?! Он этого не понимал. - Да, мам, хорошо, я понял. Передавай привет Эрику и Джессике. Люблю тебя, пока. - Ты не хочешь мне рассказать, как у вас там в школе? - Мне правда надо спешить, потом позвоню, пока. Он положил трубку и громко выдохнул. Внутри бурлила ярость, которая имела такую плохую привычку вырываться наружу. После каждого разговора оставался неприятный осадок на душе, как после дешевого зеленого чая. - Что она сказала? - осторожно спросил Мэтью, пытаясь как можно тактичнее подойти к истине. - Она... Ничего. Сказала, что не приедет. Мы опять одни, братишка. Как обычно. - Да не переживай ты так, ты же знаешь, что она вас любит, - попыталась утешить Лиз, но ничего не вышло. - Давайте проедем эту тему. Я вас прошу. Светило яркое солнце. Лето начинало записывать свои законные позиции на ближайшие 3 месяца. Контрольные должны были начаться в конце этой недели. История, математика, экономика, обществознание... Все эти непонятные и необъяснимые предметы сваливались в одну кучу и образовывали из себя кашу. Но были и радости в этой жизни. Например, весенний балл. - Кто будет королем на весеннем баллу? - усмехнулся Джонс. - Франциск! - хором ответили друзья. Все знали это по прошлым годам. Все было одно и то же, а королевой становилась какая-нибудь сексуальная черлидерша, у которой вместо мозгов глубокий вырез.***
- Ты сорвал голос, - констатировал факт Альфред, сидя на полу в своей комнате. 20:48. Артур пришел несколько минут назад с работы. Может, работа курьера и не высокооплачиваемая, но денег на квартплату и чай на завтрак хватало. Артур был достаточно худым, что не могло не бросаться в глаза. Нет, он не был тощим, просто... Он был немного подкаченным, но кожа идеально ровно обтягивала ребра, когда тот лежал. - Я не сорвал голос, - хрипло ответил Артур. - Просто я много курю. - Ты невыносим, - улыбнулся Ал, поднимая глаза от огромной стопки книг. Они решили разобрать все книги Альфреда, но у самого хозяина зародилась еще более неожиданная идея - соорудить из всех этих книг огромную башню, а земное притяжение может идти к черту. - Хочешь сказать, что ты выносим, когда хочешь сделать башню, которой не суждено существовать? - удивленно поднял бровь Арти и отхлебнул еще немного горячего чая из кружки. - Ей суждено существовать, просто прекрати рушить все мои планы до того, как я их осуществлю. Артур закатил глаза. Иногда они друг друга не понимали. Они были очень разными, но именно это их друг к другу и притягивало. Ал думал о том, как сделать башню, которая не поддается закону физики о всемирном тяготении, а Артур пытался выбросить из головы надоедливую песню, которую собирался сегодня петь, но максимум, что он сможет сделать с таким голосом, так это посадить его еще сильнее. Горло саднило. - Альфред... Мне грустно. - В смысле? Башня доросла уже до подбородка сидящего на полу американца. - В смысле, тебе не кажется, что жизнь полное дерьмо? Серьезно. В начале мы ходим в детсад, затем школа младшая/средняя/старшая, после университет/колледж, потом работа, скорее всего, не по специальности, а затем смерть. Хотя, возможно, ты еще помучаешься года 3 на пенсии. Ал забросил свою башню и подсел поближе к Керкланду, который смотрел на потолок. Его взгляд ничего не обозначал. Он смотрел сквозь потолок. Он его игнорировал как что-то не существенное. - Жизнь - дерьмо, но она стоит того, чтобы ее прожить. - Вот именно, что она того не стоит! Ничего не стоит того, что каждый из нас чувствует каждый день. Я держусь только благодаря музыке. Люди в нашей жизни настолько ничтожны, что не могут удержать свой статус и самооценку без издевательств над другими. Это так жалко. Люди настолько жалкие, что я не верю в бога. Никто в здравом уме не создал бы таких долбо*бов как мы. Артур положил голову на плечо американцу и сильно зажмурился. Он так часто делал. Он представлял другое место, в котором он бы оказался. Представлял, как все там будет выглядеть, представлял, на каком языке там говорят, и даже продумывал диалоги. Единственное, что нужно было для путешествия в то место - это вера. Она поддерживала в нем жизнь. Надежда и вера - самые сильные и самые ужасные чувства во всей вселенной. - Что случилось? - Я устал, - хрипло прошептал Керкланд, который все еще находился в месте, которое было похоже на Нарнию, только в тысячу раз лучше. На улице начался дождь. Капли громко стучали по карнизу, оставляли дорожки на стекле. Он опять вспомнил Лондон. Как хорошо, что он в Нью-Йорке. Как хорошо, что он все изменил. - Пойдем гулять? - Пойдем.***
Артур притащил Альфреда на крышу дома. Было мокро, но не холодно. Температура не была ниже 15 градусов. Капли заползали за шиворот и хлюпали в ботинках, но это было шикарным чувством - шлепать по лужам как мальчик, которому 5 лет. Шикарно себя чувствовать тем, кем ты не являешься, хотя бы на несколько мгновений. С крыши был очень красивый вид, который не поддавался описанию. Они еле нашли тот дом, который нужно было. Они были все мокрые, как после душа, но на это было наплевать. Им было весело, они были вместе, они не думали о том, что будет завтра. I am I will So no longer Will I Lay down Lay dead Play this Kneel down Gun-shy Martyr Pitiful I rose, I roared I will I am** Артур кричал эти слова с крыши, он хотел, чтобы хоть кто-то его услышал и понял. Но его никто не слышал кроме Альфреда, который и без того все знал. *Bring me the Horizon-Can you feel my heart? ** The Perfect Circle-Rose