Морг ( Селиванов, Рогозина)
4 мая 2015 г. в 00:39
Двери с едва слышным стуком пропускают ее внутрь. Женщина опускается на стул у стены, молча разглядывая кафель под ногами. От прохлады морга по телу мурашки.
- Что? - он неслышно подходит к ней и приседает на корточки. - Или кто?
В ответ качает головой. В красных от недосыпа глазах усталость и опустошенность. Нет никаких выражений, повседневная маска дает мелкие трещины, темными кругами, сеткой морщин и седыми прядками у виска. Он как никто другой знает, сколько сил у нее уходит, чтобы поддержать образ. Знает, как ей все это надоело. Как хотела бы уйти, но сдерживает чувство ответственности. За ребят, за службу. Сдерживает чувства долга и чести, что в ней воспитал отец. Порой ему становится страшно, страшно оттого что однажды она все же сломается. Не выдержит давления, а он будет не в силах ей помочь. Ее пальцы мелко подрагивают, все так же молчит, не отрывая взгляда от пола. Он поднимается и наполняет стакан водой, капает успокоительное. Вновь возвращается к ней. Не реагирует, похоже на этот раз все тяжелее. Глубже.
- Выпей, - тихо, но настойчиво. Она переводит взгляд на стакан, все еще не беря его, затем все же выпивает. Одним глотком. И вновь в молчании закрывает лицо ладонями. Чуть легче. Он убирает ненужную посуду, садится на пол сжимает ледяные, тонкие пальцы. Она сползает вниз, в его объятья. Сжимается, от холода. Он чувствует как дрожит она. Обнимает крепко, ладонями по спине. В такие минуты ему кажется, что за дверями морга нет ничего. Нет мира, нет жизни. Существуют только они, в этом царстве мертвых, где случайно оказались живые. Снаружи уже давно ночь, но это неважно. Проходят секунды, минуты. Она разжимает руки и садится рядом. Он смотрит на нее с ожиданием и скрытым страхом.
- Прости, - голос сухой. - Тебе давно домой пора.
- Тебе тоже, - он едва сдерживает вздох облегчения. Прошло. На этот раз все прошло.
- Мне тоже, - она кивает и медленно поднимается. - Поехали.
Ты выходишь следом за ней, на секунду оглядывая ваш морг. Лишь его безмолвные стены знают ее тайну. Знают боль ее срывов, истерик, и твоих едва слышных молитв.