Убийственная Шутка

- Альфред Фред Джонс и Артур Керкланд, пожалуйста, пройдите в кабинет директора. Альфред Фред... Противный голос из радио рубки, оповещающий всех о проступке двух людей, о чьей ориентации и личной жизни знает вся школа. Не самое лучшее начало дня, не правда ли? Артур стоял около своего шкафчика и перебирал книги. Он перестал учиться, что не могло радовать. Может, его табель оценок и колебался от 4 к 5, но чтобы опуститься хоть немного ниже не требовалось много усилий. Франциск и Мэтью... Они стали вторыми Артуром и Альфредом. Это уже напоминало флеш-моб. Еще два гея, еще одна мишень для насмешек и оскорблений. Артур громко захлопнул свой шкафчик и выдохнул. Идти к директору, особенно если учесть, что ничего, о чем могут узнать учителя с директором, он не делал, а тут еще и с Альфредом. В голове пронеслись все ужасающие мысли. Первая была довольно абсурдной, если учесть, что однополые браки вроде как разрешены, а вот вторая имела все возможности стать правдой, но если он прав, то все очень плохо, и их могут выгнать из школы. Кабинет директора находился на втором этаже в конце коридора. Там, как правило, не было учащихся. Сегодня не было исключением. Несколько стульев у стены, покрашенной в светло-персиковый цвет. Одна единственная дубовая дверь по левую руку. В груди сердце начало предательски сильно стучать. Стук в дверь. Раз-два-три. Слышится сердитый голос начальника здешнего тюремного заведения. Мистер Себастьян Кольт был мужчиной среднего телосложения, с голубо-зелеными глазами, проседью на макушке, очками, которые вечно сползали с переносицы, и золотым кольцом на безымянном пальце. Сказать, что он был человеком слишком злым или слишком добрым, нельзя было. Он был настолько среднестатестичным, что такого еще поискать нужно, но было у него одно очень странное хобби - менять галстуки каждый день. Все знали наверняка - галстуков у него точно больше, чем всех вместе взятых предметов гардероба. 365 и маленькая тележка. Так вот именно этот среднестатистический человек восседал на кожаном кресле перед большим окном, которое вело не на пыльную стоянку, а на оживленную улицу, которая была наполнена машинами, а по тротуарам шмыгали студенты с пакетами из забегаловок с быстрым питанием. В кабинете стояли Мэтт и Франциск. Они как-то сжались и уже не выглядели такими самоуверенными, как обычно. На стенах висели сертификаты, подтверждающие высшее образование Мистера и, конечно же, говорящие о высоком уровне обучения в стенах данной школы, о квалификации работников и подготовке к поступлению в любые вузы. Книги, награды, которые выиграла футбольная команда, фотографии - все это стояло на нескончаемых полках, а на самом столе стоял календарь, множество белых бумаг с черным текстом, несколько держателей для письменных принадлежностей, скрепки и, конечно же, как же без нее - табличка с именем данного человека, которого, встретив на улице, никогда не подумаешь, что он директор. - Присаживаетесь, Мистер Керкланд, у нас с вами и вашим другом будет очень длинный разговор. Сердце пропустило первый удар, затем второй. Наверное, теперь оно вообще перестало биться, но нет... Если бы все было так просто. Стук в дверь, который не дождался чего-то на подобие приглашения, а просто вошел в кабинет. Для того, чтобы понять кто это, Артур мог даже не оборачиваться. Он знал, что за его спиной стоит Альфред в темно-синей футболке и темно-красных джинсах. - Джонс, присаживаетесь. Рука директора показала на второй стул по правую руку от Артура. Мэтью что-то шепнул на ухо брату, тот только кивнул и улыбнулся. Мол, все нормально, и если это из-за их ориентации, то он на это не имеет право. - Альфред Джонс и Артур Керкланд, вы не хотите мне ничего рассказать? И не только мне, но и вашим друзьям. А вы, Джонс, и своему брату. Могу поспорить, им будет очень интересно узнать некоторые подробности бала. Артур с Алом переглянулись. В глазах застыл страх, смешанный с сожалением. Они теперь прекрасно понимали, зачем все это собралось. Второе предположение англичанина оказалось чертовски правильным. - Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр. Нас вообще не было на этом балу, наверное, вы нас с кем-то путаете, - попытался сгладить ситуацию Артур, но голос его не слушался и начинал дрожать. Ал закивал, как бы поддерживая все сказанное Керкландом, но директор все также с укором смотрел на этих двоих. Франциск нашел руку Мэтью и сжал ее. Если Метью уже обо всем догадался, то продолжал молчать и надеяться, что все не так, как он думает. Все же иногда считать ситуации не так хорошо, как кажется. - Я так не думаю, - Кольт нажимает на круглую кнопочку на телефоне. - Мисс Купер, вы не могли бы привести в мой кабинет Мистера Пирса и Харриса? - Конечно, они сейчас будут. Эрик Пирс. Он видел Артура в школе. Джексон Харрис - соучастник всего этого ужаса, что случился с Бонфуа и Уильямсом. Теперь ставки начали расти с невиданной скоростью, а на кону стояли любые отношения с друзьями и братом. Наверное, это страшно - быть в таком положении, когда все против тебя, даже ты сам. Ладони вспотели. Под ложечкой уже давным-давно сосало. Дверь опять открывается и закрывается. В комнате оказываются два парня. Один хилый, с черными волосами и прозрачно-голубыми глазами, а второй довольно накаченный, с короткой стрижкой, проколотым левым ухом, карими глазами и сигаретой, зажатой между зубами. - Джексон, не хочешь рассказать нам что-нибудь о случившемся на ежегодном празднике? Джексон - тот самый хилый - вышел немного вперед и начал рассказывать о том, какие плохие Альфред и Артур, как они его подговорили разрезать эту чертову веревку, на которой висела краска, а если бы он это не сделал, то его отца бы выгнали с работы, а он единственный, кто зарабатывает в их семье (отец Джексона работал на любовника матери братьев). На этом не выдержал Альфред. - Мы этого не говорили! Харрис, у тебя вообще отца нет, чтобы он работал! - Значит, вы не отрицаете, что виновны в случившемся? - сделал заключение начальник Себастьян. - Еще раз повторю. Нас не было. Мы ничего не делали, - на этот раз в беседу вклинился англичанин. - Простите, но я могу это опровергнуть, - усмехнулся Эрик, туша сигарету о стену и кидая в мусору, которая стояла в углу. - Я видел Керкланда в тот день в школе, и он явно куда-то спешил. Ал закрыл лицо руками. Они попали. Господи. Они даже ничего не могут сказать в свою защиту. - Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что это вы повинны в такой безобразной выходке на балу. Я прав? Они молчали. Молчали в этот момент все. Первым не выдержал Франциск. - Джонс, мать твою, серьезно? Это все ты?! Бл*дь... - он провел рукой по волосам. - А я считал тебя своим лучшим другом. Катись ты к черту! Дверь захлопывается. Теперь в комнате на одного человека меньше. - Ал, черт, я ведь твой брат... Может, ты хотя бы объяснишь зачем? - Мэтт... Я не хотел... Прости, ты вообще не должен был там оказаться! - Знаешь, это не оправдание тому, что уже произошло. Дверь опять захлопывается. Они больше никогда не признают его близким человеком. Ниточка порвалась. Конец. После него ничего уже не будет. В горле застрял ком. - Эрик и Джексон, можете идти. Дверь хлопает в третий раз. Почему в комнате стало нечем дышать, хотя воздуха становится больше, чем до этого? Почему углекислый газ не дает сделать вздох так, чтобы не вырвался предательский всхлип? Ал потерял в этот момент все, что у него было. Может, это и эгоистично, но Артур... Он был, но он был не тем. Он никогда не будет Франциском, Гилом, Лиз и, конечно же, его любимым братом! - Керкланд и Джонс, вас ждут общественные работы на протяжении двух оставшихся недель каждый день 2 часа после школы. Думаю, все, что сейчас испытывают к вам ваши друзья, будет вам хорошим уроком. Можете идти. Первым встал Ал. Дверь хлопнула. Затем дверь хлопнула еще раз. - Альфред, ты как? - рука Керкланд легла на плечо американца. - Все шикарно! Меня ненавидит мой брат и лучший друг. Ал зашагал по пустому коридору второго этажа. Артур остался стоять один. Сигареты были всегда его лучшими друзьями. Сейчас было также. Да и всегда будет.

***

Холодные серые бетонные стены, больная голова и жесткий матрас. Опять громкая музыка. Соседи уже перестали жаловаться, смирившись с натурой англичанина. Комната, пропитанная сигаретным дымом. Ал не мог идти домой. Его там никто не хотел видеть, а испытывать стесненнее и неудобство в собственном доме, смешанные со стыдом, совсем не входили в его планы. Он лежал на чертовом матрасе и обнимал Артура, который курил и стряхивал пепел на чистый пол, который уже никто не мыл на протяжении нескольких месяцев. Все рецепторы были сосредоточены лишь на дыме и прикосновениях коже к коже. Ал вдыхал запах волос Артура, но в итоге получал лишь давнишнее воспоминание о шампуне с цитрусом, которое перекрывал никотин. Артур смотрел на другой конец комнаты, в которой стояли дорогие колонки и гитары, резко контрастирующие с окружающей нищетой и разрухой. Если можно было бы так выразиться, то эта комната явно пережила депрессию в экономике. - Ал?... - М-м-м?... Ал закрыл глаза и опустился к шее Артура, проводя по ней носом. Керкланд неосознанно вздрогнул. - Поцелуй меня. Альфред сильнее прижимает Артура к себе и осторожно целует в шею. У англичанина замерзали руки. Последняя сигарета падает пол. Артур поворачивается лицом к американцу. У него были очень гнусные глаза. Ему не повезло с тем, что он уже все знал наперед. Артур обнимает Альфреда и целует в губы. Руки зарываются в белесые волосы. - Я люблю тебя, Альфред Фред Джонс, - это было произнесено очень тихо и предназначалось одному Альфреду. - Я люблю тебя, Артур. Артуру уже было плохо от того, что он собирался сделать. Он представил этот разговор, отрепетировал все, что должен сказать, но слова в голове превратились в одну ужасную кашу, а единственное, что выплывало, так это - "Я - мудак". Керкланд встает с постели и проводит рукой по волосам. В глазах блестят слезы, но он не даст ни одной из них упасть. "Я сильный, я смогу, это всего лишь еще один парень, это ради его же блага... Черт, я не могу...". Ал берет Артура за руку, когда тот уже почти достигает двери. Кончики пальцев жутко холодные. - Стой, подожди, Ал. Пожалуйста. Вдох-выдох, главное дышать и не забывать это правило. Комок застрял в горле и грозится перерасти в сильнейший нервный срыв. Рука ослабевает, но не отпускает. Артур все еще стоит спиной к нему, не решаясь повернуться. - Я думаю... нам надо расстаться... Ал отпускает Керкланда. - Что?... Арти, ты серьезно?! Что я не так сделал? Наконец Артур поворачивается. Зеленые глаза, которые блестят в свете жалкой и блеклой лампочки. - Стой, дай мне закончить. Это все вообще никак не связано с тобой. Нет, не так... Связано, но ты в этом не виноват. Я не могу так с тобой поступать, все, чтобы с тобой не происходило - все из-за меня. Черт, просто пойми, что тебе нужно уйти и больше не возвращаться! По щекам текли слезы, а англичанин уже кричал. Голос был хриплым и надрывным, он то и дело превращался в очередной всхлип или шепот. - Но... Артур... Я... Джонс протянул руку, но Артур отстранился. - Я тебе сказал - убирайся! Я не хочу больше тебя видеть! Альфреда практически вытолкали за дверь, но он почти не сопротивлялся. Знаете, когда во взгляде очень пусто и одиноко, как будто человек сейчас расплачется, но этого не происходит, потому что все настолько плохо, что слезы не текут, и все, что тебя поглощает внутри, не может вырваться наружу. Оно тебя поедает, а потом наступает пик, когда ничего не остается кроме боли и непонимания. Именно такое состояние и было у Джонса. - Артур, пожалуйста! Дверь захлопнулась перед его носом. - Артур, пожалуйста, не бросай меня! - есть такое состояние голоса перед тем, как человек начнет плакать. Он начинает ужасно дрожать. Как раз такой голос был у Альфреда в данный момент. Артур медленно сполз по двери и закрыл глаза руками. На пол падали слезы, он пытался не слушать голос за дверью, которому было сейчас очень плохо. Он кричал, плакал и стучался в дверь. Ал сел на пол и попросил в последний раз. Он остался совсем один. У него никого нет, он не слышал своего сердца, наверное, оно остановилось. Было нестерпимо больно. - Артур, если ты меня любишь, открой дверь. Артур громко всхлипнул. Он все слышал. Он слышал все те слова, которые хотел услышать от Джонса давно, но он молчал. Почему все так не справедливо. Он теперь тоже один. Ему не за чем жить. У Ала не осталось никого. Его ненавидит брат. Презирают друзья. Не любит парень. Он один. Эти слова делали свое дело. Они входили глубоко под кожу. Черт, как же это больно. "Я люблю тебя, Альфред Фред Джонс". Ал кладет руку на дверь, представляя, что Артур делает тоже самое. "Я люблю тебя, Артур". Керкланд собирается открыть дверь, но рука безвольно падает, так и не коснувшись ручки.

***

Ал переходит дорогу, даже не смотря по сторонам. Из глаз все еще текут слезы, он шмыгает носом. В руках зажат телефон, который несколько раз чуть не полетел на другой конец улицы. На экране светятся четыре имени, которые занесены в сборник избранных. "Я знаю, что я сделал ужасную вещь. Я - чмо и ничтожество. Только кретин мог сделать такое со своими друзьями. Мне нет оправдания, да я его и не ищу. Просто... Мне очень плохо. Я не могу без вас. Вы - все, что у меня есть. Мне сейчас очень больно и обидно. Если вы меня не простите, то я вас пойму. Только, пожалуйста, побудьте со мной хоть 5 минут. Не оставляйте меня одного. Вы знаете, что я не справлюсь. Я слишком слабый, чтобы это сделать...". Отправить. Боль пронзает все тело. Кто-то кричит. Почему асфальт такой холодный? Почему Альфред кричит? Почему звонит телефон, но его никто не берет? Скорая? Да нет, кажется. Он ведь герой. Умереть из-за какой-то машины так не по-геройски. Жаль, что жизнь часто бывает не справедливой. Голова кружится. Какие-то голоса. Они зовут, наверное, его, но темнота такая манящая. Дышать больно...

***

- Здравствуйте, чем могу помочь? - у мальчишки слишком счастливый голос. Наверное, такой у всех, кто работает в "службе доверия". - Я - гей, - сдавленно отвечает Артур, который все также сидит на полу. - Я не думаю, что это проблема, тем более... - Нет. Это не проблема. Я вполне доволен тем, кем я являюсь. Он не может не соврать даже тому, кто его никогда не узнает. Страшно признать то, что ты ненавидишь сам себя. - Тогда рассказывай, что случилось.

***

Месяц назад. - Эй, Керкланд! Его кто-то окликнул. Артур повернулся к говорящему. Он его еще ни разу не видел, а вот откуда тот знает его, Артуру оставалось только догадываться. - Эм... Что? Парень не стал церемониться. - Первое, Керкланд, я знаю все о том, кто ты, сколько зарабатываешь и почему переехал. Второе, я знаю, что тебе нужны деньги. Третье, я могу их тебе предоставить. Сказать, что Артур был в шоке - ничего не сказать. Какой-то левый человек заявляет, что знает все о его жизни, может заплатить деньги и, тем более, каким-то образом знает, что они ему нужны. - Ты... Может, хотя бы скажешь, как тебя зовут? - Эрик. Больше тебе знать не обязательно. Так вот. Что там насчет денег и того, что ты можешь для меня сделать... - Так что тебе нужно? - Пойдем пройдемся. Они обошли школу. Чем больше Артур слышал слов, произнесенных Эриком, то все больше убеждался, что это совершенно безнравственный человек, при этом с большими потребностями и амбициями. - Все, что тебе нужно, так это подставить Джонса. Как ты это сделаешь - это полностью твое дело. - Что, прости?! Артур остановился. Его просят подставить единственное, что для него дорого в жизни. Скорее всего, это какой-то прикол. Точно. Смешно. Он никогда не сделает плохо Альфреду, он его любит, он не может его подставить. Господи, да он даже не может на него обижаться, когда тот делает что-то не так, не говоря уже и об измене... Да, именно так это и можно было бы назвать. Это - измена с его стороны, которая ничем хорошим не кончится. - Одна штука. Я заплачу тебе одну тысячу. Наверное, именно это было тем самым решающим фактором, который, черт подери его, выигрывал! Деньги. Они ему нужны... Черт, как же сделать так, чтобы... Арг, ладно. Об этом все равно никто не узнает. - Половина сейчас, тогда... я согласен... Артур смотрит мимо лица своего заказчика. - Умница, Керкланд, - противная улыбка на его лице говорит о том, что он выиграл.

***

Фотографии. Их было много, и они были ой какие разнообразные. Капитан футбольной команды - гей. Да, это вполне значимое пятно на его уважении. Артур нажимает "отправить" на экране компьютера. Он знает, что совершает свою самую большую ошибку в жизни, но не может представить, насколько ужасна она будет в своих масштабах, и как он потом заврется, чтобы выставить себя бедным мальчиком, которому плохо, и которого все обижают.

***

- Затем я подставил его друга и брата, над ними насмехается вся школа, я расстался с этим парнем из-за чувства вины. Я понимаю, что люблю его, но без меня ему будет лучше... Почему в трубке такое молчание? Может, деньги кончились, хотя это абсурдно. Это должно быть бесплатно. - А ты не пробовал все это ему рассказать? - теперь голос в трубке стал не уверенным. Правильно, так и должно быть, никто не знает, как поступать в такой ситуации. - А ты бы на моем месте рассказал?..