По заслугам

Все было плохо. Если в помещении еще можно было терпеть, то стоило лишь выбраться на улицу, как тишина обрушилась на него плотным пологом. Эгин не знал, что такое одиночество. Всю жизнь его окружали люди — рядом, в соседней комнате, на улице. Гул голосов был привычным, успокаивающим звуком, и без него становилось страшно. Кажется тогда, почти попав в зубы к ящерице, он не боялся так сильно, как сейчас, оставшись наедине с целой планетой. Потом Эгин предпочел забыть минуты своей слабости — все равно некому было смотреть, как он трясется, обхватив себя руками за плечи. И слушать позорные беспомощные всхлипы тоже было некому. Никто и никогда не видел, как он плачет. Оставаться на месте было смерти подобно — любая безобидная тень вызывала почему-то самые зловещие ассоциации, а потому, кое-как взяв себя в руки и рассмотрев убогую карту, распечатанную явно не на лучшем пластике, Эгин поплелся в нужную сторону. Движение — жизнь. А то так и с ума сойти недолго. Он одолел миль пять, не больше, но чувствовал себя так, будто движется сутки. Солнце жарило, пепел вздымался в воздух, безжалостно попираемый ногами. Впереди виднелись какие-то развалины, и именно туда, если верить карте, ему и нужно. Сначала казалось что это — плевое дело, выгоревшая и спрессованная земля, ложилась под ноги, почти как асфальт — топай на здоровье. Но неожиданно выяснилось, что открытое пространство — коварная штука, и цель находится куда дальше ожидаемого. Но даже этот факт не мог испортить Эгину настроение — ибо некуда уже. Он апатично шел нога-за-ногу, во всей красе представляя, как будет погибать здесь от голода и одиночества. В этот раз шансы на выживание упали куда-то в область абсолютного нуля. В то, что Грэм вернется за ним, не верилось. Кажется, тому и самому выбраться будет не так уж просто, а уж в космосе пират быстро забудет об очередной игрушке. Сволочь. Гнев немного разогнал загустевшую от жары кровь и Эгин зашагал быстрее. Впрочем, ненадолго. Головная боль, разыгравшаяся от неестественной тишины, постепенно утихла, но на место анигилятора частиц, превращающего мозг в кашу, пришли мысли. И неизвестно, что было хуже. До него, наконец, начал доходить факт: на планете больше никого нет. Только горы мусора, пластика и металла с давно разложившимися остатками органики. Ни единой души. Эгин представил огромное пространство, холодное и чужеродное, и свою медленную смерть. Как он обессилеет настолько, что не сможет сдвинуться с места и будет покорно ждать, пока солнце не выжжет его разум дотла, а тело — до костей. По коже, несмотря на жару, побежали мурашки. А ведь все так и будет. Никто не знает, где он. Да, в общем-то, его и не ищут. Лежать ему здесь жалкой кучкой органики, и никто никогда не вспомнит даже его имени. В затылке опять противно зазвенело. Эгин рассеяно потер макушку, пялясь на свои грязные, поношенные ботинки. Звон усилился, переходя в какую-то совсем уж нездоровую вибрацию. И лишь тогда он догадался поднять голову. Юркий челнок класса «Юстас» малым ходом шел на посадку, буравя воющую и вздымающуюся огнем атмосферу. Опускался он не вертикально (как хотелось мгновенно уверовавшему в чудо Эгину), а под углом, прикинув который, пришлось признать, что посадка может быть совершена и миль за сто отсюда. Если повезет. На миг ему опять поплохело, но деятельная натура уже искала выход. Пытаться привлечь внимание сейчас — бессмысленно. Если они сканируют поверхность, то уже заметили. Вряд ли живой человек в таком месте — обычное дело. А раз заметили и не отреагировали, значит, имеют дела поважнее. Ясно же, что не туристическое судно и не сестры милосердия прилетели на заброшенную свалку. «Прилетели за чем-то. Или за кем-то?!» — Новая мысль ударила внезапно. Вдруг это тот транспорт, которого ожидал Грэм? Эгин задумался, есть ли у него шанс напроситься на борт, или его бросят здесь не просто, как ненужную органику, а как свидетеля, видевшего много лишнего. Но шанс-то ведь был, черт возьми! Если он, конечно, туда доберется. Следующие несколько часов Эгин передвигался исключительно перебежками, время от времени отдыхая в тени мусорных куч. Усталость, жажда и упадочнические настроения отступили, ему позарез нужно было добраться до обозначенных на карте развалин — судя по всему, город был не из маленьких. Наверняка там можно отыскать не только воду, а и что-нибудь для ускорения передвижения. Флаер, антиграв, авиетку — что угодно, чем наверняка побрезговали бы мародеры, и что поможет ему добраться до челнока. Бесконечный день начал клониться к закату, похолодало, тени вытянулись и слились в бесформенные кляксы, когда Эгин свистя и хрипя пересохшим горлом, рухнул плечом на покрытую пылью и потеками дверь. Судя по затертой надписи, здесь когда-то были убежища. Они наверняка таили запасы, сделанные десятки лет назад. И если продукты, конечно же, вывезли, то с водой вряд ли кто-то стал бы морочить себе голову. Дверь не поддавалась. Заперта или проржавела насквозь? Хотелось бы надеяться на первое. Еще пару раз для профилактики пнув металл, несчастный узник планеты принялся искать какой-нибудь гвоздь или кусок проволоки. Все же, стоило сначала попробовать поковыряться в замке, прежде чем признавать преграду непреодолимой. А ведь он сейчас мог мирно отдыхать в тюрьме, куда и направлялся по воле ратующих за справедливость властей. Собственно, по документам он как раз в этой самой тюрьме и находится. Пираты сделали то, что ему самому было не по силам — подарили возможность спокойно находиться в этом секторе галактики, не боясь, что законники вот-вот сядут на хвост. Теоретически, он был свободен. Фактически же, мог сдохнуть прямо здесь, от этой самой свободы. Руки, без участия головы, отягощенной несомненно важными мыслями, проворно орудовали найденной проволокой. Осталось лишь порадоваться, что он все время оказывается в таких дырах, где еще используют механические замки. Спустя полчаса пыхтения и неразборчивых ругательств, дверь таки поддалась. Петли заржавели, поэтому двигались с трудом, издавая мерзкие стоны и скрипы. Изнутри повеяло спертым воздухом, который пах раскаленным железом, пылью и ржавчиной. Неприятный, но хорошо знакомый с детства запах запустения. Эхо гулко повторяло звук его шагов среди пустых коридоров. Углубляться далеко было небезопасно — для того, чтобы разогнать царившую там темноту, пришлось бы искать источник света — а это значит, ковыряться в электронной начинке, ну или попытаться примитивно зажечь огонь трением. Но Эгина обуяло жуткое нетерпение — ему казалось, что каждая утраченная секунда уменьшает его шансы на благополучное завершение затянувшегося приключения. Поэтому, лезть в глубину коридоров, ведущих под землю, он не стал, ограничился обследованием помещений, находившихся поближе к выходу. В пыли и пепле, которые устилали пол, оставались четкие следы его ног, больше никаких следов обнаружить не удалось — животных здесь тоже не водилось. Наверняка все то, что могло питаться жалкими отходами свалки, вымерло благодаря свирепствовавшим пожарам. Наверное, Эгин еще долго бродил бы полутемными затхлыми каморками, если бы не звук. Абсолютная тишина вокруг по-прежнему давила на голову, поэтому совсем тихий, на самом деле, стук капель звучал громче выстрела. Его источником оказался большой ржавый бак. Судя по всему, раньше здесь была кухня — кое-где на грязных столах все еще валялись ложки, вилки и прочая кухонная утварь. Бак наверняка служил для фильтрации воды, но со временем покрылся ржавчиной и потек. Медленно сочащиеся капли гулко падали на плитки пола, покрытые какой-то мерзостью, напоминающей плесень. «Ну, хоть какая-то жизнь здесь есть» — философски заключил Эгин и принялся искать кран. Как и ожидалось, тот заржавел намертво. Но человека, измученного жаждой, таким мелким преградам не остановить — отбросив замашки цивилизованного человека, Эгин ухватил валяющийся поблизости тесак (ничуть не заржавевший, кстати) и принялся яростно ковырять бак в том месте, где из него сочилась вода. Протрухшие насквозь стенки неохотно, но поддавались напору — пусть он успел запыхаться и натереть себе мозоли на ладонях, бодрый ручеек мутноватой воды, заменивший медленную капель, стал достойной наградой. Эгин считал себя человеком брезгливым и переборчивым, но эта вода, затхлая, разящая железом и собранная в грязные ладони, сложенные лодочкой, была, пожалуй, самым вкусным, что он пил в жизни. Напившись вволю и набрав воды впрок в первый попавшийся сосуд, он скрутил из пыльной тряпки жгут и кое-как заткнул дырку. Неизвестно, сколько там осталось воды, и не будет ли он спустя время слизывать влагу с пола, проклиная себя за растрату ценного ресурса. Несколько блаженных минут передышки, а затем — снова на улицу, под свет медленно уползающего за горизонт солнца. Отдохнуть можно и потом. Лет эдак через сто пятьдесят, на пенсии. А сейчас нужно шевелиться, чтобы до этого благословенного времени дожить. Стоянку он искал целенаправленно. Город, хоть и полуразрушенный, имел четкую структуру, был логичен и понятен для человека, всю жизнь прожившего в мегаполисах. Пожалуй, забрось его пираты куда-нибудь в лес, шансов выжить было бы в сто раз меньше. Полуразобранные авиетки и глайдеры не внушали доверия, но Эгин педантично осматривал каждую, надеясь на чудо. Конечно, давно разряженная техника лежала мертвым грузом, но надежды это не убавило — он вспомнил о модных когда-то катерках на солнечных батареях. Стоили они немало, но были слишком габаритными и неуклюжими, чтобы окупиться при вывозе с планеты. Эдакие игрушки для отдыха зажиточных граждан — простые в управлении, медленные, но надежные и чертовски живучие. В космос, конечно, на таком не выйдешь, но подняться можно довольно высоко. Правда, искать такую радость нужно на частных парковках. Собственно, именно из-за этого час спустя он и застрял на тридцать каком-то этаже полуразрушенной высотки. План был прост — забраться повыше и осмотреться. Для экономии пространства, парковки для личной авиетки или глайдера часто делали на крышах. Был вполне реальный шанс увидеть специально оборудованную площадку, а то и сам летательный аппарат. И он действительно приметил пару подходящих плоских крыш неподалеку. В сумерках было сложно рассмотреть, есть на них что-то или нет, но ждать до утра он был решительно не согласен. Откуда только силы брались — забраться наверх по ступеням, что порой крошились прямо под ногами и угрожали торчащей арматурой — нелегкое дело. А спуститься вниз, как оказалось, еще труднее. Лестничный пролет рухнул прямо перед ним — Эгин вовремя споткнулся о покореженный прут, поэтому благополучно сел на задницу, когда ступеньки заскрипели, пошли трещинами и обвалились. В доме и так было темно, а поднявшаяся пыль и вовсе въелась в глаза, не позволяя рассмотреть даже собственных ладоней. Эгин долго сидел у образовавшегося обрыва, размазывая по грязному лицу вызванные пылью слезы и мрачно чихал, время от времени потирая рукавом зудящий нос. Спуститься вниз было нереально. Разве что спрыгнуть. Ага, прямо на бетонное крошево и торчащие прутья. Конечно, в доме должен быть лифт, но кто сказал, что тросы там крепче, чем здесь ступеньки? Упасть с высоты в тридцать этажей было бы глупо — спасение ведь совсем рядом. В любом случае, до утра ему отсюда не выбраться. Осознав эту простую истину, Эгин мрачно вздохнул и побрел искать пристанище для сна. Внутренний таймер тревожно звенел, протестуя против такого легкого поражения, но он слишком устал, чтобы придумывать что-то еще. Где и как он уснул, Эгин не вспомнил бы и под страхом смерти, но пробуждение было поистине фееричным. Тело припомнило ему все обиды — и не до конца зажившие ребра и раненную, но излеченную примитивнейшим регенерантом ногу, многократные удары парализатором. Эгин сам себе напоминал избитое, изломанное и выброшенное на помойку чучело. В лицо светило солнце. Солнце, которое встало не час и не два часа назад. Он проспал полдня и чувствовал, что подняться на ноги будет очень трудно. Мышцы пришлось мучительно и больно разминать, он весь одеревенел, уснув на полу, но не чувствуя ни холода ни неудобства от усталости. Но сдаваться так просто Эгин не собирался — поднялся, опираясь на стену и подволакивая ноги, как несвежий зомби, поплелся к лестнице. Обвал оказался невысоким, да и особой опасности заметить не удалось. С досадой подумалось, что стоило все же прыгнуть вчера. Все же, было решено перестраховаться — к обломку прута, торчащему прямо у обрыва, был привязан ремень, держась за который Эгин принялся медленно сползать вниз. Ремень был дорогой штучкой, его пришлось позаимствовать из гардероба Грэма, блещущего эклектичным набором всего, чего угодно, когда штаны перестали держаться на похудевших бедрах. Поэтому, можно было не опасаться — кожаная полоса была крепче каната и позволила ему спуститься на целый метр ниже, а оттуда и прыгать было не так уж высоко. Бетонная крошка все равно больно ударила в подошвы, заставив присесть и выругаться. Мышцы требовали отдыха, причем длительного. Впрочем, за время спуска по лестнице он немного разогрелся, поэтому к примеченному ранее зданию помчался бодрой рысцой. Пустой желудок даже не возмущался — молчал, получив порцию воды, голова была ясной. Вчера же он даже не осознавал, насколько сильно устал, пока не уснул там, где упал. Сейчас Эгин морально готовился к еще одному героическому подъему по лестнице, но остановился, не дойдя до нужного здания — прямо среди улицы, завалившись на один бок, стоял глайдер с приметными полосами по корпусу. Модель была ему знакома — такие использовала полиция, точнее, их отряды быстрого реагирования. За ним самим не так давно было отправлено аж целых три таких отряда, чем, несомненно, стоило гордиться. Такие машинки были гораздо дороже обычного ширпотреба, и оказаться здесь он мог в двух случаях — либо мародеры не заметили (хотя, это даже представлялось с трудом), либо прилетел он не так давно. Обдумав последнюю мысль, Эгин отступил поближе к стене, отругав себя за беспечность. С чего он вообще решил, что планета пустынна? Пираты, вон, туда-сюда летают, полиция… Где-то с час он наблюдал издалека, но никакого шевеления не заметил, а потому принялся медленно подбираться ближе. Дверь была поднята, а на ее кромке припадали пеплом свежие следы крови. Эгин потоптался на месте — все это безумно напоминало сюжет второсортного фильма ужасов, но затем все же рискнул заглянуть внутрь, готовясь мгновенно отпрыгнуть назад. За пультом управления сидел человек и смотрел прямо на него. Эгин шарахнулся, тут же врезался затылком в дверь и осел на пол. В глазах помутилось, а когда он поднял взгляд, то облегченно выругался. В кресле сидел мертвец. Свежий, наверняка, пару часов назад еще бодро бегал. Одной рукой он зажимал живот, вторая покоилась на панели управления — видимо, хотел сбежать, да не успел. Кресло, пол вокруг и сенсорные панели были залиты кровью. Эгин брезгливо сморщил нос. — Мудак. — Он стащил мертвеца с кресла, ухватив за форменный китель, и выпихнул на землю. — Весь салон засрал. Чехол с обгаженного кровью и прочими жидкостями кресла он предпочел стянуть. Глайдер отозвался на первое же прикосновение и едва заметно задрожал, запуская системы. Эгин предвкушающе потер ладони и скомандовал закрыть дверь. Стоило отсюда убираться, и поскорей — полицейского явно будут искать. Не на глайдере же он прилетел из космоса, в самом-то деле. Машина слушалась отлично, сама льнула к рукам, и Эгин довольно вздыхал, радуясь очередной удаче. Одной рукой он щелкал рычаги, программируя автопилот — приходилось вилять между зданий, подняться выше он не рискнул конспирации ради, а по поводу своих пилотских навыков никаких иллюзий не имел. Вторая рука была занята брикетом сухпайка, обнаруженного в стандартном наборе для выживания, который мертвец сам же и распотрошил, видимо, в поисках регенеранта. Брикет был безвкусным и неопределенно-грязного цвета, но сейчас Эгину все было нипочем, он смачно откусывал большие куски и усиленно работал челюстями. Стоило бы просканировать окружающее пространство — если челнок сел километрах в пятидесяти, то его вполне можно засечь. Хотя, с другой стороны, энергии сканер жрал немерено. Но, бестолково рыскать по развалинам, рискуя попасться, было еще хуже. Кажется, Удача решила, что и так отвалила ему баснословную порцию везения, и пора это прекращать. Обнаружить корабль так и не удалось. Ни один из кораблей. Сокрушенно повздыхав над падающим на глазах уровнем заряда и почесав маковку, Эгин прикинул примерную траекторию полета челнока. Придется курсировать туда-сюда, время от времени включая сканер. В глайдер он уже успел влюбиться всей душой — это вам не цивильная развалюха. Прыткая, крепкая машина, покрытая броней и, при потребности, генерирующая защитный купол. Здесь даже бортовое оружие имелось, хотя, конечно, пушки такого смехотворного калибра и годились только для запугивания или атаки на хрупкие авиетки и наземный транспорт. Эгин развалился в пилотском кресле, впервые за несколько недель вспомнив, что такое комфорт. Искусственный интеллект перебрал управление на себя, следуя заданному маршруту, и можно было расслабиться. А то и уснуть, разнежившись на псевдо-кожаной поверхности. И резко вскинуться от тревожного писка поисковой системы. — Ох, блядь… — Эгин рассмотрел то, что нашла умная начинка машины, и рассеяно прикусил губу, сдирая шелушащиеся корочки. Корабля таки было два. И судя по тому, как активно передвигались вокруг них глайдеры, и вспыхивал красным экран, они явно не вечеринку в честь встречи там устроили. Лезть в эту кашу не хотелось, но вряд ли ему выпадет еще один шанс. Быстро выведя на панель нужные координаты, Эгин скрестил руки на груди, неверяще усмехаясь самому себе. Да, он влезал в очередную задницу, еще не выбравшись из предыдущей. Все как обычно. Он хотел подобраться незаметно и осмотреться, но стоило лишь оказаться в зоне связи, как передатчик захрипел, извергая до оскомины знакомое: — Именем закона, остановитесь! В случае отказа… — какими карами ему собирались угрожать законники, и откуда они узнали, что у панели управления не тот парень в форме, которого он выкинул ко всем чертям, Эгин не заинтересовался. А потом навел орудия на небольшой патрульный катерок, который вынырнул словно ниоткуда, по-прежнему вопя о сдаче, и сделал пробный залп.