Записки карандашом

Осень. Осень с привкусом жженого сахара и запахом пыли. С рассеянным над деревней дымом и прохладой заката. Их осень. Которая больше никогда не повторится. Она не сможет жить иначе. Каждый убийца убивает в первую очередь себя. Она не раз это говорила. И не раз в этом убеждала, убеждалась. В стылых глазах давно нет ничего настоящего, только ярость погони, пьяный азарт и безумие. Безумие в каждой ее усмешке, в каждом движении, в каждой докуренной до фильтра сигарете. — Я убила себя сама, но и его тоже. Жажда мести неутолимая. Именно это чувство дало ей возможность пережить смерть Антоновой. Помогло сдержаться, и не пустить пулю в висок в тот же день, когда ее тело было обнаружено у дверей ее квартиры. Именно жажда мести заставляла ее держаться на ногах, когда не выдержали даже самые стойкие. Она нашла его. Она отомстила. — Все, Вань, теперь точно все. Она вновь курит усевшись на деревянный подоконник черт знает какого по счету снятого им дома. Они в бегах от себя же. Деревни, города, поселки. Он уже давно перестал запоминать даже адреса и названия. Просто незачем. — Нахрена пошел со мной? Ты ведь хороший, Вань, мог еще пожить нормально. Он отвечает, потому что это бессмысленно. Она давно не слышит его ответов, разговаривая лишь с собой и иногда с ее призраком. Он порой не понимает, куда она еще спешит и что именно ищет в этих городках. Иногда, кажется, понимает. Он сам когда-то менял вот так адреса. После смерти Лары. Он понимает, что убийство которое совершила Рогозина, не останется нераскрытым. Их поймают. Обязательно. Найдут. Это их последняя осень. Последняя в их жизни.