Между разных миров

      Гарри уже несколько дней не мог перестать обращать внимание на чрезмерно флиртующую со всем миром компанию Альтаира, Виолетты и Карла. С тех пор как начались каникулы, а вместе с тем и организованная Малфоями поездка на горнолыжный курорт, это трио не отлипало друг от друга.       Гарри всё понимал. Да и за Альтаиром ходила слава человека переночевавшего во всех женских спальнях Хогвартса, но как-то это было слишком. Хорошего было лишь то, что происходящие отвлекало от безрезультатных поисков диадемы Ровены Рейвенкло и способов уничтожить крестражи.       — Не завидуй, тебе не идёт, — сел рядом с ним Люциус.       Вот только ехидства Малфоя сейчас не хватает.       — Тебя это не волнует? — попробовал возразить Гарри.       — А должно? Будь у меня в этом возрасте возможность, сомневаюсь, что не воспользовался бы.       — И кто же тебе мешал? — совсем поник Гарри.       Хуже рассуждений о нём могли быть только воспоминания молодости Люциуса.       — Нарцисса, хотя твоя формулировка мне не нравится. Вернее будет, останавливала.       Люциус улыбнулся и посмотрел на ясное небо. Не рассказывать же этому блюстителю морали, как он когда-то в пятнадцать лишил (с горем пополам) девственности на тот момент четырнадцатилетнюю Нарциссу. И тем более, как вскоре после этого критически перед ней провинился и как вымаливал дать ему второй шанс.       На его счастье Нарцисса согласилась, а он на всю жизнь зарёкся ей изменять. И это стало чуть ли не единственным обещанием в жизни, которое он сдержал.       Жаль только, что испытать глубину её всепрощения и пределы своей безнаказанности отбило желание не в ту ночь, когда он оправдывался. Говорил, что его взяли на слабо, а он был мертвецки пьян, и старался доставить ей удовольствие всеми доступными способами. Сейчас это, отчего-то, казалось важным.       Но тогда он проникся лишь на следующий день, когда увидел, как кроткая и добрая Нарцисса пытает его случайную не факт, что любовницу. Чередуя проклятья с физическим насилием Цисса и сама плакала, правда от злости и унижения. Светлые волосы спутались и разлетелись во все стороны, а на лице застыла полусумасшедшая гримаса.       До этого момента Люциус не понимал насколько сделал ей больно. А ещё в тот миг понял, что готов на что угодно, лишь бы больше никогда не видеть её такой.       Тогда Нарцисса застала его за подсматриванием и растерялась ещё больше. Бьющая её истерика достигла пика. Она долго рыдала в его объятиях, пока Люциус вновь и вновь извинялся, а получившая и без того чрезмерно Рита Скитер поспешила исчезнуть.       В тот день он понял, что любит Нарциссу по-настоящему и что это всерьёз и навсегда. Поттер его веселья не понял и не оценил. И как объяснить этому ребёнку, почему он против, чтобы Виолетта Уоттон когда-нибудь стала женой его сына, и почему он так легко относится к происходящему сейчас? Требует же.       — Гарри, знаешь, лучший способ заставить человека что-то сделать?       Хмурый Поттер отрицательно закачал головой.       — Сказать ему этого, ни при каких обстоятельствах, не делать, — ответил Люциус.       Даже подобная прямолинейность на Поттера не подействовала. Вот, что называется ребёнок, в период полового созревания думал о чём угодно, но не об этом.       — Мы можем серьёзно поговорить? — спросил Гарри.       — Само собой, — пожал плечами Люциус.       — Можешь создать чары коденфициальности?       Люциус удивился подобному желанию, но согласился и постарался оставить свою весёлость.       — Ты слышал о крестражах? — спросил Гарри.       — Весьма смутно, — нахмурился Люциус.       В чёрной магии он разбирался недурно. В юности подобное могущество влекло. В том числе и поэтому он когда-то встал под знамёна Темного Лорда. Но откуда у Поттера интерес к подобной магии?       — Ты знал, что Волдеморт создал их, чтобы стать бессмертным?       — Крестражи не дают бессмертия, — поправил Люциус. — И нет, не знал. Ещё во время первой войны были подозрения, но мы не позволяли себе об этом думать, и надеялись, что это не так.       Способов продлить себе жизнь, и создать подобие бессмертия множество. И гадать к чему именно прибегнул повелитель было пустой тратой времени, как когда-то убедил себя Малфой. Небезосновательно к тому моменту считавший, что излишнее любопытство до добра не доводит.       Первым о крестражах заговорил Долохов, ещё до начала войны, когда Пожиратели Смерти были ещё только политической партией, а к будущей армии Волдеморта присоединился молодой восторженный и наивный Люциус. Тогда русский ворчал и тряс головой в своей привычной манере, между очередной затяжкой сигареты и рюмкой водки. Пил и курил Антонин чрезмерно, но что было важнее: ему было нечего терять. Изгнанник и скиталец без семьи и друзей, много с кем приятельствовавший, но близкий разве что с Аланом, а позже Ивэном Розье. Но и при подобных обстоятельствах Долохов был вынужден заткнуться.       Люциус насторожился и приучил себя не думать лишнего. Ему было что терять, а случившийся у Нарциссы слишком показательный выкидыш ещё больше упрочнил эту идею.       Когда ближе к восьмидесятому году, об этом вновь заговорили. В этот раз Эйвери и Регулус Блэк, Люциус не вслушивался. Тогда он мог лишь утешать рыдающую по любимому кузену жену.       — Почему? — удивился Поттер.       Пересказывать все, начавшее твориться, ближе к рождению Поттера ужасы Люциус не стал. Вместо этого ответил коротко.       — Страх, мистер Поттер, порой творит чудеса.       — Я не понимаю. Когда мне было страшно, я делал всё, чтобы справиться с этим, уничтожить причину.       Малфой усмехнулся, глядя на него. В чём-то мальчишка был прав.       — Могу только позавидовать вашей доблести. Я всегда предпочитал избегать конфронтации и держаться в тени.       Гарри ещё сильнее нахмурился, что-то решая, после чего спросил.       — Почему ты стал Пожирателем Смерти?       — Сложный вопрос, — растерялся Люциус, но попробовал на него ответить. — В то время магический мир переживал не лучшие времена. Наше общество требовало реформ, но никто не был готов из предоставить. Кризис, разразившийся в Европе ещё в начале века, и усугубившийся после Гриндевальдовской войны добрался до нас. Вернее его стало невозможно игнорировать. Старинные магические семьи нищали, а тут ещё разразилась лихорадка, уносившая в основном чистокровных магов. Недовольство росло, а Тёмный Лорд предлагал выход, указывал виноватых. То, чем это обернется, ещё было непонятно. Но все мы верили, что с Ним мы сможем сломать систему, изменить правила игры, — Люциус остановился подбирая слова, после чего закончил. — Сделать мир лучше. И не считали зазорным пролить кровь, если потребуется. А позже… была война, а она меняет людей.       Гарри задумался. Поговорить было необходимо. Независимо от того, насколько с трудом давалась тема и насколько в сторону зашел разговор. Следующая фраза Люциуса вовсе выбила из колеи.       — Знаешь, Гарри, если бы твой отец был постарше и не влюбился в твою мать, то не исключено, что и он бы попал под наши знамёна. Лонгботтомы довольно долго сотрудничали с Лордом. Фрэнк чудом не получил метку. Не иначе, как знал, что это за зараза, паршивец, — усмехнулся Малфой. — Наверное, от того Лорд и выбрал тебя, а не Невилла, когда стало известно о пророчестве.       — Почему ты так считаешь? — спросил Гарри.       — Потому что твои дедушка и бабушка умерли от той болезни. Я видел Джеймса вскоре после похорон, страшное зрелище. Если бы не Лили, не берусь предполагать, что бы с ним стало.       После этого они надолго замолчали. Информацию о родителях Гарри до сих пор воспринимал с трудом. В этот раз понять отца получилось, стоило вспомнить себя, после смерти Сириуса. Он тогда и сам был готов обвинять, кого угодно и сделал бы что угодно, лишь бы вернуть его. Собравшись с силами, Гарри вернулся к первоначальной теме разговора.       — Волдеморт создал восемь крестражей. Пока они целы, его бессмертие не исчезнет.       — Восемь, — ужаснулся Люциус.       Поттер утвердительно кивнул и продолжил.       — Я знаю, что это и где их искать, но не как уничтожить.       — А в прошлый раз как это произошло? — насторожился Малфой.        Люциус давно понял, что информацией о войне и о Лорде Поттер делиться не собирается и не настаивал. Возрождение патрона казалось неизбежным, поэтому важнее было подготовить семью к войне, чтобы отделаться меньшей кровью, чем выпытывать вероятно ничего не решающие детали. Но если возможно этого избежать то стоит рискнуть.       — В прошлый раз нам повезло: дневник, который ты подбросил Джини, был одним из крестражей. Когда я убил василиска мечом Годрика Гриффиндора, он впитал его яд и большую часть крестражей мы им сломали. Но лезть в тайную комнату и сражаться с той змеей, как и разводить Адское пламя я не готов, если есть другой выход.       — Что представляют из себя крестражи?       Информация плохо укладывалась в голове, но Люциус считал, что лучше услышать всё, а потом разбираться и принимать решения.       — Дневник, диадема Ровены Рейвенкло — она сейчас в Хогвартсе, медальон Салазара Слизерина — сейчас в доме Блэков на Гримо, чаша Хельги Хаплпаф в сейфе Беллатрикс Лейстрендж, кольцо Гонтов — в их хижине, змея и я.       Последнее известие особенно шокировало Люциуса, хотя и без этого вопросов хватало. До того как он успел справиться с собой и задать вопрос, Гарри продолжил говорить.       — Диадему кто-то нашел и сейчас использует, я никак не могу понять кто, но разберусь в ближайшее время….       — Как ты можешь быть крестражем? — оборвал его Люциус.       Поттер остановился, грустно и по-взрослому посмотрел на него и поднёс руку к сделавшему его знаменитым шраму.       — Когда Авада отлетела от моего чугунного лба и развоплотила его, то часть души отделилась и стала крестражем. Поэтому я и выжил тогда в лесу.       Люциус расхохотался. Нежданно-негаданно его накрыла истерика. Мелькнувшая слабая надежда остановить не начавшуюся войну растаяла. Он ожидал от Поттера чего угодно, но не этого. Вспомнилась ночь, когда решилась судьба их мира и его собственная, когда он боялся потерять сына, жену и жизнь. Когда рухнуло последнее представление о мироздании. А вот оно оказалось как.       Чёртов Поттер, попортивший когда-то немало крови, был предназначен в жертву их лидеру. И, похоже, выращен специально для этого. Не мог же Дамблдор не знать о столь важной вещи. Тем более непонятно кто бы ещё мог научить Лили Поттер столь мощным охранным чарам. Стало понятно, и от чего Гарри не побежал сразу к директору, стоило очутиться в этом мире, а вместо этого сотрудничает с ним — своим врагом. Вон, даже понять пытается. Ох, знать бы ему всё это раньше! Скольких ошибок можно было бы избежать!       Заметив состояние мужа, к ним на огонёк заспешила Нарцисса. С лёгкостью прорвавшись сквозь чары конфиденциальности, она опустилась перед ним на колени и встряхнула за плечи.       — Люци, дорогой, что с тобой?! Что случилось?       — Всё в порядке, родная, мистер Поттер рассказывает столь занятные истории, что невозможно остаться равнодушным.       Всё ещё напуганная Нарцисса для верности обхватила его руками за плечи. Люциус потянул жену к себе на колени и пояснил Поттеру.       — У нас нет секретов друг от друга. Исключением может стать разве что непреложный обет, но мы не пробовали.       Супруга понемногу успокаивалась, да и сам Люциус тоже.       — Брачный обряд? — сообразил Гарри.       Малфой кивнул. Появление Нарциссы не только успокоило его, но и сбило с темы разговора.       — О чём вы говорили? — спросила Нарцисса.       Поттер пересказал уже сказанное и подробно прошелся по каждому из крестражей, включая себя.       — Вы не знаете, где дневник, — заметила Нарцисса.       На взгляд Люциуса это было меньшей из проблем. Возможно, и здесь Лорд отдал крестраж одному из своих сторонников. Тех, кто гарантированно бы выкрутился было не столь уж много, следовало искать среди них. Важнее что делать с застрявшем у Поттера во лбу осколком чужой души. Убить мальчишку рука не поднимется. Да и бестелесный дух Повелителя тоже вызывал опасения. Если не получится придумать что-то в ближайшее время, то, как бы не пришлось вновь пройтись по кривой пожирательской тропинке. Этого не хотелось. Потрясающие чувство свободы этого мира пьянило лучше самого дорого вина.       Супруга думала о том же самом. Люциус попробовал её успокоить. Пробьются как-нибудь, хоть и страшно. Хоть и детей у них теперь в разы больше, а значит, будет сложнее. Главное окклюменцию подтянуть, а там выкрутятся.