Двенадцать месяцев

— Что-то я не поняла ничего, — первой нарушила затянувшееся молчание Гермиона. — Ого, стоит записать это в анналы истории: чистосердечное признание Гермионы Грейнджер в том, что она что-то не поняла! — сварливо отозвался Малфой. — Ну тебя, сам будто больше понял, — отмахнулась Гермиона. — Во всяком случае, из написанного здесь, если это правда, в чём я почти не сомневаюсь, можно сделать некоторые значительные выводы. Наш Золотой Мальчик, оказывается, чистокровный и, видимо, унаследовал от матери эту способность «Ангел Света», чем бы она ни была, вот у него нимб над головой и светится, — принялся язвить Малфой. — Ой, это я и без тебя поняла, — сморщила нос Гермиона. — Но ты когда-нибудь слышал про род Брайан-Эванс? Я даже про О’Крисс не слышала. Куда и почему делся род матери Гарри и был ли он вообще? Почему Лили Поттер всегда считали магглорождённой? И лично я ни разу не видела, чтобы она светилась на фото, которые мне показывал Гарри, как светится сейчас он сам, — выпалила Гермиона, быстро сообразив, что к чему. — Да кто ж его знает, почему так вышло. Одно знаю, что в этой библиотеке мы ничего не найдёт по этим родам — самый полный справочник лежит сейчас перед тобой, — Драко постучал ногтём по корешку фолианта. А Гермиона подумала, что если не найдут у Малфоев, то не найдут нигде. — Важно то, что мы поняли самое главное, а с остальным пусть Северус сам разбирается. Может, он слышал об этих родах и Ангелах Света — нет, ну и нелепое название! — Малфой беспечно откинулся на спинку кресла. Гермиона насупилась. Понятно, что Драко нет особого дела до своего школьного врага, и всю эту затею с игрой в детективов он задумал только ради спасения профессора Снейпа. Дело сделано, можно теперь дышать свободно. Печально вздохнув, Гермиона с сожалением подумала, что теперь Малфоя не уговорить разобраться с этой тайной родов. Конечно, она и сама попытается справиться, но с Драко было всё-таки как-то спокойнее, увереннее, да и веселее. Что ж, в спешных поисках информации для спасения Гарри Гермиона позабыла, что общение с Малфоем было лишь временным перемирием во имя общих интересов, и что привыкать к этому вовсе не следовало. С каждой секундой она чувствовала, что молчание между ними становится всё более напряжённым, словно всё вокруг кричало, что их цель достигнута, и теперь их путям пора разойтись. — Я, пожалуй, пойду, — с тяжёлым сердцем Гермиона поднялась из кресла. — Наверное, тебе стоит послать сову профессору Снейпу, чтобы он уже начал думать над тем, что мы нашли, — она посмотрела на задумчивого Драко опустошённым взглядом. — Угу, прямо сейчас напишу, — Малфой будто вышел из оцепенения и потянулся за пером и листом пергамента. — Ты будешь у себя? Я загляну, как только закончу здесь: теперь у нас есть много времени, чтобы заняться всеми теми вещами, что предлагали родители. Что сначала: верховая езда, прогулка по саду или осмотр дома? — Нет, Драко, — покачала головой Гермиона. — Я имею в виду, что пойду собирать вещи, сегодня я уеду из Малфой-мэнора, — пояснила она. Драко как-то тут же скис и лишь протянул безликое «а-а-а» и вновь уткнулся в будущее письмо профессору Снейпу. Гермиона почувствовала какое-то разочарование от этого равнодушия и, глянув последний раз на усердно строчащего Малфоя, направилась к выходу из библиотеки. — Постой! — голос так и оставшегося в кресле Драко нагнал её, не успела она отойти на приличное расстояние. — Эээмм… Может, останешься? Скоро же Рождество, да и родители хотели пообщаться с тобой подольше, — как-то неуверенно сказал Малфой. — Да нет, спасибо, конечно, но не хочу вас утруждать, — улыбнулась Гермиона. — Рождество — семейный праздник, поэтому стоит провести его с самыми близкими людьми. К тому же я бы тоже хотела повидать своих родителей, — она применила самый тяжёлый аргумент. — Оу, — Драко понятливо приподнял брови. — Да, конечно, я понимаю. Без проблем. Надо было мне сразу об этом подумать, — покивал он головой. — Не смею тебя задерживать, а родителям своим я объясню причину твоего отъезда, можешь не беспокоиться. Впрочем, ты сама можешь их сегодня ещё застать. Малфой вновь вернулся к письму, а Гермиона навсегда покинула библиотеку Малфой-мэнора, унося с собой грусть и почему-то так и не вышедшие из головы, а теперь прочно поселившиеся там мысли о будущей невесте Малфоя. И если первую можно было объяснить тем, что так и не получилось посмотреть Малфой-мэнор полностью, а особенно библиотеку, то второму объяснения упорно не находилось, и это мучило Гермиону. * * * Отбытие из Малфой-мэнора прошло так же скоропостижно и быстро, как и само пребывание в гостях у Малфоев и поиск информации для Гарри. Это часто так бывает, когда оглядываешься назад и понимаешь, что какой-то момент твоей жизни просто пролетел перед глазами, а ты не успел ровным счётом ничего из этого почерпнуть. Нет, не ровным счётом, конечно же: найденная информация о родах и родовой способности оказалась очень полезной, Гермиона надеялась, что это хоть как-то поможет Гарри и профессору Снейпу. Но из этой поездки Гермионе хотелось взять что-то ещё, о чём она не задумывалась раньше. Мистер и миссис Малфой, кажется, были искренне расстроены, что Гермиона так быстро их покинула. Они, особенно Нарцисса, долго упрашивали её остаться, но Гермиона была непреклонна в своём решении. Хвост собаке лучше отрубать сразу, чем по кусочкам, так к чему этот обмен любезностями, налаживание отношений с Малфоями, если уже после рождественских каникул они снова с Драко станут чужими людьми, если не врагами? Грустно, но это правда. К хорошему быстро привыкаешь — а иначе Гермиона никак не могла объяснить эту странную тоску по Малфою и грусть от того, что это короткое общение с ним закончилось. Быть может, они могли стать хорошими друзьями, какими были когда-то с Роном и есть сейчас с Гарри. Но Гарри в коме, и ей сейчас совершенно не с кем общаться. Так вот оно что! Это просто недостаток общения. Найдя причину своих душевных терзаний, Гермиона заметно приободрилась. Сейчас она уже почти день находилась у своих родителей. Сегодня Сочельник, уже завтра наступит Рождество, и в доме Грейнджеров полным ходом шла подготовка к празднику. Жаль, что у Гермионы было не самое радужное настроение: в этом году ожидалось на два подарка меньше. С Роном они разошлись из-за несовпадения интересов, а Гарри при всём желании не смог бы прислать ей даже письмо. Конечно, дело было не в самих подарках, а во внимании, знании, что близкие люди здесь, с тобой. Кажется, мама Гермионы тоже чувствовала настроение дочери и всячески старалась её приободрить, в основном занимая делами по дому, дабы Гермиона не засоряла голову мрачными мыслями. Гермиона редко делилась новостями из школьной жизни с родителями, во многом потому, что мама с папой не поняли бы и половины из сказанного — как магглы, они были очень далеки от всего магического и относились к волшебству не то чтобы с подозрением, но с изрядной долей опасения. Гермиона привыкла к тому, что незнакомое и непонятное всегда пугает людей, поэтому не загружала родителей лишней информацией. Вот и сейчас они знали про Гарри только то, что он находится в тяжёлом состоянии и что в этом как-то замешан Рон, а лучшие профессора ищут способ ему помочь. Ни слова о проблемах с исключением Уизли, ни о подорванном доверии к Дамблдору, ни подробностей о мало сейчас интересующем Гермиону Турнире, ни уж тем более о найденной с Малфоем информации… Нет, в целом Гермиона не была скрытной с родителями и всегда делилась своими проблемами, но более приземлёнными, понятными неволшебникам. — Дорогая, не стоит так убиваться из-за Гарри. Я уверена, с ним всё будет хорошо. Всё, что ты рассказывала о нём, заставляет думать, что у него сильный дух, он захочет выкарабкаться, — мама Гермионы заглянула в комнату дочери, застав её за очередной книгой, которую, впрочем, та держала вниз головой. — Да, мам, ты права, — безэмоционально отозвалась Гермиона. Джейн Грейнджер улыбнулась, заправила выбившуюся прядь из волос Гермионы и правильно перевернула её книгу. — Всё хотела спросить… Почему ты так быстро уехала от этого мальчика… Как же его? Мы бы с отцом не обиделись, если бы ты осталась на Рождество с ним и его родителями, — лукаво спросила она. — Драко Малфой, мама. Да ладно, у них такая дружная семья, а я бы не хотела чувствовать себя белой вороной среди них. К тому же они такие аристократы, у них безупречные манеры, — попробовала уйти от верного ответа Гермиона. Но сколько она себя помнила, мама всегда была удивительно прозорлива. Вот и сейчас она проницательно посмотрела на Гермиону, склонив голову на бок, как делала всегда, когда видела свою дочь насквозь. — Ты можешь скрывать правду от меня, но от себя ты её не скроешь, —миссис Грейнджер хотела уже подняться с постели Гермионы и уйти, но та внезапно сказала, опустив взгляд: — Мам… Ты же помнишь, Драко Малфой с первого курса задирал Гарри и нас. Он преследует только свои интересы и всегда ищет выгоду лишь для себя. Скооперировавшись с ним ради Гарри, я на время забыла об этом, а теперь привыкла к этому общению во многом из-за того, что оба моих друга сейчас… недоступны, — Гермиона с трудом подобрала нужное слово, разоткровенничавшись. — Он мог вовсе не звать тебя в гости, — пожала плечами мама Гермионы и прежде, чем Гермиона успела сказать хоть слово, поцеловала дочь в лоб и, пожелав доброй ночи, вышла из комнаты. Гермиона же, хоть и знала, что мама не в курсе, что Малфою просто нужна была помощь в поисках информации, всё же задумалась над её словами. Ужасно не хотелось лелеять себя ложными надеждами, но почему-то в них отчаянно верилось. * * * Следующее утро, а точнее, почти день, встретило Гермиону пряным ароматом печёной индейки с картофелем и рома традиционного рождественского пудинга, который Джейн готовила просто превосходно. Рождество в семье Грейнджеров всегда было особенным временем, когда вся их маленькая, но дружная семья, наконец, откладывала свои рабочие дела и садилась за один стол. Поэтому мама Гермионы начинала хлопотать на кухне с самого утра. Что только стоит подготовить к запеканию индейку, чтобы она получилась вкусной и сочной? А пудинг, в котором столько ингредиентов и тонкостей приготовления, что Гермиона до сих пор путалась. Впервые с момента отъезда из Малфой-мэнора Гермиона искренне улыбнулась и потянулась в постели в предвкушении. Взгляд её упал на стоящий на прикроватной тумбочке будильник, который показывал почти час дня. Гермиона ужаснулась и тут же выскочила из кровати и запрыгала по комнате в поисках уже, пожалуй, праздничной одежды для семейного обеда. Как же можно было так безбожно проспать? Гермиона чувствовала стыд за свою сонливость, ведь обычно она была ранней пташкой, и за то, что не помогла маме на кухне. И если причиной первому было то, что Гермиона полночи проворочалась в постели, всё думая о Малфое и словах матери, то второму не было оправдания. Она всегда старалась быть примерной дочерью и помогать родителям во всём по возможности, раз Хогвартс и так надолго разделял семью. И сейчас, имея возможность побыть подольше с семьёй и помочь им, проспала всё на свете. Кое-как застегнув на себе первое попавшееся праздничное платье и выбрав туфли более-менее в тон, Гермиона с сожалением вспомнила о том платье, что ей подарила Нарцисса, и которое так и лежало на дне сумки с самого приезда домой. Гермиона не решилась доставать его, пока эта болезненная привычка общения с Малфоем не пройдёт. Но, подумав, что сейчас не время предаваться грустным мыслям, Гермиона довершила свой образ улыбкой и покинула комнату. Вот только она так торопилась, что, уже встав на первую ступеньку лестницы, ведущую со второго этажа дома на первый, вспомнила, что забыла умыться. Такого тоже никогда не случалось с воспитанной и дисциплинированной Гермионой, у которой каждая минута дня была расписана. Противный Малфой! Это всё он и мысли о нём так повлияли на неё. Быстро цокая каблучками по ступенькам, Гермиона с виноватым выражением лица спустилась в гостиную, где отец уже выставлял на середину комнаты большой стол для крупных праздников. Заметив дочь, он улыбнулся: — А вот и наша соня! Мы с мамой уже думали, что ты всё Рождество проспишь! — впрочем, Роберт нисколько не злился, когда приобнял дочь, поцеловав в щёку. — Я не знаю, как так вышло, всю ночь не могла уснуть… И мне так неловко, что я не помогла вам с утра, — потупив взгляд, отозвалась Гермиона. — Что ты, всё в порядке, — махнул рукой Роберт. — Мы всё-таки пока ещё не немощные старики, а тебе на каникулах полезно отдыхать, — то ли специально, то ли по рассеянности отец не сказал ни слова про Малфоев, и за это Гермиона была ему благодарна. Видя, как пыхтит отец, пытаясь в одиночку передвинуть стол в середину гостиной, Гермиона бросилась ему помогать. — Жаль, что я не могу взмахнуть палочкой и сдвинуть этот стол в мгновение ока. Сам знаешь… — разочарованно произнесла она. Гермиону всегда расстраивала невозможность использования магии на каникулах до совершеннолетия, но она также и понимала, что законы придумывают не просто так. — Да, иначе нам придётся терпеть нашествие сов, а тебе — обходиться без палочки и без магического образования. Зато ты сможешь, надеюсь, претворить нашу с мамой мечту в жизнь и стать дантистом, — Роберт явно поддразнивал, хитро поглядывая на дочь, за что та ткнула его пальцем в живот и, сделав вид, что смертельно обижена, ушла на кухню помогать матери. — Что, отец опять тебя подначивал этим дантистом? — спросила Джейн, едва Гермиона появилась на кухне. Помогать, как оказалось, было уже почти не с чем: индейка томилась в духовке, суп с говядиной стоял на плите вместе с остывающим сладким пирогом, соусы для устриц и индейки уже стояли каждый в своих мисочках… Лишь масса для пудинга была пока ещё не сформирована в полусферу. Гермиона посмотрела на готовый обед с тоской: — Я не помогла тебе, — разочарованно протянула она. — Вовсе нет! Сейчас мы придумаем занятие моей помощнице, — мама, как ни странно, тоже не злилась на проспавшую дочь. — Вот, сделай-ка салат с капустой, сыром и беконом, — Джейн придвинула к Гермионе разделочную доску, нож и необходимые компоненты, а сама взялась накладывать пудинговую массу в специальную форму. — Слышала, тебе не спалось ночью, — мама поглядела на Гермиону, усердно крошащую брюссельскую капусту в салатницу. — К чему бы это? — в отличие от отца, Джейн спокойно могла обсуждать с дочерью все деликатные вопросы, в то время как Роберт постоянно их смущался и старался обходить стороной. — Да так… Не могла перестать думать обо всём, что случилось за этот год. Я так переживаю за Гарри, мама! И мне… Мне сейчас совершенно не с кем общаться в школе, — Гермиона не могла сдержать всего, что терзало её и рвалось наружу даже в такой праздничный день, когда мама вот так понимающе смотрела на неё. — Я понимаю твоё волнение за Гарри, девочка моя, — вытерев руки, Джейн погладила дочь по волосам, присев рядом. — Но его пытаются спасти лучшие профессора твоей школы. Кстати, почему твоего друга не положили в настоящую больницу? У волшебников же вроде есть такая? Нам Артур рассказывал, — на этой фразе Джейн осеклась, подумав, что не стоит при дочери сейчас вспоминать о семье её бывшего друга Рона. Гермиона задумалась о словах матери. Но, сколько она училась в Хогвартсе, даже тяжелобольных учеников всегда держали под надзором мадам Помфри, даже на втором курсе, когда несколько студентов, в том числе и она сама, окаменели под взглядом василиска. Неужели директор Дамблдор настолько доверял школьному колдомедику и верил в профессионализм профессоров, что считал Больничное Крыло Хогвартса более надёжным для здоровья учеников местом, чем больница Святого Мунго? Или просто не хотел выносить сор из избы? — Да, мам, есть, — задумавшаяся Гермиона никак не отреагировала на упоминание семейства Уизли. — Я не знаю, наверное, директор Дамблдор посчитал, что в Хогвартсе о Гарри позаботятся лучше. В конце концов, профессор Снейп — выдающийся Мастер Зелий, — впрочем, не очень уверенно ответила Гермиона. — Ну, остаётся надеяться, что он прав, — покивала головой Джейн. — А что касается твоего недостатка в общении… Я бы на твоём месте всё-таки ещё раз подумала об этом мальчике, Драко, — с лёгким нажимом произнесла мама Гермионы, с намёком уставившись на дочь. — Ох, мам, да я и так всё время об этом думаю! Пожалуйста, не дави на меня, я не хочу портить праздник своим плохим настроением, — устало отозвалась Гермиона, с остервенением мешая салат, так, что часть его оказывалась на столе. Джейн лишь вздохнула и мягко отняла у дочери ложку, пока вся кухня не оказалась усеяна этим салатом. Но почувствовать себя ненужной Гермиона не успела: заметив приближающуюся бурю уныния, Джейн поручила дочери заматывать сосиски в бекон, чтобы затем их хорошенько обжарить. Потом быстрая сервировка стола, потому что время уже поджимало, и вот вся семья собралась за одним столом, включив телевизор в ожидании традиционного поздравления Её Величества королевы Елизаветы II. Как ни странно, но Гермиона не скучала по телевизору или другой технике в Хогвартсе, где маггловские аппараты, питающиеся от электричества, не работали, заглушаемые магическим фоном. В магическом мире было столько всего интересного и увлекательного, что скучать не приходилось. Чего только стоят их ежегодные приключения с Гарри и Роном! Стоили… От этой мысли Гермиона снова взгрустнула, но тут же яркие картинки в телевизоре сменились изображением королевы, сопровождающемся торжественной музыкальной вставкой. Неуважительно по отношению к Её Величеству, но Гермиона не слушала слов королевы, погрузившись в свои мысли. Для неё этот год прошёл особенно бурно, но ничего общего эта бурность не имела с политическим и иным положениями в стране. Казалось, что они втроём только вчера чудом спасли Сириуса из лап несправедливого правосудия и от Поцелуя дементора, воспользовавшись Маховиком Времени, вышли победителями, так сказать. Снова… А сегодня уже она осталась практически одна, потеряв обоих друзей и так и не приобретя третьего. За те пару дней, что Гермиона провела дома после возвращения из Малфой-мэнора, она не раз жалела, что так скоропостижно уехала оттуда. Но всё-таки это было правильно, пусть и оставило небольшую пустоту внутри. Гермиона иногда твердила себе, что нельзя так быстро и сильно привязываться к людям, но, видно, это — особая черта её характера, полученная в крепкой любящей друг друга семье, в которой никогда не предадут своих. Мама всегда говорила Гермионе, что найти и потерять всегда предпочтительнее, чем вовсе не иметь. Уйдя полностью в себя, Гермиона не замечала переглядывающихся с пониманием родителей и почти не чувствовала вкуса того, что ест, заботливо подложенного ей в тарелку отцом. Кажется, Роберту надоело смотреть на постную мину дочери, поэтому он привлёк её внимание громким хлопком и возгласом: — Так, а теперь пора посмотреть подарки! — Гермиона резко подняла голову, придя в себя. — Как-то рано в этот раз, — подозрительно заметила она, припоминая, что обычно обмен подарками начинается ближе к вечеру. В этом традиции семьи Грейнджеров отличались от хогвартских и большинства семей, так как родители Гермионы считали, что подарок тем ценнее, чем дольше ожидание его получения, нарастающее предвкушение, так сказать. — Традиции иногда полезно нарушать, — подмигнул отец и, выведя за руку дочь из-за стола, подвёл её к стоящей тут же в гостиной нарядной ели, по пути прокружив Гермиону через руку вокруг своей оси. — В детстве мы наряжали ёлку все вместе, — с улыбкой и ностальгией заметила она. — Да, а потом тебя больше стали интересовать книги, — мечтательно отозвался отец, видимо, тоже вспоминая те светлые времена. Гермиона же лишь улыбнулась и присела рядом с небольшой горкой затянутых в яркую бумагу коробок. Процесс распаковки подарков ей всегда нравился, потому что каждый подарок был для неё сюрпризом, обычно приятным, так как даже тот, кто пообщался с Гермионой один день, мог запросто угадать с подарком: книга, конечно же. Было сложно разве что подарить ту, которой у неё ещё не было. Но родители никогда не дарили ей на Рождество книг, то ли пытаясь быть оригинальными, то ли считая, что дочь и так интересуется чтением больше положенного молодой девушке. Вот и сейчас совместным подарком от мамы с папой оказался новый горнолыжный костюм бело-зелёного цвета, что так напомнило Гермионе традиционные цвета Слизерина и некоторых студентов этого факультета. Но, скорее всего, эта ассоциация появилась уже на нервной почве, так что Гермиона просто поблагодарила маму и папу за подарок, крепко обняв их. — Ты так выросла за этот год, что мы подумали, тебе обязательно понадобится новый костюм, когда мы на твоих Рождественских каникулах поедем кататься в горы, — самодовольно улыбаясь, сказал Роберт. — Правда? И когда едем? — просияла Гермиона, обожавшая эти совместные поездки всей семьёй. — Мы думали выдвинуться уже завтра, — Джейн подошла к мужу, обняв его. — О, это здорово! — Гермиона кинулась на шею родителям в порыве чувств, крепко их обнимая. — Дорогая, тут есть ещё твои подарки, — деликатно напомнил Гермионе отец, и та с не меньшим воодушевлением принялась раскрывать остальные коробочки. Джейн и Роберт с улыбками переглянулись, довольные, что смогли поднять дочери настроение и отвлечь её от грустных мыслей. Вскоре рядом с Гермионой выросла внушительная стопка новых книжек от прочих родственников: от бабушки Саманты и дедушки Джона; дедушки Джека; от тёти Нелли, дяди Рика и их сына — кузена Гермионы — Кларка; от тёти Ксении, дяди Рола и их дочек-близняшек Мики и Рокси — уже по папиной линии; и от двоюродной бабушки Роланды — дамы настолько же чопорной, насколько и её подарок: книга «Основы манер для юных особ». Но самые в прямом смысле волшебные подарки Гермиона оставила напоследок: подарки от её друзей-волшебников. В этот раз их было значительно меньше, чем в прошлом году: не было традиционной коробки с домашними сладостями и свитером от Молли Уизли, не было какой-нибудь маггловской штуковины с обязательным вопросом «что это?» от Артура Уизли, не было подарка от Рона… Хотя, признаться, близнецы Уизли вновь не остались в стороне и прислали целую коробку с их всевозможными Вредилками, которую Гермиона, впрочем, побоялась открывать: а ну как это месть за их непутёвого братца, и из коробки выпрыгнет что-то вроде кулака на пружинке, метящегося точно в глаз? Не было подарка и от Гарри, и, конечно же, Малфой тоже ничего не удосужился прислать, хотя сама Гермиона долго думала над его подарком как знаком их пусть недолгого, но на удивление приятного общения. Грусть снова вернулась к Гермионе, и даже зубодробильные кексы и тянучки от Хагрида и подарочный сертификат во «Флориш и Блотс» на сто галеонов от Сириуса не сняли её до конца. Но праздничный обед продолжился, плавно перетекая в вечер. Грейнджеры играли в традиционные семейные игры вроде игры в слова, ассоциации и прочие интеллектуальные развлечения. И вновь Гермиона смогла отвлечься и полностью погрузиться в семейную атмосферу радости и уюта. Она смеялась вместе с матерью и отцом и даже не заметила, как наступили уже шесть часов вечера. А это значило, что настало время главных блюд Рождества: запеченной индейки, сладкого пирога и пряного пудинга с сухофруктами. Джейн отправилась на кухню за блюдами и вскоре позвала Роберта, чтобы он помог ей принести всё необходимое. Гермиона тоже было подскочила, но родители усадили её обратно, заверив, что справятся и сами. Делать нечего, и в ожидании ужина Гермиона стала переключать каналы на телевизоре, практически не обращая внимания на то, что происходило на экране, вновь думая о своём. Вдруг раздался звонок от входной двери. Гермиона удивлённо приподняла брови: они никого не ждали. Разве что кто-то из соседей выпил лишнего и решил поздравить Грейнджеров прямо сейчас. — Дорогая, посмотри, кто там, пожалуйста! — донёсся с кухни крик мамы. Гермиона нехотя поднялась, направившись к двери, не очень довольная тем, что её семейство потревожили во время их тихого семейного ужина. Но на пороге оказался не пьяный сосед и даже не полицейский с не подходящей случаю просьбе вести себя потише. В дверях стоял Драко Малфой собственной персоной, почему-то немного помятый и с таким же не менее помятым букетиком омелы в руках. Гермиона уставилась на него с удивлением и скепсисом, ожидая, чем же Малфой объяснит свой внезапный визит, но тот молчал, как партизан. Тогда пришлось начать разговор самой: — Ты чего потрёпанный такой? — вообще, Гермиона хотела спросить совсем не это, а… сама толком не знала, что. — Камином ошибся, пришлось немного поплутать, — ответил Малфой в своей типичной манере, когда не знаешь, шутит он или серьёзен. — И как ты нашёл наш дом? — продолжала «допрос» Гермиона, скрестив на груди руки. — Ну, я же Малфой, так что это большой секрет, — с таинственным выражением лица приложив палец к губам, прошептал он, склонившись поближе к Гермионе. Та, всё ещё закрытая в себе, отступила на шаг назад: — Зачем ты пришёл, Малфой? — О, я получил твой рождественский подарок и подумал, что нехорошо будет не поздравить тебя, — самодовольно улыбнулся он, небрежно опираясь на дверной косяк. — Это — твой подарок? — не менее язвительно указала Гермиона на жухлый букетик омелы. Малфой удивлённо посмотрел на него, будто до этого не знал, что держит в руках. — А, нет, это так, для декора… Подержи, — он сунул Гермионе омелу в руки, сам потянувшись в нагрудный карман простого маггловского пальто, в котором пришёл в дом Грейнджеров. На свет он извлёк коробочку, чуть больше той, в которой дарят кольца. Однако внутри оказался небольшой серебряный кулон на серебряной же цепочке, в форме змеи, обвивающейся вокруг стебля розы. Гермиона зачарованно смотрела на до мельчайших деталей проработанное украшение: вон, даже каждый шип розы виден! Малфой же, не теряя времени, обошёл Гермиону и, осторожно отодвинув её волосы, застегнул цепочку у неё на шее. — Спасибо, Драко, он очень красивый, но это, наверное, дорогой подарок, — смущённо пробормотала Гермиона. — Ну, твоя книга о современных научных маггловских достижениях тоже оказалась весьма… занимательной, так что мы в расчёте, — довольно усмехнулся Малфой, открыто глядя Гермионе в глаза, будто пытаясь сказать что-то без слов. В этот момент между ними создалось какое-то, Гермиона хотела надеяться, взаимное чувство, когда мурашки бегут по телу, и вместе с этим ощущаешь такую лёгкость во всём теле, что кажется, будто можешь воспарить безо всяких крыльев. Хотелось выплеснуть эту лёгкость и в этот раз не создавать дистанцию между собой и ближе, чем когда-либо, находящимся Драко, а самой сделать последний шаг ему навстречу, а что будет потом… От этой мысли Гермионе хотелось одновременно сладко и с ужасом зажмуриться, страшась этого внезапно нахлынувшего чувства к самому противному и самому обаятельному слизеринцу в мире. Не в силах больше выдерживать нечитаемый взгляд Малфоя, Гермиона закрыла глаза и в этот же момент, так и стоя с вялым букетиком омелы в руках, почувствовала почти невесомое касание губ Драко на своих губах. Гермиона почувствовала, будто внезапно попала в воздушную яму, провалилась на тысячу километров вниз… И так же быстро вернулась к действительности, когда Малфой тут же спокойно отодвинулся назад. — Мистер и миссис Грейнджер, добрый вечер! С Рождеством! — тут же с радостной улыбкой до ушей поприветствовал родителей Гермионы Малфой. Гермиона уронила челюсть, видя, как непринуждённо он обращается к магглам. А потом пришла в ужас, пытаясь предположить, сколько времени родители уже стоят позади неё и сколько успели увидеть. Пытаясь стереть маску испуга со своего лица, Гермиона медленно обернулась, чтобы лицезреть маму с папой с одинаковыми понимающими улыбками на лицах. «О, чёрт», — промелькнула единственная мысль в её голове. — Мистер Малфой, я правильно понимаю? Гермиона, что же ты держишь гостя в дверях? Проходите, составьте нам компанию за праздничным столом, мы как раз собирались приступить к индейке и пирогу с ревенем, — поприветствовал Драко отец Гермионы. — О, не беспокойтесь, я заскочил буквально на пару минут. Поэтому вынужден отказаться от вашего заманчивого предложения, так как мне надо ещё успеть вернуться домой, чтобы моя дражайшая матушка не забеспокоилась, — Малфой продолжал лучезарно улыбаться, любезно общаясь с Грейнджерами. — Что ж, весьма жаль, мы бы очень хотели поближе с вами познакомиться, раз вы так близки с нашей дочерью, — на этих словах Гермиона густо покраснела, спрятав лицо за своей пышной шевелюрой. — Может, тогда вы не откажетесь поехать с нами кататься на лыжах в горы? Мы выезжаем завтра. Это всего на несколько дней, до конца школьных каникул, — не отступался от общения с Малфоем Роберт. Тут Гермиона пришла в самый настоящий ужас: с Малфоя станется согласиться! И как она потом будет чувствовать себя рядом с ним после того, что только что случилось? — Конечно, буду рад поехать с вами, спасибо за приглашение, — конечно же, он согласился, да ещё так многозначительно бросил взгляд на Гермиону! Она же сделала страшные глаза, в которых читалось обещание обязательно убить кое-какого заносчивого слизеринца. — До завтра, мистер и миссис Грейнджер, — попрощался с родителями Гермионы Малфой. — До завтра, Гермиона, — хитро подмигнул он ей и вышел за дверь, которую Гермиона тут же закрыла, едва не прищемив ею полы пальто Малфоя. Медленно, но теперь уже закипая от злости, она вновь обернулась к родителям. — И что это только что было? — сквозь зубы спросила она. — О, мы бы хотели спросить то же самое, — начал было Роберт, но тут же получил толчок в бок от Джейн. — Детка, мы подумали, что будет неплохо поближе узнать этого твоего… кхм, друга, из чьего дома ты так быстро уехала и отчаянно заверяла нас, что общение с ним было ошибкой, потому что, как ты сказала, «он преследует свои интересы и ищет выгоду только для себя», но который, тем не менее, добрался к тебе с другого конца страны, чтобы лично вручить тебе подарок, — мягко заметила мама, нарочно не упоминая Тот Самый Поцелуй. — Но я… — продолжение «не хочу его видеть» будто застряло в горле, так и не вырвавшись наружу. Что ж, теперь, похоже, правда придётся целую неделю разъезжать на лыжах вместе с Малфоем. И Гермиона не знала, радоваться ли ей этому или плакать. * * * Едва только Рождество закончилось, и хогвартские часы где-то в отдалении приглушённо пробили полночь, Больничное Крыло Школы Чародейства и Волшебства озарилось ослепляющей вспышкой света, на миг осветив больничную палату ярче, чем днём. Если бы в этот момент кто-то находился в Больничном Крыле помимо источника этой вспышки, то он бы мгновенно ослеп. Но, слава Мерлину, других пациентов не было, а мадам Помфри мирно спала в своей комнате, смежной с палатой. Когда свет рассеялся, лежавший до этого три месяца в магической коме Гарри Поттер внезапно резко сел в постели, широко распахнув глаза и шумно, с хрипом, тяжело дыша, будто пробежал кросс в сотню километров.