По заслугам

Эгин безучастно смотрел в свинцово-серое небо, выглядывающее сквозь прорехи в желтой дымовой завесе. Песок, поднятый спасательной шлюпкой, оседал, покрывая одежду и кожу плотным серым слоем. Эгин плотно сомкнул веки, на один миг позволив себе представить, что все это галлюцинация. Но, где-то справа завозился, откашливаясь, Грэм, и спасительная иллюзия развеялась. Пришлось открывать глаза и спешно приводить развалину, в которую превратилось тело, хотя бы в относительную боевую готовность. Спустя полчаса они бодро шагали в неведомом направлении. Грэм, потерявший всю свою любовь к разговорам, лишь буркнул нехотя: — Я карту видел. Нам в мастерскую надо, чтобы избавиться от этих игрушек, — он потряс рукой с запыленным браслетом. Особо нервничающим пират не выглядел. Более того — кажется, он действительно знал, куда идти и что делать. Эгин лишь удивленно открыл рот, и тут же закрыл его. «Не бросай меня в терновый куст, братец-Волк!» Черт подери, он нарочно выводил похитителей из себя, наверняка зная, куда его забросят для «перевоспитания»! Кажется, серьезные обстоятельства повлияли на Грэма положительно — он не насмехался и не цеплялся со своими дурацкими играми. Да, он попросту игнорировал Эгина, что, впрочем, скорее радовало последнего, чем огорчало. Свою порцию внимания он от пирата уже получил, причем такую, что на сто лет вперед хватит. Грэм на ходу разминал мышцы, иногда морщась от боли. Наверное, не самые приятные ощущения после стольких часов неподвижности. Хотя, двигался он на удивление легко, если взять во внимание все раны, синяки и ссадины. Это только подтверждало версию Эгина — всерьез пирата никто не пытал, так, немного припугнули. Эгин едва сдержал стон, когда ногу свело очередной судорогой. Он застыл на месте, пережидая боль, попытался кое-как растереть бедро руками. После этого чертового парализатора он ощущал себя роботом, которого постоянно заклинивает, и двигался так же — резко, рывками. Пейзаж вокруг тоже навевал далеко не радужные мысли. Болезненно-желтое, гнойное небо с серыми прорехами, угольная пыль под ногами, остовы разрушенных зданий, клыками пронзающие воздух. Дышалось тяжело — гарь и пыль оседали на языке, сушили горло. Эгину даже думать не хотелось, сколько всякой химической дряни за один вдох попадает в его легкие. Хорошо, что пожары почти погасли — судя по слежавшемуся пеплу, что смешался с песком, они царили здесь повсеместно. Пустынная планета. Это ощущалось очень явно и жутко до безумия. Он привык к шумным мегаполисам, к человеческим муравейникам, что раскинулись на целые звездные системы. Здесь же воздух звенел от острой, врезающейся в уши тишины. Как на кладбище. Эгин передернул плечами. К черту такие мысли. Эгин знал, что Грэму нельзя доверять. Знал ведь! Но все равно попался, как мальчишка. Пират, как оказалось, неплохо разбирался в механике. Для Эгина тесная и темная комната, забитая неизвестными приспособлениями, выглядела причудливой инсталляцией художника-абстракциониста. Странные машины, неестественно изогнутые, с длинными паучьими манипуляторами, покрытые пылью и трухой, его нервировали. Грэм же, легкомысленно насвистывая, коснулся одной железной пластины, второй, небрежно покопался во внутренностях третьей машины, постучал кулаком по гулкому боку четвертой, и комната наполнилась тихим жужжанием оживающих механизмов, вразнобой замерцали многочисленные, незаметные ранее лампочки. — Иди сюда, — пират уселся на грязное сидение и нетерпеливо махнул рукой. Затем, еще раз осмотрел примитивное, устаревшее оборудование, и задумчиво побарабанил пальцами по краю сенсорного экрана, встроенного в подлокотник. Эгин подошел, хотя и чувствовал себя при этом весьма дискомфортно. Кажется, у него уже начал вырабатываться рефлекс — держаться от пирата подальше. Да и штуки эти, похожи на древние пыточные приспособления… Впрочем, ничего страшного не произошло, хотя, глядя на хищно поблескивающие механические щупальца, уже избавившиеся от пыли, он представил не одну неприятную картину разной степени кровавости. Как оказалось, манипуляторам даже не нужно было прикасаться к коже. Наоборот, они выгнулись во все стороны, создавая эдакий зонтик. Воздух между острыми верхушками заискрился, запахло озоном, и через несколько секунд появилось едва заметное голубоватое сияние. Оно становилось ярче на глазах, но в этот миг Эгин отвлекся — Грэм дернул его за рукав, подтаскивая ближе, и… переплел пальцы со своими, бесстрашно подставляя соединенные руки под формирующийся купол. Эгин больше удивился, чем испугался. Конечно, реакция была бы гораздо ярче, знай он о двадцати процентах вероятности неудачного исхода, который, в лучшем случае, оставил бы его без руки. И, уж точно, взбесил бы его тот факт, что риск возрос ровно в два раза благодаря пирату, который, не долго думая, благородно скинул на него свои десять процентов. Впрочем, ни о чем этом Эгин не подозревал, поэтому лишь облегченно вздохнул, когда набивший оскомину браслет беззвучно расщелкнулся — электроника не выдержала такого количества целенаправленно созданных помех, и произошел сброс параметров до изначального уровня. Перезагрузка. Игрушка упала на пол безобидным куском пластика. В этот момент Эгин почувствовал искреннее, ничем не замутненное счастье. И потерял бдительность. А потому не успел отреагировать, когда Грэм резко отпрыгнул вбок, а его самого окружило полупрозрачное сияние силового поля. Эгин дернулся вперед, но остановился на половине движения, беспомощно выругавшись. Попался. Грэм наблюдал, как ни в чем не бывало. Поняв, что Эгин истерить и бросаться грудью на амбразуры не собирается, подошел ближе. — Извини, у меня лишь один билет отсюда. Мне жаль, конечно, что тебе придется остаться, но жертвовать собой что-то не тянет. — Мужчина поморщился. Ему, кажется, и вправду не хотелось поступать совсем уж по свински. — Карту тебе я оставлю. Запасы воды и хранилища там отмечены, больше помочь ничем не могу. Кто же знал, что так выйдет… Поле отключится через пару часов. Ну, бывай. — Он неуверенно махнул рукой, и, потоптавшись на месте, таки двинулся к выходу. Эгин проводил его красноречивым молчанием — речь отняло от возмущения. Ну вот, его в очередной раз бросили умирать. В последнее время это происходило так часто, что он почти привык.