Хранитель

В моем нежданном заточении прошло несколько месяцев. Сменилась не одна сиделка, не выдержав моего напряженного молчания и обычного ритуала по занятию чем-то средним между гимнастикой и танцами. Люди уходили, приходили, снова уходили. Я бы сказала то же самое про погоду, но тогда нагло совру: окон тут нет. Ужасно скучаю по солнцу. Я — Алиса, мне шестнадцать лет. И я не отсюда! И я не знаю, как себя вести. Моя память бережно хранит лишь мою прошлую жизнь, когда у меня были родители, брат и танцы. Здесь же нет ничего этого. Меня пичкают таблетками, которые я выплевываю под прогнивший насквозь матрац, а также обкалывают какими-то препаратами, против которых я бессильна. Ноги мои оказались не такими уж и сильными, руки я отчаялась привести в божеский вид: мой максимум был два с половиной отжимания, после чего я падала в пол лицом, хорошо, если не носом. Зато четко обозначились талия и изгиб бедер — хороши все же те движения, которые изобрела Лика года два назад. Они тянули мышцы живота, после священнодействий, которыми я затыкала дыры времени, я чувствовала почти каждую клеточку тела. Я проводила дни и ночи, мечтая, как выберусь отсюда. Причем с одного счастливого дня под словом «отсюда» перестала подразумеваться моя тюрьма, зато местом заключения теперь стал весь этот мир. Корейский — как выяснилось, я находилась в Южной Корее — язык давался мне нелегко. Хорошо хоть, с пониманием людей проблем не было. Но вот самой говорить — ни-ни! Я не могу объяснить, почему понимала корейский. Но это было изрядным облегчением. Впрочем, с людьми я все равно старалась не общаться, еще подумали бы, что я шпион или заблудивший турист — это без паспорта-то и каких-либо документов, да еще язык ломанный. С какими людьми? .. Ну, как… пару недель назад мне удалось сбежать из лаборатории. Совершенная случайность… во-первых, там где-то внизу и слева, а, может, и справа, кто ж его знает, начался тарарам. Во-вторых, хотя это вытекающее из первого, все кинулись туда, а меня оставили в одном из резервуаров. В который все еще подавалась жидкость. Когда резервуар переполнился, а я думала, что у меня глаза даже через закрытые веки в затылок вдавятся, а легкие скоро через лопатки наружу выйдут, ноги-руки — вообще молчу, называется, почувствуй себя камбалой… В общем, когда резервуар переполнился, стекло снизу хряснуло, трещины покрыли всю стенку, и с громким звоном и треском меня выплеснуло на свободу. Я несколько минут повалялась среди воды с препаратами и стеклами, затем подскочила и кинулась бежать, попутно стащив пару халатов и чьи-то кроссовки, на два размера больше, чем надо. Выбраться наружу оказалось совсем просто — все-таки некий инцидент, на который все сбежали, мне здорово помог. Я насухо вытерлась одним халатом, нацепила другой и рванула, куда глаза глядят. Глаза глядели в темноту и в магазин, пришлось решать, чего я хочу больше: прятаться или есть. Я решила спрятаться, а потом поискать работу. В халате и огромных кроссовках, да. Стыдно сказать… но одежда, которая на мне сейчас — выдержанные в темных цветах траура по моей прошлой жизни брюки, футболка, легкая ветровка и кеды — все это было куплено на деньги, которые я стянула из магазина, в котором сейчас работаю. Все деньги, однако, мной уже возмещены в полном объеме, но смотреть в добродушные глаза хозяина магазина даже сейчас немного неловко. Еще мне пришлось много врать. У меня не было паспорта, и работала я в тихую, втайне и с «черной зарплатой», настояв на испытательном сроке и наплетя уйму всякого бреда в доверчиво подставленные уши хозяина магазина. Представившись как «Цой Алиса», я, с одной стороны, попала в самые распространенные корейские фамилии, с другой — примазалась к певцу. На загадочное «Алиса» хозяин только вздернул бровь, но комментировать не стал. Потом он сказал что-то типа: — Такая рыжая, как лиса. Крашеная? Или же нет? — он пригляделся, потом дернул меня за прядь волос. — Ты не Кумихо, случаем? Тебе нравится красный? Я напряглась, не зная, как отвечать. Кто это — «Кумихо», и при чем тут красный? Поэтому данные вопросы я проигнорировала, пожав плечами, и, старательно выговаривая незнакомые слова, попросила: — Можно мне у вас поработать? Мужик оглядел мой тогда еще халат на голое тело и кивнул, указывая на стойку. Едва я проскользнула туда, он кинул мне синюю кепку и бейджик с какими-то только что им написанными иероглифами. Знание иероглифов в комплект моих знаний, увы, не входило. Затем мужик рассмеялся, лицо его разгладилось от какой-то мысли: — Да-а, едва я скажу, что у меня на подработке демон, народ валом притащится! Интересно, что скажет Сун, когда выздоровеет. Я только хмуро пожала плечами, вертя в руках кепку. Потом мысленно вздохнула и напялила ее на голову. Итак, мне повезло — я попала в книжный магазин в аккурат тогда, когда там требовался продавец. Надеюсь, мне удастся сговориться с этим загадочным Суном, и через него я попробую стать помощником продавца. А что? Деньги мне ого-го как нужны. Еще бы комнату снять где-нибудь. *** Комната нашлась ровно за день до выхода некоего Суна на работу, и на нее ушла практически вся моя зарплата. А сколько уходить еще будет, я даже не представляю. Ночь прошла сравнительно хорошо — собаки на ухо не лаяли, коты не сходили с ума, машин слышно не было. А вообще я так привыкла к постоянному шуму и неудобствам, что долго ворочалась на слишком мягкой кровати и прислушивалась к полнейшей тишине, прерываемой иногда отдаленными звуками. Купить часы себе механические, что ли, вместо этих, электронных, а то свихнусь. Вообще, я скучала без звуков, а конкретно без музыки и наушников. Оказалось, что я так привыкла к ним, что, оказавшись на свободе, немедленно начала скучать без них, аж до слез, не поверите. — Эх, жизнь моя жестянка, — пробормотала, усаживаясь на стул рядом с дверью. Кто-то пришел раньше меня: горел свет, а на двери уже висела табличка с надписью: «Открыто!». Помимо этого тихо работало радио, по которому молодой смешливый ведущий брал интервью у каких-то идолов. В Корее оказалась забавная ситуация с идолами, не так, как в России, хотя, возможно, я вижу лишь верхушку айсберга. Стать идолом в Корее проще, чем пробраться на эстраду в России, как по мне. И так же легко упасть, когда тебя заменит какая-то более удачливая и красивая звездочка. — О? — из-под прилавка вынырнул парень и замер, разглядывая меня. Я уставилась на него. Так мы и молчали, слушая веселую песню по радио: идолы перешли к исполнению. Вроде, не фальшивили, и на том спасибо. — Кумихо? — едва закончилась песня, спросил парень, выставляя перед собой обувь, словно для защиты. Голубые прорезиненные тапки смутно знакомого вида. Я приподняла бровь: — Что? — Ты не знаешь, кто такая Кумихо? — он уронил обувь под прилавок, пошаркал там ногами, обуваясь, и вышел в проход. Выдержки моей хватило только на то, чтобы помотать головой. Спрашивать что-либо не хотелось. Парень задумчиво оглядел меня. Хоть я и предпочла бы промолчать, пришлось заговорить первой — он явно мог бы рассматривать меня вплоть до первого покупателя. — А вы — Сун-ним? — старательно проговаривая слова, спросила я. — Ага, — парень тряхнул темными волосами. — Давай познакомимся, что ли? Через несколько минут я узнала, что Суну девятнадцать лет, что он пытается заработать на учебу, потому что родители помогать ему не могут. Причем на мою недоуменную моську он весь сник, и расспрашивать его дальше я не посмела. Ну, не могут и не могут, что поделать. У меня вообще никого тут нет, так что я тоже могу попасть в трудную ситуацию. Жил Сун с семьей, ходил на вечерние курсы, чтобы повысить свои шансы на сдачу экзамена. Вернее, на пересдачу. Завершил свой рассказ парень тем, что я могу звать его «Оппа». — Оппа? — переспросила я. В карих глазах Суна на миг проскользнула усмешка — не злая, а вполне себе добродушная. — Расскажи мне, пожалуйста, про этих «оппа», — попросила я, поерзав на стуле под взглядом парня. Тот нахмурился: — Оппа? Ну, это обращение к родному старшему брату для девушки. Даже не только к брату. Оппа — это любой молодой человек старше неё, более или менее близкий ей. — Насколько близко? — подозрительно поинтересовалась я, не торопясь разуваться и надевать голубые тапки. Тапки в этом магазине были своего рода формой. Сун пожал плечами: — Просто одним «оппа» девушка может называть либо своего родного старшего брата, либо своего парня, — заметив мои округлившиеся глаза, Сун поспешно продолжил: — Во всех остальных случаях перед этим обращением будет стоять имя человека, особенно когда разговор идёт об этом самом «оппе» с кем-то еще. Но при непосредственном же обращении это всё равно будет просто «оппа». — Ну ладно, уговорил, оппа, — послушно брякнула я и осеклась, заметив, как обрадовался Сун. — Тебя никто не называл «оппа»? — вопросила я. Радость в глазах парня немного померкла. — Ну… да. Сестер у меня нет, есть только младший брат. Для него я хён. Девушек у меня тоже не было. Я честно попыталась запомнить данные обращения. Сун оперся на прилавок: — Рассказывай про себя. Почему ты не в курсе основного этикета? Что мне рассказывать?! Я в ужасе уставилась на парня. — Я сбежала, меня там девять лет почти в заточении держали, — неохотно призналась я, съеживаясь на стуле. — К тебе плохо относились? — Сун подошел ближе и поднял руку вверх: — Не переживай! Теперь оппа поколотит всех твоих обидчиков. Я представила довольно-таки щуплого Суна против парочки «медиков», по габаритам превышающих его раза в два, а то и в три, и фыркнула. Нагнулась и начала развязывать шнурки на кедах. — Кто это — Куми…хо? — задала новый вопрос, прежде, чем Сун решил продолжить допрос собственно меня. — Эээ… — на миг растерялся Сун. – Ну, это мифология. Тысячелетняя лиса с девятью хвостами — Кумихо… Да, да, напоминает «Наруто», согласен. Но в отличие от японской, корейская лиса-оборотень — всегда женского пола. Разумеется, демон. Кумихо является иногда соблазнительницей, коварной женой, даже суккубом или вампиром. Одно всегда неизменно — целью Кумихо является убийство. Это единственный вид восточных лис-оборотней, способный убить жертву собственными руками. Что? — Ну и с какого я — Кумихо?! — возмущению не было предела. Не разгибая спины, посмотрела на него снизу вверх. — Дааа, — Сун оглядел меня. — Ты действительно и мухи не обидишь. Только ты как-то странно говоришь, словно неуверенно. А если вот так возмущаешься, какой-то акцент слышится. Не пойму, какой. Вроде, не западный. — Н-да, — я вяло опустила голову, прожигая взглядом шнурки. В этот момент дверь открылась. Я посмотрела на вошедшего, почти почувствовав, что лицо мое побелело. — Вот же! — я пискнула и, сорвавшись с места, рванула под прилавок, забившись в угол и начиная зашнуровывать кеды. В поле зрения появились ноги: Сун зашел за прилавок, проводил взглядом покупателя, судя по звукам шагов направившегося к медицинским справочникам. — Что такое? — парень разглядывал меня, обхватившую саму себя руками, будто замерзла я. Это ощущение усиливалось, потому что меня била крупная дрожь, но вот к холоду она не имела никакого отношения. — Это один из моих врагов, — шепотом ответила я. Ага. Тот самый, кому я грудь прочертила, едва попала в этот мир. — Беру эту, — возвестил покупатель. Сун выпрямился и шагнул вперед. — С вас 2 тысячи вон, — он оглядел брошюрку. Покупатель протянул руку с деньгами. Сун взялся левой рукой за запястье правой и принял банкноты. — Благодарю за покупку, — он улыбнулся и слегка поклонился. Хлопнула дверь. Я еще несколько минут сидела под прилавком, пока Сун не опустился на колени рядом со мной: — Он тебя напугал? — Я его чуть не убила, — видя, что мне явно не верят, поспешила сказать: — Может, я и есть та самая Куми. — Ахаха, — был ответ. — Ну да, конечно, а я пань-су. — Кто? — опешила я. — Слепой колдун. Э? — дверь открылась, судя по звуку. — Рыжая, вылезай, — тот самый покупатель перегнулся через прилавок и схватил меня за волосы, отталкивая Суна. Парень не удержал равновесие и оказался на полу. От неожиданности я завопила и, выпустив когти, снова оцарапала этого мужика — на этот раз по лицу. Он завизжал, как девчонка, но волос не отпустил и выволок меня из-под прилавка (безумно больно), толкнул на стул у двери: — Обыскались тебя уже, тварь! — Что происходит? Как вы смеете? — вклинился в разговор Сун, но изумленно замолчал, с опаской глядя на меня. Мне же что-то мешало закрыть рот, рвало губы. Я потрогала языком клыки и убедилась, что они необычайно длинны и, кстати, остры. Хвост, наконец, пробился из-под пояса и встал торчком. — Опять превращаешься? Тебе нужно вернуться в лабораторию, — торопливо заговорил медик и сунул руку за пазуху, словно нащупывал… пистолет. — Тебя иначе снова парализует. Дальнейшее произошло мгновенно. Он действительно вытащил пистолет, я подскочила, ухватила стул за спинку и наотмашь шарахнула мужика по голове. Стулом. У него теперь есть все основания меня не любить. Впрочем, ему и так причин хватало. Но пистолет вылетел из его руки, так и не выстрелив, а мне на данный момент этого было более чем достаточно. Сун некоторое время смотрел на пистолет и мужика, валяющегося на полу и хватающегося за ушибленную голову, потом перевел взгляд на меня. Я клыкасто улыбнулась и, повернувшись, кинулась бежать. — Подожди, — он помчался следом, запнулся за вяло ругающегося мужика, но я не слушала, со скоростью ветра улетая прочь. — Алиса, стой! Я помогу… Тут я вылетела на проезжую часть, и мне резко стало не до его слов. Мир сузился до дороги и автомобилей, от которых нужно было увернуться. Надо бы смешаться с толпой. Оказавшись на тротуаре, оставляя после себя шлейф бибикающих автомобилей и резких, визгливых звуков трения шин по асфальту, я оглянулась и кинулась влево, потому что увидела довольно растянутую толпу детей, шагающих к школе, возможно. Моя одежда разительно отличалась, но я все же рискнула затесаться среди них. Оглянулась, увидела, что мужик тот пришел в себя и теперь бежит за мной. Даже больше, он меня видит! Пришлось прибавить ходу, лавируя и отталкивая людей, попавшихся на моем пути. Вслед мне неслись крики, кто-то визжал, заметив пистолет у моего преследователя. У школьных ворот стоял высокий молодой человек в черном костюме и с повязкой на руке, иероглифы на которой не говорили мне ровным счетом ничего. Помимо этого мое внимание на короткий миг привлекли его почти серые волосы и злой проницательный взгляд. Я со вздохом обернулась и так засмотрелась на преследователя, что именно в это конкретное мгновение пытался выстрелить в меня, но постоянно опускал пистолет, что с разбегу боднула того парня головой в живот. Он слегка поморщился и отстранил меня, молча выжидая, что я скажу в свое оправдание. Я же попыталась выдернуться из его рук и вдруг застыла, глядя на отчего-то смутно знакомого сероволосого парня огромными, круглыми от изумления глазами. Опять! Меня опять парализовало! .. Давно такого не было, последний раз было недели три назад, во время качания пресса. Я тогда так и замерла, полусогнутая. Сейчас же из горла вырвалось раздраженное ворчание. — Дэ-17, прекратить сопротивление! Медленно обернитесь! — раздался голос того самого мужика. Я все силилась послушаться его, а то мало ли, какой он псих…, но не получалось. Раздался приглушенный выстрел, кто-то закричал на разные голоса, но боли не было. Неужели он промахнулся? .. Я еще не успела ничего понять, когда сзади меня кто-то рухнул на асфальт. — Что за наглый щенок! — прорычал мужик. — Это всего лишь снотворное, что этой твари сделается?! — Алиса, беги, — воззвал ко мне упавший. Сун! Рычание разодрало мне горло, все тело захлестнула ярость, я моментально обернулась, стряхивая оцепенение. Мужик заметил мое движение и начал торопливо перезаряжать оружие. Пистолет детям не игрушка! — Стоять! — рыкнула я и добавила еще одно слово, из богатого русского языка. Рыжий хвост стеганул меня по лопаткам, когти и клыки снова обрелись, я помчалась на мужика, с явным намерением отнять пистолет, а у него от страха что-то заклинило, и он просто стоял и дергал какой-то рычажок. Взмах! .. Кровь… из разодранной руки мужика каплями попала на мое лицо. Но пистолет он не выронил, и я на миг остановилась. Убивать кого бы там ни было в мои планы не входило, цели моя атака не достигла, может, убежать? Я прикинула и решила напугать мужика. — Ха-ха! — рассмеялась хрипловато. — Думаешь, я вернусь в лабораторию после того, что вы сделали с этим телом?! — О чем ты… На! — резкий и почти незаметный взмах рукой опалил мой висок болью и жаром, но это только добавило мне ярости. Как он вообще смеет меня пистолетом бить! Снова рычание, рвущееся из глубины моей груди. — У тебя генетический сбой! .. — пытается мне что-то донести мужик, я не слушаю, пытаясь дотянуться когтями до пистолета, но тыкаясь ими в его грудь и цепляя его горло. Мужик почему-то держал пистолет подальше от меня. — А не вы ли его напрограммировали, исследователи, мать вашу! .. — вою я. — Твои родители дали на это согласие! .. — Ложь! — рыкнула я, на миг вспоминая маму, папу и брата… тех, моих, а не из этого мира. Но осознав, где я сейчас нахожусь, я даже остановилась. Родителей этого тела я не знала… могли ли они отдать дочь на чудовищные эксперименты? .. эй, не вовремя ты задумалась, Алиска! Мужик воспользовался этим, выхватил второй пистолет и выстрелил практически в упор. Боль пробила меня насквозь, я пошатнулась и упала на спину, глядя в небо, слушая, как с тихим свистом и бурлением врывается воздух в покореженное легкое. Небо, такое голубое, на миг померкло. От груди во все стороны распространялся жар, нестерпимый жар, боль раскинула свои объятия, пронзая меня, словно молниями, держа на пике ощущений. Мужик вдруг выдал: — Эм-21! — и осел на асфальт. Небо померкло, кто-то его загородил на миг. Затем темный силуэт отодвинулся куда-то в сторону, и я, превозмогая боль, скосила глаза на него. Там тоже были глаза. Серые. Они с интересом уставились на меня, осматривая грудь, зачем-то, вот извращенец их хозяин! .. Хотя кого мои мощи могут заинтересовать? .. Худющая я стала после побега из лаборатории. Тут накатила новая волна боли, а следом пришло осознание, что я ранена, а он, видимо, пытается понять, что проще: пристрелить меня из жалости или вызвать скорую и отвезти в больницу? .. Да только кто принимает в больницы рыжих девиц с огромными клыками и пушистым хвостом? В голове темнело, воздух сгущался, в ушах звенело с каждым мигом все громче и громче. Тот парень, что стоял на воротах, наклонился надо мной, что-то сказал. Я равнодушно скользнула взглядом по его лицу и увидела шрам у рта. И тут вспомнила, где я его видела, даже слегка просветлел схлопывающийся коридор перед моими глазами. — Ноблесс! — просипела я, узнавая. Что делает тут персонаж манхвы?! Печальный интерес на лице парня сменился обеспокоенной задумчивостью, затем он схватил рацию и кого-то позвал. И это было последнее, что я запомнила. Коридор все же схлопнулся. Если бы я находилась в вертикальном положении, я шмякнулась бы в позорный обморок. *** Я витала в каком-то темном месте, подлетая к той самой двери (на ней горел желтый знак бесконечности) и с силой стукаясь о нее, но дверь, не взирая на такие мои усилия, не поддавалась. Обидно. Впрочем, если я умру, возможно, дверь откроется, а? А я так устала от этого мира, да еще и персонажи недочитанной манхвы тут присутствуют! Что за фигня, если честно… Хочу к маме. Имею право, между прочим! .. *** Запах стал первым, что я смогла осознать, и от этого запаха — слишком больничного, слишком… напоминающего про лаборатории Кромбеля — стало не по себе. Я вдохнула воздух и закашлялась. Пробитое легкое (а я точно помнила, что его пробили!) совсем не болело. Я задумчиво прислушалась к себе и, решившись, открыла глаза, сразу же зажмурившись. Такой яркий свет, как лезвием по глазам. — Закрой окно, — спокойный, уверенный голос. — Да, мастер, — легкое подобострастие. Затем раздалось шуршание жалюзи, и я рискнула открыть один глаз. Полумрак, хорошо. На меня смотрели брюнет и блондин. Причем обоих я знала! .. «Ноблесс». Я и правда, в «Дворянстве»? .. Я попаданка? Как во всех этих книгах? .. Тогда я просто обязана всех спасти и найти принца! .. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался блондин, отвлекая меня от романтических размышлений. — Вы, наверное, хотите знать, откуда я знаю Ноблесс? — вопросом на вопрос ответила я, пытаясь собрать ускользающие дельные мысли (однако, в голове, как назло, царствовало желание романов), и пожала плечами. — Вы мне не поверите. — А ты рискни, — улыбка блондина стала совсем пугающей. И это почувствовали все. — Франкенштейн! — брюнет, вроде как, и одернул, но совсем незаметно, однако блондину этого оказалось достаточно. — Райзел-ним и Франкенштейн-ним, — простонала я. — Мама!.. Попала, так попала. — Что это за слова, последние? — нахмурился сидящий в палате (и почему я его раньше не заметила?)  Сун. Я уставилась на него, собирая мысли. — Это русский, — невозмутимо произнес Райзел. — Ты из России? .. — недоуменно проговорил Франкенштейн. Я перевела взгляд на него: — Я из другого мира. — Ахаха! — отозвался Сун немедленно, но как-то озадаченно, словно наигранно. – Ты, видимо, головой ударилась. — Я говорю правду, — отрезала я холодно. Меня тошнило, и доказывать, кто я, в этот миг хотелось меньше всего на свете. Мужчины помолчали, явно не веря мне. Ну и ладно! — Все узнаем со временем, — произнес Франкенштейн, решаясь. — Почему тот мужчина назвал тебя D-17? — Потому что это тело — их эксперимент. — И хвост, клыки и когти оттуда? — вмешался Сун. Мальчишка умен. Ой, как странно я назвала его про себя, он ведь меня старше. Ну и мысли. Перед глазами все начало расплываться, но я удерживала себя в сознании. Что-то они решат? Теперь они знают, что я о них знаю, а я совершенно не представляю, какой момент из манхвы происходит прямо сейчас. Да и потом, были ведь и не показанные моменты, сто процентов. — Помолчи, парень, — снисходительно бросил Франкенштейн. Сун нахмурился, но послушно промолчал. — Видимо, — я пожала плечами, и тут оказалось, что у меня только бинт, а рубашка снята и лежит на стуле, порванная в клочья и испачканная кровью. — Я оказалась в этом теле примерно полгода назад. — Это могут быть последствия эксперимента. Типа амнезии, или еще что-то, — блондин посмотрел на меня. — Я директор школы… — Е-ран, — перебила я его, раздумывая и сразу же выкладывая надуманное: — И вы хотите, чтобы я училась там, потому что по возрасту я более-менее подхожу, а отпустить меня просто так вы не можете, я ведь знаю о Ноблесс! Вы согласны с такой политикой Франкентштейна-нима, Кадис Этрама Д. Райзел-ним? — Модифицированная, успокойся, — подчеркнуто миролюбиво бросил блондин, покосившись на задумчивого Рея. — Не называйте меня так, — прошипела я. — Еще ГМО обзовите! Бесите! — Тсс, — Сун соскочил со стула, на котором сидел, и в мгновение ока оказался рядом со мной: — Спокойно, Алиса. — Алиса? — переспросил Франки. — Откуда ты знаешь, что ты Алиса? Да и имя странное. — Оно русское, — вставил Рей и снова замолчал. Да, помню-помню, все начало манхвы Рей общался точками и иногда краснел. Даже странно, за время этого разговора он говорил трижды, а то и четырежды. — Это я понял, — блондин не выказывал ни малейших признаков непочтительности, но почему-то бесил меня так, что зубы сводило. — Но зачем эксперименту помнить свое имя? Им ведь код дают. Я шумно выдохнула и улеглась обратно: — Уходите. Ты, Сун-оппа, тоже. Мужчины вздохнули – все, кроме Рея — и вышли за дверь. Я же немного полежала и решила сваливать отсюда. *** Сваливать из больницы оказалось немногим труднее, чем из лаборатории. Разница лишь в том, что в лаборатории не было никого, кроме камер, на которые никто не обращал внимания, а в больнице были и охранники, и камеры в коридорах. Однако меня им удалось засечь только на выходе — я была столь нагло самоуверенна, что вышла через главный вход. Пришлось пробежаться и даже перелезть через забор, когда меня окликнули. Между прочим, я немного потренировалась. В конце концов, М-21 и М-24 (кстати, где двадцать четвертый? .. умер он уже, что ли) обладали довольно внушительными физическими характеристиками. Чем я хуже? Оказалось, практически ничем, если, конечно, выпускать наружу хвост. Надеюсь, у тех, кто меня вдруг увидел, потом все нормально в жизни будет. Но все-таки… надо решиться. Что-то я делать должна! Может, зря я послала Франкенштейна? Надо было пойти к ним, приключений, судя по манхве, много, зато за мной хоть присматривать будут. Или лучше держаться от них подальше? — D-17, да? — я отдыхала на скамейке, держа в поле зрения школу Е-ран. Именно в такое пассивное наблюдение вылились мои сомнения. — Что? — спросила я и подняла голову, тут же судорожно сглотнула. Во-первых, их лица — двоих мужчин — пугали. Во-вторых, мышцы одного мужчины бугрились и перекатывались под кожей при малейшем движении, и он смотрел на меня так, словно прикидывал, как из меня лучше сделать отбивную. Второй, судя по всему, раздумывал над чем-то иным, но взгляд его, плотоядный, не сулил ничего хорошего. — Идите, куда шли, — попросила я, вставая и пытаясь ускользнуть. Огромная мужская ладонь обхватила мое плечо и грубо рванула назад, затем меня швырнуло в скамейку, которая жалобно скрипнула и развалилась. Спина взвыла болью, я сжалась на асфальте, понимая, что мне даже не встать, не говоря уже о защите. — Помогите, девочку убивают! — заголосила какая-то женщина. Я бросила взгляд на Е-ран, в которой, возможно, таился шанс на мое спасение. Но ворота остались закрытыми, и надежда, визгливо пискнув, умерла. — Ну, не здесь же! – тот, с плотоядным взглядом, подхватил меня на руки и потащил в машину, куда совершенно бесцеремонно запихал. Я прикрыла глаза, понимая, что, даже выпустив на волю свою звериную часть, буду ковылять. Что-то они повредили мне, что-то, что сковывало ноги и обхватывало ледяными пальцами талию. Машина рванула с места, но остановилась быстрее, чем я рассчитывала. Меня выдернули из автомобиля. — Я думала, мы в лабораторию, — недоуменно произнесла я, разглядывая заброшенное здание. Стройка. Вокруг валялись в беспорядке куски арматуры. — Тц, — отозвался один из похитителей. — Был приказ ликвидировать тебя. — Что? — протянула я. — Кому я угрожаю и чем? — Она даже не в курсе? — похитители переглянулись. – Ну, не наши проблемы. Сейчас ты умрешь… — Погоди, — второй нетерпеливо схватил мускулистого. — Дай мне немного времени. Мускулистый сплюнул: — Ладно. Я в машине. Второй усмехнулся, кивнул, схватил меня за руку и потащил за собой. — Зачем? .. Что? .. — я не понимала, что он от меня хочет, пока меня, протащив два пролета лестницы, не швырнули на пол, а руки похитителя не начали дергать ремень моих брюк. Я издала такой вопль, что позавидовали бы оперные певцы. Удар локтем заставил меня замолчать, но в следующий миг я впилась зубами в руку похитителя, а по совместительству — намечающегося насильника. Последующий удар чуть не лишил меня зубов, зато разбил губу. — Хватит ломаться, как девственница! — мужик осекся. — Стоп. Ты девственница?! Как же мне повезло! — он захохотал, я пнула его, попав по колену. Он взвыл и ударил меня в живот, заставив согнуться: — Потише, деточка! — Отвали, придурок! — отозвалась я, с ненавистью глядя на него. — Все равно будешь моей, — меня прижали к стене с размаху, так что в позвоночнике что-то протестующе щелкнуло, от чего я перестала чувствовать ноги вообще. Я даже напугаться не успела, как мужик прошептал: — Не ломайся, все равно умрешь. Умру? Это прекрасно, я смогу разобраться с путаницей. Возможно. Но отдавать свою честь на поругание бандиту не собираюсь. Поэтому собрала волю в кулак и саданула этим самым кулаком прямо в глаз насильнику. Тот отшатнулся, я начала падать, но он вдруг со злости пнул меня так, что я отлетела в сторону, перевалилась через подоконник и упала мешком на землю. Никогда не летала со второго этажа, но этот первый раз явно получился неудачным. Это я заключила, увидев, как штырь арматуры прошил меня насквозь. Он мешал дышать, хотя был куда ниже легких. Я судорожно вздохнула и провалилась в темноту, снова устремляясь к двери, которая на этот раз открылась. Неужели моя история здесь закончена? .. И я никого не спасу и не выйду замуж за… за кого бы выйти замуж?! Что я за попаданка-то такая?! А?!