Память

— Пообещай мне. — Что именно? — Пообещай, что ты не забудешь меня. Что бы ни случилось, хорошо? — Обещаю.

Себ редко взваливал на кого-то свои проблемы, он предпочитал разбираться самостоятельно. Вот только на сей раз у него никак не получалось... — Я рассыпаюсь, Давид. Я рассыпаюсь на осколки, — тихо говорил Ажюс, грея пальцы о чашку горячего кофе. — Странные, мелкие, блестящие и совершенно ненужные. Их обычно сметают и выкидывают в урну. Вот и меня... Смели и выкинули. Я стал не нужен, я стал хуже, со мной стало скучно и не о чем поговорить. Хотя официально причина в «разных взглядах на дальнейшую жизнь». А настоящую я узнал случайно: задержался после спектакля, хотел посидеть хотя бы пять минут в тишине и одиночестве — и не заметил, как пролетел почти час. Я тогда еще подумал: «Слава Богу, половина народа у служебного входа уже разошлась и мне можно будет относительно легко отбиться от остальных». Я быстро переоделся, подхватил сумку и уже почти дошел до выхода на улицу, как услышал их. Нехорошо подслушивать, правда? Нехорошо. Но я услышал свое имя, и... В общем, следующие пятнадцать минут я слушал увлекательнейший рассказ о том, какой я скучный, обычный, безынициативный, пассивный. Оказывается, у меня такое количество недостатков, что жизни не хватит исправить их все. Себ горько усмехнулся и покачал головой. — А я до сих пор его люблю, — как-то совершенно обреченно закончил он. — Понимаешь? И если бы он позвал сейчас, наплевал бы на гордость и вернулся. Вот только он не позовет, понимаешь? А я... Я сам уже пытался его вернуть. Как видишь, не преуспел. Себ залпом допил кофе и повернулся к Давиду. — Можно, я у вас пока поживу? Я недолго, всего пару дней. Подыщу квартиру и съеду. — Нужно, — вместо Давида ответил Матье и коротко обнял Себа за плечи. — Хочешь, я начищу ему морду? Дублер у него есть, заменят на пару выступлений. — Спасибо, — слабо улыбнулся Себ. — И за предложение тоже спасибо. Я подумаю. Матье ухмыльнулся и встал, увлекая за собой и Себа. — Пошли, покажу твое прибежище на ближайшее время. Надо же тебе хотя бы примерно представлять, в какое место обитания ты вляпался... Утром, когда солнце уже вовсю светило в окна, Себ задумчиво пил кофе на кухне и привыкал к мысли, что теперь он — один. У него, конечно, есть Давид и, как оказалось, Матье, но это все равно не то, все равно чего-то не хватает. Чего-то важного. Кого-то... Дни шли, квартира нашлась неожиданно быстро, и Себ уже почти привык просыпаться в одиночестве, варить один кофе и не смотреть на часы, подсчитывая, сколько времени осталось до закрытия студии... Турне оказалось как нельзя кстати: новый город, новый день, можно улыбаться наигранно весело. Заученный раз и навсегда текст, ночью разбуди — любого сыграешь, не только себя. Изо дня в день, уже полгода. А до этого — репетиции одна за другой, без перерывов, без отдыха, без... Кажется, что без всего. Раньше Себ улыбался, приходя со спектакля, рассказывая Роду о впечатлениях, зале, фанатах... Теперь улыбаться было некому. Вечером, когда уже закрыты рестораны и многочисленные кафешки, а музыка из соседнего отеля стихает, Себ все равно продолжает упорно не спать: он почему-то верит в то, что сейчас, совсем чуть-чуть — и ключ повернется в замке, распахнется дверь, впуская Рода, и все снова будет хорошо! Вот только Род не знал даже нового адреса Себа, не хотел — и не знал, он сказал бы ему, если бы Род спросил... Только Давид всегда оставался рядом, не обращая внимания на собственные проблемы. Себ ценил эту поддержку и понятия не имел, как сможет за неё отблагодарить. И сможет ли... Дни летели быстро, в турне не оставалось времени на размышления и рефлексии, неожиданное предложение сольного концерта оказалось как нельзя кстати, и свободное время у Себа пропало совсем: в турне работа, в Париже — репетиции. Но даже такой загруженный график не давал ему забыться. Род постоянно был рядом: одна гримерка, соседние, а порой и общие номера в гостиницах, выступления, шоукейзы, интервью... Ни на секунду не отвлечься. Себ стоически терпел, отводил взгляд, улыбался и не приближался ближе, чем на метр. Вот только с каждым днем, с каждым новым городом это было все сложнее: он все-таки до сих пор его любил. Но даже измотанный, уставший и невнимательный уже Себ заметил, что с Давидом что-то не так, что-то случилось у бесшабашного и вечно веселого Бана. Что-то такое, о чем, кажется, не знал даже Матье. Давид устраивал «дикие концерты», но часто забывал тексты собственных песен, замолкал посреди предложения, не находил слов, чтобы рассказать очередную забавную историю... Давид стал с утроенной силой и вниманием заниматься Шарлоттами, от чего дети были не то чтобы в восторге. Все больше времени ходил серьезный и задумчивый. Он, конечно, моментально встряхивался, смеялся и делал вид, что все в порядке, просто сбился, задумался, отвлекся — с кем не бывает? Вот только ни Матье, ни Себ не верили ему ни на грамм. — Расскажи мне, — попросил однажды Себ. — Да не о чем говорить, — улыбнулся Давид и потянул друга в бар. — Пошли! Раз уж все равно в турне, надо хоть город изучить. Себ неопределенно хмыкнул, но послушно пошел в бар. От города к городу это становилось заметнее. Пожалуй, не будь остальные настолько заняты своими делами, они бы тоже заметили. — Может, все-таки расскажешь? — на сей раз Матье, уже традиционно живший в одном номере с Давидом, решил попытать счастья и вывести друга на откровенность. — Я же вижу, что что-то не так. Давид отвернулся, сел на подоконник и продолжил молчать. — Я буду рядом, — негромко сказал Матье. — Что бы ни случилось, Давид, ты же знаешь. Давид молчал, продолжая гипнотизировать улицу за окном, и Матье вздохнул, отходя от него. — Я развелся, — неожиданно сказал Давид. — И жена с детьми уехала из Парижа. Я даже не уверен, что они сейчас во Франции. Матье сел на другой край подоконника и тоже посмотрел на улицу: фонари мягко освещали бульвар, а поздним прохожим не было, слава богу, никакого дела до двух мужчин у окна. — Я не хотел тебе говорить, пока все не будет оформлено, — тихо пояснил Давид, хотя Матье ни о чем не спрашивал. — После подписания всех бумаг она влепила мне пощечину и забрала детей. Все просто. Давид усмехнулся чуточку горько, непривычно. — Ничего, все наладится, — Давид попытался улыбнуться и отошел от окна. — Во всяком случае, я на это надеюсь. — Наладится, — кивнул Матье. Ещё несколько спектаклей прошли вполне мирно, но однажды Давид буквально влетел в номер, швырнул телефон на стол и упал на кровать. — Давид? — Матье оторвался от книги и удивленно посмотрел на Бана. — Она сказала, что на лето не вернется во Францию, а значит, я не увижу детей до октября! Матье отложил книгу и пересел на кровать к Давиду. — До октября не так уж много времени. Осталась всего пара месяцев — и они вернутся. — Не всего, Мэтт! Не всего, а целых... Матье промолчал, осторожно гладя Давида по спине и безмолвно поддерживая. Он не мог повлиять на его жену, но мог хотя бы попытаться отвлечь друга. Они так и заснули в обнимку, а наутро у обоих ломило спину. Но они были счастливы, потому что все ещё оставались вместе. Давид снова смеялся, рассказывая Себу байки из актерской жизни, возился с Шарлоттами, записывал множество дурацких видео, писал песни... А после окончания турне они с Матье купили квартиру. Одну на двоих, их первый общий дом. Но однажды вечером Матье не вернулся из студии.