Хранитель

Это что-то было очень важным, чертовски, жизненно, почти как лекарства для людей с хроническими заболеваниями. То есть, в принципе, можно и обойтись, но как только приступ схватит, сразу забудешь и про вред химии, и про что-то там еще, мало ли какие у людей еще мысли в голове во время приступов. У меня пока был только странный мазохистический экстаз, когда я чуть не упала в обморок, года два назад, еще дома. Но вернемся к настоящему. Сейчас кто-то упорно вытягивал у меня что-то важное, то, что я притягивала к груди и что-то мычала, а вот товарищ, возжелавший чужого (держите вора!), уговаривал отдать. Да что ему надо?! Я бы его пнула, да только ноги в чем-то запутались. — Н-нэ, — я снова потянула это что-то к себе. Что-то плоское и теплое, нагретое мной за … ночь? — Да отдай же тетрадку, — почти ласково проговорил чей-то смутно знакомый голос. Но оттенки раздражения никуда не делись, только слегка отступили куда-то в сторону. — Н-но, — упиралась я, дергая тетрадь (да, я осознала, тетрадь, ура, скоро мозг проснется окончательно!) на себя и прижимая ее к груди, совершенно игнорируя тот факт, что чьи-то пальцы также оказываются ко мне прижатыми. А вот не надо отнимать у меня мои вещи! Почему-то во сне я знала, что тетрадь мне очень важна. Как я вообще смогу без нее? — Давай, давай. Отдай тетрадку и повернись на живот… Кто это и что ему надо?! Глаза отчаянно слипались, все-таки зря я вчера до четырех утра просидела над записями. Или это уже сегодня?! Не важно. Я сплю. Да, укрытая пледом и в одежде, у меня не было сил вчера раздеваться. — Н-ны, — простонала я еще раз и повернулась на бок, подтягивая ноги к животу. Сон, однако, медленно стал отступать. — Отдай, говорю, — рыкнули яростно, и я приоткрыла глаз. Задохнулась от ужаса, тут же зажмурилась и отпустила тетрадку. Как раз в этот момент рванувший ее Эмыч не удержался и свалился с кровати, на которой пытался у меня тетрадочку вытянуть. — Ой, прости! — я подскочила и уставилась на сидящего на полу Эмыча. Так, так, а чего это он явился ко мне ни свет, ни заря, да еще без стука? Ни в какие ворота, что за наглость, пф. Парень тем временем помотал головой и поднялся. — Утренний массаж. Я скривилась так, что он даже отпрянул: — Настолько не понравилось?! — А ты сам пробовал?! — сорвалась я. — Это же адски больно! — Хм, — М-21 задумчиво почесал лоб. – Ну, давай, я слабее попробую. — Не хочу я массажа! — я отползла и скатилась с кровати с другой стороны. — Вам всем лишь бы поиздеваться. Что ж, я понимаю. Кто я такая, если даже это тело не мое? — палец обличительно ткнулся в грудь, Эмыч явно был поражен. — И если это тело даже собственные родители в лабораторию продали?! — На лице М-21 застыло престранное выражение, и я осеклась. Он же, блин, тоже модифицированный! .. — А, кому я это говорю, — я прошла мимо него к ванной. — Я и так знаю, что мне здесь не место. Да только меня никто не спрашивал… Рука модифицированного ухватила меня за плечо: — Подожди. — Ну, что еще? — я смотрела на него с неодобрением. Эмыч вздохнул: — Я был несправедлив. Помиримся? — Правда? — вместо радости я испытывала только злость. — Мне плевать, — рванула руку и вышла за дверь. И там только поняла, что все испортила, что можно было промолчать! .. Какая же я глупая! .. Не давая себе времени, чтобы подумать (и, разумеется, замкнуться в ложной гордости), я рванула дверь и влетела в комнату, сразу же натыкаясь на М-21. Он схватился за меня и пошатнулся. — Прости! — выкрикнула я и обхватила его руками: — Прости меня, пожалуйста! Давай помиримся! Ответом было фырканье, затем мои руки осторожно развели в стороны: — Ты сейчас же раздеваешься и ложишься на кровать. И вообще, что за мода — спать в одежде? Тьфу на него! Я даже не поняла, помирились мы или так и будем друг на друга рычать, как звери? Ладно, по ходу дела разберусь, не в первой же. Вот только совершенно не хочется пускаться с ним в пикировки. — Хорошо, — колко ответила я, игнорируя вопрос, и принялась за пуговицы. На этот раз массаж вышел гораздо более мягким. Парень почти невесомо касался простыни на моей спине, ничего не давил, только растирал. Мне кажется, простыне было полезнее и приятнее, чем моему несчастному тельцу. Но я ничего не сказала. Хватит с меня глупостей на сегодня. — Теперь завтракать, — Эмыч подал мне одежду и вышел вон. Я быстро оделась, умылась и спустилась вниз. Райзел, как обычно, невозмутимо пил чай. Франкенштейн кивнул мне на мое приветствие, затем указал на стол, сервированный на двоих, и снова закрылся газетой. М-21 сел на диван, мне пришлось усесться напротив. Я опустила взгляд в тарелку. — Рамен?! — Имеешь что-то против рамена? — из-за газеты выглянул довольный чем-то блондин. — Нет, — мотнула я головой. — Я никогда его не ела. Дзынь — Райзел поставил чашку на стол и с нескрываемым интересом уставился на меня. Ой, помним, помним, он обожает рамен. Надеюсь, мне тоже понравится… Я покосилась на невозмутимо жующего Эмыча и последовала его примеру. Ммм, вкусно, но немного пресновато. Эмыч, словно услышал мои мысли, перестал жевать и подвинул ко мне вазочку с … соусом? Я нахмурилась и ткнула туда каким-то овощем, который с трудом держала палочками (какое счастье, что брат водил меня в суши, мне не понравилось, но палочками я пользоваться научилась). Поднесла ко рту и… острота разодрала мое горло, я судорожно сглотнула, но тут же открыла рот и прикрыла его рукой. Подскочила и ошарашенно обвела всех взглядом. Во рту занялся пожар. — Ах, — я метнулась и схватила чашку Райзела, одним махом допивая. Тучи сгустились. Я облегченно вздохнула и пожаловалась Ноблесс: — Очень остро. — … — степенно кивнул он. Я покосилась на Франкенштейна и ойкнула. Кажется, я только что переступила грани дозволенного, но какие? .. Опустила голову и увидела, что все еще держу в руках чашку. Может, это? Наверное, не стоило хватать первую попавшуюся посуду, но пожар во рту рассудил иначе. Я стерла выступившие слезы. — Извините, я сейчас сделаю новый чай. — Я сам, — Франкенштейн поднялся, неодобрительно глядя на меня, и протянул руку. Пришлось отдать ему чашку, вернуться на свое место и уткнуться в тарелку, чувствуя себя ужасно виноватой. Плечи М-21 подергивались, словно он пытался удержать смех, хотя он все еще был сероват для отчаянно веселящегося. Тоже, наверное, удивился с моей наглости. Как бы теперь объяснить, что это не такая уж и наглость, а просто стечение обстоятельств? — Ну, хоть кому-то весело, — пробурчала я. Надеюсь, эту ситуацию мы мягко замнем. — Извини, — отозвался он, приобретая нормальный цвет лица. — Со стороны реально смешно. — Верю, — я склонила голову, закрывшись волосами. — Мастер, возьмите, — Франкенштейн появился моментально. Райзел взглянул на него, принял чай, глотнул и стал держать чашку в руках, всем видом показывая, что он не так уж и хочет пить. Мое чувство вины (оставила несчастного Ноблесса без чашки любимого чая) исчезло без следа. Правда, то, что Рей не стал ставить чашку на стол, немного позабавило: неужели боится, что опять кто-то покусится? .. — Идешь в школу, — взгляд Франки обратился ко мне. Гроза прошла, я счастлива. Но… — В школу? Я ведь еще не умею… — Просто посидишь на задней парте, понаблюдаешь. Потом я жду твоего устного отчета. Я вздохнула и снова уставилась на рамен, который увеличился почти в два раза! — Что это? — буркнула я. Эмыч заглянул в мою тарелку, хмыкнул: — Разбух. Есть быстрее надо. Впрочем, ты прямо как Райзел-ним. Я поглядела на невозмутимого Ноблесса — его словно тут не было. Взяла палочки и попыталась доесть… не удалось. Слишком много. — Вот, — пока я воевала с раменом, Франки куда-то сходил. Я подняла голову. О, мой гот. — Это? .. — Форма школы Е-ран, сам проектировал, — вешалка перекочевала мне в руки. — Это заметно, — пробурчала я, рассматривая серую юбку, серую же рубашку, черный галстук и белый пиджак. — Чуть выше колена? — я вскочила, определив, наконец, длину юбки. — Это слишком коротко! Я все-таки немного утрировала. Длина юбки была вполне нормальной, но юбка… я ненавижу юбки. — Как я, по-вашему, буду защищать Райзела-нима в этом? — Ты сама сказала, что я справлюсь, — немного обиженно ответил Франки, щуря глаза. И протянул мне коробку. — Обувь, да? — я зло выхватила ее. — Ладно. Уговорили. Черт с вами! Я повернулась и вышла из гостиной, закрылась в своей комнате, где на меня накатила неотвратимость. Я почему-то надеялась, что некоторое время безвылазно просижу дома, благо, теперь не нужно заботиться о еде (разве что помыть полы тут раз в два дня, чтобы совсем приживалкой не считали). И на работу вернусь, в книжный. В школу идти совсем не хотелось, в конце концов, я ее закончила там, дома. Ну, хоть посмотрим, чем отличается программа. И тут я вспомнила о ногах. Я повздыхала, глядя на юбку, разделась, надела шорты, прикрыла все это длинным халатом и ввернулась к мужчинам. Эмыч уже успел переодеться и гордо восседал на диване в том виде, в каком я его впервые встретила. Вернее, врезалась в него. — Тебе нужна помощь в натягивании юбки? — с сарказмом спросил Франки, и я мило улыбнулась. Ну, попыталась мило — на самом деле, вышло зло, я уверена. Затем подошла поближе и развела полы халата в разные стороны, являя ему свои ноги — хорошие такие ноги, но в синих рубцах, словно меня били ремнем. — Мне нужна помощь с этим, — снова улыбнувшись, сказала я. Лицо непослушно кривилось. — Хм, — выдал Франки и крепко задумался. Затем встал, мягко отстранил меня с прохода и вышел. Я немного растерянно поглядела ему вслед, закрыла ноги халатом и села на диван. — Твое тело должно было регенерировать, — вернулся Франки через пару минут. — Странно, что этого не произошло. Возможно, это как-то связано с тем, что тебе кололи. Дай руку. Я послушно протянула ему ладошку. Он перевернул ее и провел пальцами по вене — едва заметной. — Смотри, всего две недели сидишь на …, — я не разобрала слово. — А уже какой результат. — На чем сижу? — переспросила я, выдергивая руку. — На антидепрессанте. Я в твои напитки добавлял, а М-21 носил. Тебя к наркотикам не тянет? — Я не наркоманка! — почти зарычала, Франкенштейн опустился на диван так быстро, что я испуганно отодвинулась в сторону. Сильная рука не дала мне сбежать (а так хотелось!), схватив за халат и придвинув обратно. Ученый, игнорируя мое напряжение, вкрадчиво начал: — В том, что вкалывали тебе, определенно был аквовегин и… что-то еще, уже химическое, я не понял, что именно, но это определенно что-то наркотическое, как-то переделанный кетамин с элементами бензодиазепинов. Аквовегин — это стимулятор. Он усиливает обмен веществ. Но в этом случае, следов от ожогов не было бы, значит, ему помешали бензодиазепины. Аквовегин в твоем организме уже остаточен, скоро его не будет. — Что за аквовегин? — я пыталась не умереть под ворохом информации, которую выливал на меня ученый. Любят же эти ученые страшными словами ругаться. — Экстракт из крови телят, — с убийственным спокойствием ответил Франкенштейн. — А вот для того, чтобы противостоять тому неизвестному химическому соединению, я изобрел вещество, которое, фактически, является антидепрессантом типа тразодона, но усовершенствованным, — в голосе блондина проскользнула гордость. Я вздохнула: — А с ногами мне сейчас что делать? — решила перейти к делам насущным. — Подождать. Примерно через неделю все пройдет. — Но я не могу идти с ними в юбке… — пыталась сопротивляться я и отчаянно подыскивала аргумент: — Вопросы же явно будут, как я должна это объяснять? — Да, — кивнул головой Франки. — Замажь, — и сунул мне в руки тональник. *** Замазать ноги было такой простой, но гениальной идеей… как мне это раньше в голову не пришло? Наверное, потому, что у меня не было косметички, я на косметику еще не заработала. Вопрос, откуда у Франкенштейна тональник, я лучше оставлю при себе. Не то, чтобы я боялась реакции, скорее, разочарования, если ответ будет простым и реалистичным. Ну, типа женщина забыла. Я шла к школе, стараясь не отставать от шагающих впереди Эмыча и Райзела, но кое-что привлекло мое внимание. Некоторые слова прочесть мне не удалось, но смысл был явный. «… человек! … девушка, рост … 165 …, зовут Цой Алиса, была похищена …. Плохо говорит по-корейски, плохо … по городу. … позвонить…» Далее шел номер. И имя, знакомое. Фамилия – нет, почему-то я никогда не заморачивалась фамилией моего коллеги и оппы, а вот имя очень даже. «Пак Хва Сун». — Оу! — я даже споткнулась. М-21 и Рей оглянулись на меня. Я сорвала объявление со стены и направилась к ним. Пак Хва Сун, значит, полное имя оппы — Хва Сун. Интересно, почему он тогда хочет, чтобы его звали «Сун»? Или это из той же серии, когда моя бывшая одноклассница Наталия требовала, чтобы ее звали Ташей, хотя все упорно звали Наташей? — Меня тут ищут, оказывается, - я, радостно скалясь, помахала листком и прошла мимо них. — Радуйся, — фыркнул в спину Эмыч. — Твой парень… — Он не мой парень, — моментально отреагировала я и тут же начала корить себя за несдержанность. И ежу понятно, что словесные дуэли с Эмычем мне не потянуть, так кто ж меня за язык дергает? — Ты зовешь его оппой, — напомнил Эмыч, явно входя во вкус. — И что? — парировала я, явственно капитулируя. — Это значит… — Я знаю… — я не договорила, остановившись. Навстречу мне шел Сун, неся в руке толстую пачку листовок. И тут наши глаза встретились. Нет, это совершенно не было, как в дорамах или романтических комедиях. У него глаза округлились, словно восточные гены вдруг выветрились, а челюсть неэстетично отвисла. Бедолага впал в ступор, правда, ненадолго, секунд на пять. — Алиса! — пачка шмякнулась на асфальт. — Алиса… — повторил он. — Это ты? Я зачем-то оглядела себя, подняла голову на него и кивнула. Парень медленно подошел ко мне, глядя так, будто видел призрака: — Я думал, тебя убили. — Я тоже так думала, — я недовольно потерла солнечное сплетение, сквозь которое совсем недавно (а, казалось, так давно!) проходил прут арматуры. — Я так рад тебя видеть, — он неловко обнял меня, прижался губами к затылку. — А это кто? — парень с нескрываемой ревностью уставился на М-21 и Райзела. — Аджосси! Рей! — завопили сзади. Я оглянулась. Красноволосый парень и какой-то мелкий тип в очках бежали к невозмутимо стоявшему столбом Мастеру и Эмычу, засунувшему руки в карманы и внимательно нас разглядывающему. А, так это же Шинву и Ик Хан! Интересно будет переброситься с ними парой словечек. Когда читала манхву, Шинву меня очень заинтересовал. Ладно, ладно, не просто заинтересовал. Но я обычно отдаю себе отчет и влюбляюсь в придуманных персонажей понарошку. Так, чуть-чуть. — На тебе форма, как на них, — продолжал говорить Сун в мой затылок. Волосам от этого было щекотно, и они чуть ли не дыбом вставали. — Да, меня приняли в Е-ран, — вымолвила я с трудом. Сун на миг прижал меня к себе еще крепче, и я уткнулась в его грудь, вдыхая приятный запах цитрусовых. Кто бы объяснил, почему меня с этого аромата словно током пробило. «Принцесса, желаете? ..» Слова я не услышала, почувствовала, они всплыли перед мысленным взором. Ухоженный сад в белых цветах, скамейка, мои ноги, закрытые белым же платьем, и блюдо порезанных кружочками фиолетовых фруктов, от которых отчетливо пахло апельсинами. Вот только кто его держал? .. — Это здорово, очень престижная школа. А я места себе не находил, когда мне сказали, что тебя увезли куда-то… Я не знала, что и сказать, как поддерживать разговор (хорошо, что Сун этого и не требовал), меня затопила волна нежности и почему-то жалости. Некстати активировалась совесть, упрекающая в том, что этот букет чувств я испытываю не к тому, кто меня все еще обнимает. Сун говорил, словно просто размышлял вслух:  — Странно как-то. Тебя приняли в Е-ран фактически в середине учебного года. — Эээ, — я только и проводила взглядом Эмыча, Рея и друзей, когда Сун позволил мне отстраниться. — Меня приняли бы и раньше, просто большая часть времени ушла на оформление перевода. — Тебе пора идти, — Сун провел рукой по моему плечу. — Если опоздаешь, тебе влетит. Я рад, что ты нашлась. Буду ждать тебя, погуляем после уроков? — Конечно, оппа, — я улыбнулась и неожиданно для самой себя снова потерлась о его грудь носом. Но воспоминания молчали, затаившись где-то в темных закоулках. Сун пригладил мои волосы и проводил взглядом до ворот, где я обернулась и махнула ему рукой, радуясь, что он не видит моего лица. Вернее, выражение его распознать не может. — Новенькая? — грозно спросил мужчина на воротах. Лицо его было в страшных шрамах. — Директор Ли предупредил. Найдешь свой кабинет сама или проводить? — П-проводить, — пискнула я, опасаясь, что не найду даже входа в саму школу, не то, что какой-то там кабинет (а я ведь даже не знаю, на каком этаже). Мужчина кому-то кивнул, и передо мной предстал М-21, аки чертик из табакерки. Я возвела очи к небу и вздохнула. — Тебе постоянно приходится со мной нянчиться, — прошептала я, едва мы отошли от ворот и услышали звонок. — Это точно, — подтвердил Эмыч с непроницаемым лицом. — На меня не похоже, но чего не сделаешь по просьбе Франкенштейна. В слово «просьба» было вложено столько яда, что можно было бы отравиться, если бы я неаккуратно приняла слова близко к сердцу. У некоторых людей такая чувствительность повышена, им становится физически плохо, когда кто-то ругается или даже пикируется на грани фола. Слова с негативной эмоциональной окраской выпинывают таких людей из накатанной колеи жизни, они, в смысле, люди переживают любое бытовое хамство очень тяжело. Мой папа, например, переживает. Вот мама у меня боевая, да, настоящая Королева, как он ее называл в шутку. Мы вошли в здание, поднялись по лестнице, я внимательно изучала пустые стены без единой трещинки (вот что значит частная школа), М-21 толкнул третью дверь слева. Я покорно зашла и увидела тот самый класс, который всегда изображался в манхве. На трех задних партах, сдвинутых в одну, обретались Рей и мальчишки. За ними поставили четвертую, потому что ставить ее где-то в середину не было ни смысла, ни места. Пожалуй, с Шинву и Ик Хана я и начну знакомиться. Я вздохнула чуть в сторону, потому что на нас смотрели все. Или нет, не на нас. На него. — Я ушел, — сказал мне в спину Эмыч, я неопределенно пожала плечами, разглядывая класс. Класс в ответ разглядывал меня, тем более, что дверь закрылась, и более симпатичный объект интереса ушел из сектора обзора. Объект ушел, а я осталась. И преподаватель так на меня смотрит, ожидая, когда я войду окончательно. Пришлось встать рядом и самой представиться. — Цой Али-Са, — специально, под корейские имена, раздробила я слово. — Всем привет, — натянуто улыбнулась, удерживаясь от жеста рукой. В ответ было единодушное молчание. — Какие все приветливые, — вздохнула я и прошла к единственной свободной парте. Упала на стул, приподняла бровь и ласково оскалилась (некоторые теперь-и-мои одноклассники проводили меня странными взглядами), добилась только того, что на меня теперь стали пялиться и девочки. Учитель кхекнул, привлекая внимание, и начал читать по учебнику что-то по истории. — Привет, — ко мне моментально повернулся Шинву. — Я Хан Шинву. — Алиса, — представилась я в ответ повторно, но уже без фамилии. — Алиса? — переспросил Шинву. — Странное имя. Я пожала плечами, оставив за ним негласное право обратиться с претензиями к моим родителям. — Ты без сумки, — не то спросил, не то заметил Шинву. Я вежливо улыбнулась и развела руками. Историк читал все громче и громче, невероятно пафосно и с таким надрывом, что будь это романтическая поэма, все девчонки рыдали бы в голос. Но так как это был довольно скучное, но, понятное дело, необходимое соглашение о стремлении к миру (занятная формулировка), никто рыдать не спешил, а все тихо и мирно занимались своими делами. — Как же ты без учебников? — прошептал Шинву. — А у тебя, можно подумать, сумка учебниками забита, — беззлобно подколола его я, помня главу манхвы, когда «зомбак» потрошил его сумку. Шинву вспыхнул и улыбнулся, отворачиваясь лицом к учителю. — Я Ву Ик Хан, — парень в очках оторвался от ноутбука. Я кивнула, дескать, приятно и все такое. — Новенькая, у вас есть учебник? — спросил учитель, заканчивая читать соглашение и явно желая перейти к части, где он задает вопросы, а класс пытается отвечать. Я отрицательно замотала головой. Учитель прищурился, просчитывая альтернативы и… Сегодня учебник у нас будет один аж на четыре парты. Ага, мою парту перетащили к парте Ик Хана. Только я все равно читать еще не умею. Убейте меня, зачем я вообще согласилась идти в Е-ран?! Уж лучше бы закатила грязную истерику Франкенштейну дома! «Присматривать» за Райзелом, конечно, будет легче, но вот остальное… Я не выполнила три просьбы учителя о прочтении вопроса (ну уж больно сложные иероглифы тут были!) и была отправлена в кабинет директора. «Если ты новенькая, это не значит, что можно хамить! Пусть директор Ли тебе расскажет, как нужно себя вести, потому что мне вводить тебя в курс дела некогда!».. Шинву вызвался меня проводить, глядя на меня с такой жалостью, что я прямо не знала, куда деваться. Он постучался и вошел первый, с трогательным благородством рыцаря прикрывая меня собой. — Директор-ним, тут прислали новенькую. — Что она натворила? — вкрадчиво поинтересовался директор, отрываясь от отчетов. Я выползла из-за спины Шинву и пробурчала: — Не прочитала задание. Три раза. — Всего-то? — неискренне удивился Франки. — Ладно, Шинву, ты свободен. Ты, — он кивнул мне. — Садись сюда. Я заняла место на диванчике, Шинву бросил в мою сторону ободряющий взгляд и — фыр-фыр-фыр — испарился, будто его и не было. — Чаю? — я отрицательно мотнула головой. — А я хотел с тобой поговорить. Предположим, ты действительно из другого мира. Откуда ты знаешь о Ноблесс? Там они тоже есть? .. Я жалобно посмотрела на него, но мой щенячий взгляд на него не подействовал. Пришлось отвечать, старательно выдавливая из памяти воспоминания. — В моем мире есть человек. Два человека. Сон Дж…жжжж, — я забыла имя первого автора. — И Ли Чего-то Су. Они создатели манхвы под названием «Ноблесс». И там рассказывается про вас всех. — М-Мастер жив? — быстро спросил Франки. Я уставилась на него во все глаза, усмехнулась: — Вы верите мне? Неужели? — Тебе верит Мастер, мне этого достаточно, — отрезал ученый. Я подвисла, не совсем осознавая такую смену его настроения. — Пока еще жив, — задумалась я. — Но я дочитала только до сотого с чем-то эпизода. Судя по тому, что тут нет ни Сейры, ни Региса, этот момент еще не настал. Потом… — я заметила, что слова «пока жив» Франкенштейна совершенно не успокоили. — Кто-то могущественный назначил Райзела-нима Хранителем этого мира. Не должен же он умереть, пока не спасет мир окончательно. Франкенштейн даже подавился воздухом от моего легкомысленного тона. — Ты не боишься смерти? — спросил он. Я внимательно посмотрела на него: — Нет. Я не могу умереть, пока не выполнено мое предназначение. И это не пафос, и не мое решение. И, если серьезно, то и предназначение не мое! — Хм, — директор крутанулся в кресле. — То есть ты вынуждена быть такой, — он указал на меня рукой, — Потому что у тебя нет выхода. — Так точно, — кивнула я. — Франкенштейн-ним… пожа-алуйста, отпустите меня домой. — Тебя вообще-то наказать надо. Ты не выполнила задания учителя. — Я не умею читать! — рявкнула я. — Ах, да, точно, — словно вспомнил Франкенштейн. — Ладно, пока что можешь идти. — Спасибо! — я взвизгнула, подскочила и вылетела из кабинета директора. — Я не имел в виду, домой, — донеслось мне вслед, но я нагло сделала вид, что уже не слышу. *** Сун так никуда и не ушел, а терпеливо ожидал меня на скамейке недалеко от школы. — Ты быстро. Еще ведь уроки. — Меня отпустили, — улыбнулась я, практически в это момент не обманывая. Ну, а что? Франкенштейн сказал, что не домой, так я домой и не иду же. — Чем займемся? — Ну, ты ведь позвал меня гулять. А я не знаю города вообще, — пожала я плечами. — Пошли в парк и на аттракционы. *** Возвращалась я уже вечером. Вернее, меня провожали. Распрощавшись с Суном, я оглянулась и, пробежав еще два квартала (не хотела показывать, где живу), позвонила в дверь, но мне никто не открыл, да и не отвечал никто. Я прикинула, где они могут быть. Школа, пожалуй. Может, кто-то явился, типа Региса и Сейры? Пробежалась немного и увидела, что память меня не подвела. На дорожке, ведущей к школе, стояли двое несколько озадаченных благородных, Рей, напряженный М-21 и смущенный чем-то Франки. Я подоспела как раз к концу столкновения! Немного запыхаясь, я подлетела к Эмычу, вздохнула, склонившись в подобии поклона и упираясь руками в колени. Перевела дыхание и выпрямилась. Эмыч смотрел на меня сверху вниз. Боже, как это нечестно, почему они все такие высокие? Ну, или не все, посмотрела я на Региса. — А я вас ищу. Домой попасть не могу, — с укором взглянула на блондина, который, кажется, не испытывал ни малейшего угрызения совести. — Ты хотела жить в своей… ах, простите, съемной комнате, — напомнил Эмыч. — Ага. А где мне денег на это взять? — возмутилась я. — С работы меня из-за вас, между прочим, уволили! Начинающуюся перебранку (М-21 определенно хотел поинтересоваться, с какого фига это они виноваты) прекратили хлопки. — Ну, все, все, я повторяю. Прошу всех домой, — позвал Франкенштейн. — Ааа, — произнесла я. — Глава сто… пять, если мне не изменяет память, - ага, практически последнее, что я читала. Еще бы я не помнила. — Что? — не понял Франки. Я махнула рукой и пошла прочь, приостановившись у Рея: — Мастер, вы бесподобны. Он слегка смутился, но уголки губ его дрогнули. Я же расплылась в улыбке и пошла дальше. *** Я нагло пропустила начало перебранки М-21 и Региса, переодеваясь. Вышла к столу уверенная, в брюках (тональник — дело хорошее, но тут примешивался еще и психологический фактор: я знала, что ноги не в порядке), и поймала заинтересованный взгляд Сейры. Ах, да, они все еще считают, что мы люди. Ну, ничего, сейчас мы их быстренько переубедим. Надеюсь, у Сейры хватит благоразумия за двоих. — Ну, что вы тут устроили? — сейчас я озвучила чьи-то мысли, судя по быстрому взгляду Франкенштейна – его. — Тебя забыли спросить, — М-21 тяжело вздохнул, слегка переводя на меня артиллерию словесной атаки. Я невозмутимо пожала плечами: — Это не вежливо, вы оба в гостях. — Ты вообще не в курсе этикета, чуже… странка! .. Я мило улыбнулась прорычавшему эти слова Эмычу: — Верно. Но ругаться за столом такого гостеприимного хозяина, как Франкештейн, неприлично, и это понятно даже мне! — Льстишь, Алиса, — внезапно успокоился М-21. Видать, понял, что рычание на меня не действует, и решил зайти с другой стороны. Я кивнула: — Зато я перетянула конфликт на себя. Ты уже не хочешь отгрызать голову… а… — я вопросительно уставилась на благородных, делая вид, что совершенно не знаю, кто это. Представляться те не спешили. Мы сидели и ждали, когда кто-то возьмет на себя смелость заговорить и хотя бы познакомиться (очень надеюсь на благородных, они же не у себя дома!). Мастер сидел молча, Франкенштейн тоже занял выжидательно-оборонительную позицию, Эмыч и Регис сверлили друг друга взглядами, Сейра о чем-то думала. Помолчали. — Предлагаешь мне просто взять и поверить в то, что ты сказал? — снова вскинулся Регис. — Это твои проблемы. Почему я должен тебя в чем-то убеждать? — парировал Эмыч. Вот уж кто-кто, а он не полезет в карман за словом. Я тяжело вздохнула, но меня проигнорировали. Тогда я решила идти ва-банк. — DA-5, — проговорила я. Франки уставился на меня, я дернула плечом, вспоминая и одновременно призывая его молчать, не сбивая с мысли. – Тао, Такео, еще бы я их забыла, К…ранц, Ш-ша… арк…и … как же тебя… как автомобиль, — я закусила губу, последнее имя не вспоминалось ни в какую. — Хаммер, — подсказал Эмыч. — Я о них слышал, но откуда их знаешь ты? — Хаммер! Точно. Команда DA-5. — Ты знаешь их способности? — с намеком спросил Франки. Я вздохнула, мотнула головой. Вспомнить бы, это было так давно! .. Хвост рыжих волос перекатился с правого плеча на левое. Я подняла руку и распустила их. Все пятеро наблюдали за мной… не пятеро. Рей не смотрел, Рей гипнотизировал чай. Я вздохнула: — Ну, ешьте уже, что, рыжих не видели? — Кумихо! — в один голос произнесли Регис и М-21. Ар! Я тут на серьезный лад их наставить пытаюсь, а они в легенды и мифы подались дружно. Я взбесилась, подскакивая и хлопая ладошкой по столу. — Никакая я не Кумихо! — клыки царапали губу, хвост поднялся и начал махать из стороны в сторону, вырвавшись из-под ремня, а ладонь я тут же убрала, чтобы не получить потом нагоняя от Франки за царапины на столешнице. — Ого, — вздохнул Эмыч, криво усмехаясь. Глаза обоих благородных приняли форму почти правильного круга. Казалось, у них медленно и эффектно рушится представление об окружающем мире. — Да, я модифицированный человек, но в свете событий, связанных с Организацией, вам лучше закрыть на это глаза. Не приказ и не просьба, а рекомендация. Сейчас лучше всего объединиться, как бы это низко и недостойно не казалось. Вон он тоже модифицированный, но вы знаете, Рейзел — благородный, еще поблагороднее вас будет, а хозяин этого дома человек. Обидите, будете иметь дело со мной, если что-то от вас останется после этих двоих, — не удержалась от шутки я, фыркнула и ушла, помахивая хвостом. На балконе хорошо. Небо такое темное, низкое. Вскоре ко мне присоединились Мастер, Франки и Эмыч, видать, утрясли ситуацию с благородными, и теперь я получу по шапке за самовольное разглашение информации. — Так ты знаешь их способности? — Франкенштейн встал чуть сзади, зато Рей подошел ко мне почти впритык, я даже немного отстранилась. Повернулась спиной к улице, смерила взглядом напряженного Франки и измученного чем-то… — Он использовал на тебе свою силу? — я вперила взгляд в Эмыча. — Но ты блокировал ее. — Откуда ты знаешь, ты позже пришла! — воскликнул он, прищуриваясь. — Я пока что много чего знаю, — отрезала я, напуская на себя таинственный вид. — Тао — программист, Такео — снайпер. Про остальных не помню, но я попробую вспомнить. Уж извините, эти части я читала за день до своей смерти. Это знаменательное событие отпечаталось в моей памяти сильнее, чем манхва. — Смерти? Ты умерла? — М-21 глядел на меня, как на призрака. — Утонула, — кивнула я. — Провалилась под лед. Было жутко холодно, — я обняла саму себя руками, но загрустить мне не дали. — Ладно. Если вспомнишь, приходи, это важно, — произнес Франки. — Мастер, я оставлю вас. Ради эксперимента. Я заметила, как изменилось лицо Эмыча. Стоп, стоп… какой эксперимент? .. я не помню… — Я надеюсь на тебя, — ответил Мастер. Я нахмурилась, вспомнила и застонала едва слышно, хватаясь рукой за перила. — Я создам идеальный рамен, какой Мастеру прежде не доводилось пробовать! — отбарабанил Франки. — Я надеюсь на тебя, — повторил Рей. Я села прямо на пол, закрыла лицо руками и захохотала. Потом подняла голову, увидела потемневшее лицо Эмыча и захохотала еще громче и еще обиднее. И вдруг прекратила ржать. — Эмыч… ой… М-21, пожалуйста, будь осторожнее. И да. Сегодня я обойдусь без массажа и уроков чтения, — я закусила губу, встала и отправилась, было, в свою комнату. Но на пороге запнулась и заржала в голос. На недоуменный взгляд Эмыча ответила: — Я вспомнила, о чем была последняя глава, — я снова расхохоталась. — Нуна Тао… я не дам им это забыть! Млять. — Что? Вот последнее слово совсем непонятно. Я махнула рукой и ускакала в свою комнату. А на следующий день М-21 не вернулся домой.