Опознание ( Селиванов, Рогозина)
3 мая 2018 г. в 16:55
Примечания:
Просто зарисовка...
Борис всегда ненавидел процесс опознания. Каждый раз… Вроде не их вина, но словно что-то острое пронзало душу. А вдвойне ненавидел когда присутствовала Рогозина. Вроде это ее работа, пора привыкнуть, а все же она терялась. Каждый раз. На секунду, на две, не больше. Незаметно для любого другого, только вот он ее слишком хорошо знал. Антонова говорила, что это отголоски. Ее собственных потерь, что волей не волей она каждый раз возвращается в прошлое. А еще, что винит себя, что не успели кого-то спасти. Отголоски врачебной практики…
Порой ему хотелось попросить ее выйти, порой надавать Круглову по морде, чтобы только он приводил кого-то на опознания. Но она бы не позволила, слишком сильно это давило, а она привыкла оберегать от боли других.
Вот и сейчас, очередное дело с похищением. Двое суток изматывающей работы… И все впустую. Такое бывает, все совершают ошибки и они не исключение. Но цена этой ошибки — тело ребенка, и пусть он погиб еще до того как был передан выкуп, как была спланирована операция. Ключевое слово — погиб. И уже после того как его отец пришел к ним, а значит это они сделали что-то недостаточно…
— Борь, ты готов? — Рогозина заглядывает в морг. Хочется спросить, а готова ли она сама? Но вместо этого остается только кивнуть. Она заводит под руку дрожащую женщину. Та противится, пытаясь оттянуть время.
— Вы готовы? — стандартный вопрос и кивок в его сторону. Он откидывает простынь. Не лучшее зрелище… Ребенок был сильно избит, к тому же упал с высоты. А два дня проведенные на сыром бетоне… Женщина открывает рот в беззвучном крике и начинает падать. Полковник успевает подхватить ее, он помогает. Запах нашатыря отрезвляет всех троих.
— Это вы виноваты! Вы, — слезы на грани истерики. — Господи, зачем только мы пришли к вам. Будьте прокляты, как же я вас ненавижу… — оттолкнув его руку, женщина спотыкаясь, идет к дверям. Он провожает ее все же до дверей.
— Как же погано, — он возвращается в морг.
— Погано, — Рогозина слишком бледная, чтобы уже соврать. — Борь… Нашат… — она начинает заваливаться, пытаясь удержаться рукой за холодильники.
— Галь, — у самого пола он успевает поддержать ее, чтобы не ударилась. — Черт, Галь! — нашатырь проливается на руки, халат, невыносимо острый запах, от которого режет глаза. — Галя…
— Нормально… нормально, — она забирает из рук ватный диск.
— Сейчас скорую вызову.
— Не стоит… — морщится и садится на полу. — От запаха голова закружилась. Убери, — машет рукой в сторону тела и морщится. — Пожалуйста, — выдыхает и расстегивает пуговицу на рубашке, оттягивая ворот.
— Сейчас, — мужчина задвигает тело в холодильник. — Давай я тебя домой отвезу.
— Нет, — качает головой и вновь подносит ватный диск к носу. — Все в порядке… — Она поднимается опираясь на его руку. — Прости, что напугала, — слабо улыбается. — Только, Борь, никому из наших, ладно?
— Ты за кого меня держишь?
— Прости…