Сквозь бури невзгод, сквозь рифы потерь...

                    — Так я, значит, как сюда попал-то…              Лодочный мотор издавал характерный шум, но голос сильно не заглушал, так что сидящего напротив меня Пьеро было слышно.              — Сама представь. Девятнадцать лет, студенческий поход по местам боевой славы… Отказаться-то нельзя было, хотя не любитель я был, но делать нечего — пошел. А на переправе кто-то из ребят решил пошутить, ну и толкнул в спину. Вот только плавать я не умел, да и до сих пор не умею, а вода холодная — ноябрь, не август… Естественно, я нахлебался воды, а когда меня вытащили… В общем, вытащили меня уже здесь. Когда я все это понял и осознал…              — Подождите… Получается, что вы дуба дали во второй раз? Это вообще возможно? — вклинилась в рассказ Джоплина я.              — Вот, представляешь себе, возможно. Сам не думал, что такое со мной будет, но пришлось осваиваться, уживаться…              — О да, я это прямо представляю, — мои губы расплылись в мерзкой ухмылочке против воли. Сейчас уже не имело значения, кто ты и откуда. Не было государства, не было Дануолла. Верней, он был, но людей кроме нас в этой альтернативной версии мира не присутствовало. А вот с какими трудностями мог столкнуться человек из практически моего времени, попав в эпоху Дануолла во времена начала промышленной революции, где главенствуют религиозные фанатики, а в темных закоулках поджидают ассасины, смотрители и проститутки (при этом неизвестно еще, кто опасней) … Такого я, пожалуй, не пожелаю даже врагу.              — Впрочем, мне с диким невезением досталось с детства умение выкручиваться, и даже находить во всем положительные стороны. Сам я, понимаешь ли, учился на врача. Третий курс — уже какие-никакие, а были знания, ВУЗ такой был, что не пофилонишь… Да еще и отец с завода… В общем, мудреной машины из будущего я с собой не захватил, но кое-какие наработки из нашего времени здесь интегрировал. Пытался в научной академии зацепиться, ну да благодаря каким-то неизвестным недоброжелателям этого не получилось, — при этом Пьеро уставился пристально на Соколова. Тот только хмыкнул и отвернулся. — В общем, из академии меня исключили, в итоге я нашел более-менее нормальную работу, а потом вся эта жуть с заговором завертелась…              — Между прочим, я уже говорил, что не имею никакого отношения… — начал было Соколов.              — Хватит уже. Кто-то из вас должен быть умней, в конце концов! — рявкнула я. — Мы отправились на важное и опасное задание и если не сможем друг другу доверять, то это может закончиться большими неприятностями, так что давайте договоримся: все выяснения отношений оставляем до прибытия в «Песью Яму». Уж не знаю, могу ли подохнуть во второй раз, но проверять что-то не хочется.              — Согласись, этот новый Дануолл поразительно воплощает в себе концепцию ада… — тихо произнес Пьеро, всматриваясь в проплывающий за бортом лодки берег. Там явно что-то шевелилось, а нам причаливать через два квартала.              — Или рая, — фыркнула я.              — На рай это мягко говоря, непохоже.              — А если рассматривать это как рай задрота, оказавшегося в мире одной из любимых компьютерных игрух, в котором присутствуют мобы из других игрух? — возразила я. — Нет, конечно, в реале встретиться с ними все-таки страшновато и по здравому размышлению, я бы этого не хотела, но раз мы имеем то, что имеем, то давайте находить какие-то положительные стороны в нашем нынешнем существовании? Я вот, например, всегда бесилась от перспективы заряжать ноут каждые пять-шесть часов. С утра забираешь на пары, в общагу домой едешь — а у тебя на коленях бесполезный кусок металла, а тащиться еще черепашьим шагом минут сорок… Со скуки, бывало, учебники читала. Десятый раз подряд.              Разговор увял сам собой. Остаток пути к берегу я прокручивала в мыслях события последних нескольких дней. Ну, как события… Определенные моменты, которые заслуживали внимания. Прежде всего — тот факт, что я при малейшем давлении на меня сознаюсь в том, что думаю и чувствую. Ну, это факт общеизвестный: врать тем, кто со мной вроде бы по-честному, мне совесть не позволяет, а молчать, когда у меня требуют ответа, я не могу. После этого разговора я Корво обходила десятой дорогой, да и он не стремился со мной первым заговаривать. Эмили стабильно приваливалась каждую ночь мне под бок, радостно лопоча, что со мной ей не снятся кошмары. Я уже смирилась с тем, что отдельной кровати мне не светит, да и гонять девочку рука не поднималась в данной ситуации.              А сегодня на связь, — о, чудо, — вышла Джессамина Колдуин собственной персоной. Под утро ее голос бодрил не хуже вылитого за шиворот чайника ледяной воды — ну а что поделать, если я до сих пор не привыкла к голосам в голове.              — Александра, я хочу поговорить с тобой. Серьезно.              Я мысленно вздохнула и закатила глаза. Можно подумать, я не знала, о чем у нас пойдет разговор.              — Мне похрен, — максимально просто ответила я. Так просто, чтобы хоть она ко мне не лезла. Уж должна была императрица при звуке народного русского мата оскорбиться и не доставать меня.              — Прости, что?              — Мне похрен, что ты скажешь. Я и так все знаю. Ты любишь его, он любит тебя и тот факт, что ты уже умерла, его не останавливает, особенно когда ты можешь полноценно с ним общаться. Я не лезу. Он спросил, а я просто ответила, потому что врать не могу, а в вопросах выяснения ответов он приебывается не хуже гестапо — будет ходить, пока не ответишь.              — Дотошности Корво не занимать, — в голосе Джессамины проскользнуло тепло. Таким голосом она говорила только о двух людях: о Корво и Эмили. Сейчас она таким же голосом говорила со мной. — Что же насчет нас с ним… Это тебя не касается. Могу лишь сказать — что бы ни было между нами, все осталось в прошлом. Он замечательный отец для нашей дочери, он мой лучший друг и по-прежнему дорог моему сердцу, но речь идет не как о муже или любовнике. Забавно… Ты удивительный человек, Алекс. Человек, слова и мысли которого практически идентичны. Таких людей мне не встречалось.              — Потому что ебанутые в вашем мире не выживали, — огрызнулась по привычке я. Было непонятно, зачем она завела этот разговор. Непонятно, с какого рожна она меня хвалит. Вообще — в разговорах на какие-то интимные, личные темы я неожиданно начинала чувствовать себя не полноценной женщиной двадцати с лишним лет, а глупым пятнадцатилетним подростком. Впрочем, сравнение абсолютно уместно, учитывая, что большинство моих современников уже в подростковом возрасте на практике знакомы с такими вещами, о которых я сейчас знаю только в теории.              Вот, например, взять любовь. Я до недавнего времени грешным делом вообще себя за асексуала считала, потому что… Ну не тянет! Вокруг меня всегда было много парней, причем, что называется, на любой вкус. Некоторые обращали на меня внимания, некоторые травили и ненавидели, но они были вокруг всегда. Любые. И их было много. А я даже не могла сказать, чтобы кто-то из них меня привлекал. Грешным делом решила в девятнадцать лет, что я по девочкам. Начала встречаться с бывшей одноклассницей, с которой мы еще в школьные времена дружили… У нее-то была та самая нестандартная ориентация и я ее очень даже привлекала. Но вот меня она, да и вообще какая-нибудь женщина, нет.              Кончился тот опыт довольно прикольно: нас застукали за недружескими лапаниями за задницу ее родители, которые про ее ориентацию ни сном, ни духом. Они позвонили Игорю и Тамаре, трубку взял отчим. Его реплика: «А, спасибо, что сообщили. Значит, противозачаточные таблетки из списка обязательных покупок для Алекс я вычеркниваю» до сих пор вызывает у меня смех, как и ошарашенные лица родаков несостоявшейся любовницы. Игорь, правда, пару раз меня потом подъебнул, мол, не приводишь мальчиков, так хоть с девочками своими знакомь, но это быстро забылось. Томка мне потом по секрету как-то рассказала, что сама тоже в юности поэкспериментировала с представительницей своего пола, ну а анонимные опросы в сети показали, что этим делом большая половина прекрасной половины человечества так или иначе грешила. Особенно в наше время, когда отсутствие беременности в шестнадцать лет — это уже своего рода подарок родителям.              После «отношений» с той девчонкой, после многочасовых прогулок с парнями и прочей лабуды я смирилась с тем, что меня вообще не тянет. Ни к кому. И вот на тебе! Я сдохла, встретила тут его и понеслась душа по кочкам!              Самое смешное, что когда я пыталась разобраться, что именно в нем меня привлекает, так и не смогла найти причину. Внешность — это, конечно, положительный фактор, ну так вокруг всегда симпатичных мужиков было — хоть отбавляй. И по типажу подходящих, и с фигурой подкачанной, но, что называется, искры не было. Общение? О, да, охуенное общение: я треплю языком, подсознательно каждый раз выдавая себе пинка за то, что много болтаю, а он сидит рядом и угукает. Если и говорит что-нибудь, то только по делу… Блин, а что, у меня в кругу общения угрюмых молчунов не было? Да среди автомехаников и будущих военных полно таких было… Мужчины постарше? Пф… У Игоря постоянно тусовались друзья, разница с которыми у меня была от десяти до двадцати лет. И некоторые из них видели во мне не ту самую девочку с крысиной косичкой, с которой впервые познакомились дофига лет назад, а привлекательную девушку, справившую совершеннолетие, что давало разрешение на попытки познакомиться ближе. С благословения отчима они пытались за мной ухаживать и… Фейл! Полный! Я охотно общалась, слушала их байки, но никогда не возникало такого ощущения, как при взгляде на Корво. У него много хороших качеств: он не бросает в беде своих, всегда старается защитить и помочь, вот только… Вот только в нашей среде это были не такие уж редкие качества. Наш городок — это одно из немногих мест, где военные старой закалки воспитывают своих сыновей настоящими мужчинами — защитниками, рыцарями, помощниками… Парни всегда кидались мне на помощь, причем не потому, что хотели мне понравиться или подкатывали, а потому, что просто не могли не помочь девчонке, которая прет от станции пешком торбу на десять кило весом. Не могли не помочь девчонке, в руку которой запустила клыки сорвавшаяся с цепи собаченция. Не могли не помочь девчонке, которая заблудилась в незнакомом городе и нарвавшись на пятерку гопарей, явно начала проигрывать в завязавшейся драке… И, опять же, ко всем, кто мне помогал, я испытывала сердечную благодарность и признательность, всегда старалась отплатить добром за добро, но… Но ничего, хотя бы отдаленно напоминающего влюбленность, не было.              — Отчим тебя не привлекал? — вторгся в мысли голос Джессамины.              — Диванный психолог проснулся не опять, а снова, — подколола я ее. — Нет, не привлекал. Он мой отец. И неважно, что общей крови нет — это вопрос не родства, а иерархии. Кроме того, Игорь от Корво отличается, как небо и земля. Он был общительным, душой компании, все время какие-то подколки на грани фола, все время компашки дома, в которые меня принимали лет с семи, а Макс — и вовсе с пяти. Все время что-то показывал, чему-то учил… Характер другой абсолютно. В случае с Корво, конечно, часть несоответствий можно было бы списать на произошедшее, но я так понимаю, он и раньше был эдаким угрюмым молчуном, который с другими только по делу, и предпочел бы вовсе жестами.              — А еще он смеется. Рядом с тобой смеется, понимаешь? Алекс, я знаю, что с моей стороны это выглядит, как попытка сплетничать, лезть не в свое дело, но… Но я его таким счастливым, как во время ваших посиделок, не видела ни разу с тех пор, как оказалась в Бездне! Он даже с Эмили лишь немного оттаивал, а тут появилась ты и… Не замечала, что он ищет встречи с тобой? Приходит к тебе, говорит…              — Слушает, — поправила я. — А мне от этого стремно. Слишком часто говорили, что болтовней гружу, вот и лучше молчать. А с учетом того, что часто говорю, что думаю, вообще такое ляпнуть могу, что вешаться потом охота.              — Ты искренний и открытый человек и я принципиально не понимаю, что в этом плохого? Конечно, в некоторых ситуациях нужно держать свое мнение при себе, но все-таки… Алекс, я хочу, чтобы ты отказалась от участия в экспедиции. Если с тобой что-то случится, то я просто не знаю, как выдержу, если он опять станет таким, каким был после Колдриджа.              — Ага, вот значит, для чего все это затевалось. Нет. Не откажусь. И в экспедицию пойду. Это максимум на два дня — раз. Второе — я более боеспособна, чем та же Сесилия, а раз идет она, то мне отмазываться просто подло. В третьих — я не хочу сидеть на жопе в безопасности, пока другие жизнью рискуют.              — Если ты его любишь...              — Если, — перебила я Джессамину. — Я не знаю, люблю его, или нет. Радует твое стремление пристроить бывшего любовника в хорошие руки, но пока что я даже не уверена в том, что испытываю к нему амурные чувства. Кроме того, неплохо бы и самого Корво спросить, как он ко мне относится. По-моему, «любимая девушка» и «забавный пришелец из другого мира, который своим трепом разгоняет скуку» — это немного разные определения. И мне бы не хотелось их путать, усложняя жизнь не только себе, но и ему. Всего хорошего.              — Но…              — ПНХ из моей башки, я сказала.              Собственно, вот такой не особо содержательный диалог у нас вышел несколько часов назад. И почему-то мне не дает покоя мысль, что с Корво я не увиделась перед отъездом.       

***

      Зайдя в комнату, лорд-защитник в растерянности замер на пороге. На подушке рядом лежало две одинаковых темноволосых головы. Этого он ожидал, когда не обнаружил Эмили в ее кровати. По вполне понятной причине девочка не хотела спать одна, вместо этого ночуя с Алекс, а сейчас, когда Алекс ушла «в экспедицию» — напросилась к то ли подруге, то ли сестре.              Со своим отношением к Макс Корво пока что не определился. С одной стороны — из-за сходства с Эмили она воспринималась, как Эмили-вторая, то есть он не мог считать ее чужим ребенком. С другой — она как раз-таки была чужим ребенком, а с чужими детьми лорд-защитник дела никогда не имел. В-третьих, он все чаще ловил себя на том, что не может воспринимать Макс как ребенка из-за ее поведения, похожим на которое обладает не каждый взрослый.              Замерев в раздумии у кровати, где мирно спали «близняшки», Корво заметил рядом на столике белый клочок бумаги. Ровным почерком Эмили на нем было написано:              «Твоя — у стенки»              Улыбнувшись тому факту, что у Макс оказался почерк Эмили, а также удивившись тому, что девочка могла предугадать, с какой трудностью он столкнется, Корво осторожно погладил спящую у стенки девочку. Потом, по непонятной для себя причине, легонько провел рукой по волосам второй. И только после этого отправился к себе на «чердак». Несмотря на то, что на втором и третьем этаже еще были свободные комнаты, Лорд-защитник не собирался покидать полюбившийся «верхий этаж». На днях он собирался хорошенько законопатить щели и продолжать жить, как ни в чем не бывало.              На следующее утро он проснулся раньше всех. Маленькая поправка — нет, не раньше — когда он спускался, послышался невнятный шум внизу и звон посуды. Вспомнив, чья сегодня очередь дежурить, лорд-защитник нервно сглотнул. В кулинарных способностях Макс и вообще — в ее умении решить бытовые проблемы, он не сомневался. Но если учитывать, что рядом с ней теперь постоянно была Эмили — нахождение на кухне двух маленьких детей могло обернуться проблемой. Надо бы проконтролировать ситуацию…              — Теперь кидать? — по кухне сновали две девчонки. И по характеру реплик можно было догадаться, кто из них кто.              — Сказала же — когда закипит.              — А когда закипит?              — Капец! — хлопок ладонью по лбу. — Когда пузыри появятся, тогда значит, что кипит. Вот так вот будет это выглядеть, — Макс, судя по всему, нашла в своем планшете подходящую картинку. — Усвоила?              — Ага, — Эмили довольно улыбнулась и полезла за стол. Сипя и пыхтя, ребенок начал осторожно резать вареное мясо. Куски получались неровными и слишком большими, потому что Макс принялась на глазах у Эмили переделывать все, как надо. Корво продолжил наблюдать — пожалуй, сейчас ему было даже интересно, куда это все зайдет.              — Это надо не давить, а вот так, — руки Макс легли поверх ладоней маленькой принцессы, заставляя повторять правильные движения.              — Я совсем тупая, да?              — Та вроде нет, — Макс пожала плечами. — То, что ты не умеешь — это полбеды, научить можно, если усилия приложить. Самый капец был, если бы ты была эдакой истеричной принцесской. Попадались мне такие…              — У вас же нет принцесс!              — Истеричная принцесска — это не титул или должность, это образ… мышления, и жизни в целом. Была у меня в школе такая. Почему-то считала, что все должны все для нее делать. Мальчишки — портфель носить. Девчонки — свиту из себя изображать. Ну а так — боялись ее, конечно, чуть что — сразу родакам неугодных стучала, а подпевалы ее… ну типа свидетелями были. Естественно, что верили им, а не тому, кого оговаривали. Ну а с «принцесской» все боялись связываться, поэтому дружили и делали все, как она велела.              — И тебя тоже…              — Неа. Я же поумней. Сначала она ко мне не лезла, но я знала, что в конце концов очередь и до меня дойдет. Ну, перетерла я по этой теме с Алекс, она там со своими приятелями поговорила и спасли меня от подставы. Повесили такую мелкую камеру на одежду, сказали при разговоре с девчонкой спровоцировать на то, чтобы она как можно больше рассказала, что именно и как собирается делать. Ну, через три дня она вся с исцарапанной мордой подваливает к маме — мол, так и так, Максима меня исцарапала! Ну и пять свидетелей за спиной стоит. А мама берет меня за руку и ведет в милицию писать заявление на клевету. В школе, конечно, дело пытались замять, уговаривали — мол, не портите жизнь ребенку, она же ничего не понимает…              — И что потом?              — Да ничего, собственно, не было потом. В корпус ее отдать хотели — прикинь, мне бы пришлось с ней еще семь лет учиться… А так ее не приняли из-за плохой характеристики. На меня, конечно, пробовали потом и учителя, и одноклассники гнать, что я жизнь испортила. Не обошлось без кудахтанья «это же ребенок», «она же не понимает»… А как по мне — «ребенок не понимает» можно сказать про человека… ну, до трех лет где-то. Максимум до пяти. А девятилетняя девочка — это уже здоровая кобыла, которая должна понимать, что именно делает и к каким последствиям это приведет. Там не кипит?              Эмили встала на стул и осторожно сняла крышку с кастрюли.              — Кипит!              — Тогда кидай специи. А я пошла мыть посуду. О, Корво! Доброе утро.              — Он считает, что когда смотрит из-за угла, его не видно, — нарочито громким заговорщицким шепотом произнесла Эмили на ухо Макс, после чего подмигнула лорду-защитнику и, разбежавшись, повисла у него на шее. — Доброе утречко-о-о-о-о!              — Доброе утро, Эмили, — Корво собрался было поднять девочку, но та вывернулась.              — С ума сошел? Тебе тяжести поднимать нельзя!              Лорд-защитник с трудом подавил рвущийся наружу зубовный скрежет. То нельзя, это нельзя… Самое обидное, что он чувствовал себя абсолютно здоровым. Больше ничего не болело, не кружилась голова, не темнело перед глазами… Но все остальные упорно делали из него больного, призывая по поводу и без оного соблюдать «медицинские рекомендации», выданные Соколовым. То, что он эти же рекомендации дает всем без исключения после любых болезней, никого не волновало.              Чертовы лоялисты! Из-за их идиотского плана он — единственный стоящий боец в группе выживших, должен сидеть в пабе, пока гражданские и более-менее боеспособная, но все равно — далекая от профессионального уровня Алекс, отправились на вылазку за вещами первой необходимости.              Алекс… Удивительный человек эта Алекс. Вот так вот взяла и сказала, что чувствует, со всеми сомнениями и подозрениями. Умение описывать сложные вещи простыми словами и, вдобавок — внятно объяснять, что именно происходит, явно стало результатом воспитания, поскольку демонстрировали его и сама Алекс, и ее сестра. К сожалению, у Корво такой способности не было — все казалось ему теперь… слишком неоднозначным.              Он мог объяснить, почему защищал ее на маяке, равно как и мог понять, почему помогала она ему. Воспитание «своих не бросать» было у них обоих и, естественно, ни он сам, ни Алекс не могли отсиживаться за чужой спиной во время заварушки. Эта черта характера вызывала уважение и делала Александру подходящим человеком для совместных вылазок. Конечно, он привык действовать в одиночку, но случись что — и именно эту девушку из всех присутствующих он выберет в качестве напарника.              Но тянуло его к ней явно не из-за боевых умений. И то, что он к ней чувствовал… Алекс говорила, что не знает, каково это — любить другого человека. Корво знал. Как и знал, что на ту любовь его нынешние чувства к девушке с глазами Джессамины абсолютно непохожи. Ему просто хотелось быть рядом с ней. Сначала потому, что Алекс практически никогда не молчит, а тишину он ненавидит. Потом — потому, что Алекс может рассказать что-нибудь интересное о другом мире. На вышку он пришел для того, чтобы поговорить, верней, послушать, но сам не помнит, как заснул. Обычно сны были тяжелыми, нередко это были откровенные кошмары. Рядом с ней он, не просыпался больше семи часов. А потом…              «…я в тебя, походу, втрескалась. С учетом того, что я не знаю, каково это — любить другого человека, то сама в своих ощущениях не уверена. Подкрепляется все тем, что я тебя знаю три дня и за это время ты мне едва ли десяток слов сказал. И, хоть и ты меня спас несколько раз за это время, я не могу сказать, что я тебя знаю. Не знать, то ли любишь ты, то ли нет, незнакомого человека — это та еще задачка на выеб собственного мозга, не находишь? Поэтому, добром прошу: не мельтеши рядом…»              Он и не мельтешил. Ей надо было побыть одной, чтобы разобраться в своих чувствах. А вот что нужно ему?              Ему не хватает рядом высокой светловолосой девчонки, которая без конца что-то чинит, паяет, болтает… Она ему нужна. Вместе со своей болтовней, вместе со своими неуместными и бессмысленными извинениями, вместе со своими резкими и грубыми словами, которые срывались с языка, если начать на нее давить, но оттого не становились менее честными. И сейчас она неизвестно где. Лодка должна вернуться через несколько часов. И чем ближе назначенное время, тем тревожней становится на душе.              А когда лодка не приходит вовремя — нервы взвинчиваются до предела. Спать он не идет, как и Каллиста, Макс и Эмили. Все ждут. Макс пытается позвонить со своего айпада на ноутбук Алекс и когда девушка не отвечает в третий раз — прекращает попытки, сообщая, что раз сестра не берет трубку — значит, что-то серьезное. После чего спокойно идет спать, практически силком утаскивая за собой Эмили. Нервам этой девочки завидовали находящиеся как на иголках Каллиста и Корво. Остаток ночи они вдвоем сидели в баре, прикидывая по карте, куда могло занести «экспедицию». Отправляться на поиски? Это невозможно — если уйдут они, то дети останутся без присмотра. И что будет, если и они не вернутся? Сидеть и ждать? А много толку от этого ожидания…              — Милорд, может, сейчас не самое подходящее время, но… Что вы ей собираетесь ответить?              — О чем вы? — рядом с Каллистой тяжело. Сидеть, разговаривать. Алекс сказала, что Корво ей нравится и что из-за этого она так зло смотрела на девушку.              — Я об Алекс. Извините, но я слышала ваш разговор тогда. Она вас любит.              — Моя личная жизнь — не ваше дело, — грубо ответил лорд-защитник. Встал из-за стола и вышел вон. Слонялся весь остаток ночи вокруг паба, поскольку спать в такой ситуации просто не мог. Судя по синякам под глазам Эмили — не смогла сомкнуть глаз и она. Только Макс выглядела свежей и отдохнувшей.              Огонь появляется только под утро. К берегу причаливает тяжело груженая лодка, которой управляет Сэмуэль. В лодке — Соколов, Алекс и мешки с добычей. Девушка без сознания, вымазана в крови. Корво стоит в стороне и нервно кусает губы. Смотрит на Соколова, требуя то ли ответа, то ли объяснений случившемуся. Вполне закономерно, что получает их только через два часа, когда улеглась основная суматоха вокруг прибывших «с экспедиции».              — Девушка молодая, организм крепкий, рана несмертельная… В общем, жить она будет. И долго и, надо полагать, счастливо.              — Что именно произошло? — интересуется Корво.              Ученый замялся и попытался свернуть разговор. Но Корво обладал одним очень полезным навыком — дотошностью. Поэтому Соколову все же пришлось рассказать о том, что произошло во время экспедиции и почему именно Алекс вернулась в «Песью яму» мало того, что раненая, так еще и в отключке.