«i’ll be peter pan and you just be pretty»
Его нигде нет, и Чонгук понимает, что, в принципе, это самое ожидаемое и логичное, что он мог сделать. Тэхён чертовски тщательно замел следы. Штора отдернута на привычное для Чонгука расстояние от края окна, стулья аккуратно заставлены под стол, подушки на диване – поправлены и лежат в нужном порядке, на поверхности стеклянного стола нет крошек пепла, пепельница вымыта и натерта досуха, полотенце сложено в два слоя и повешено на ручку дверцы духового шкафа. Тэхён поменял постельное белье – с белоснежного на такое же белоснежное, выстирал чонгукову одежду, в которой ходил последние дни, высушил её, выгладил и разложил по полкам в шкафу, убрал в ящик мази, ватные диски и бутылочки с антисептиками, собрал свои вещи и ушел, захлопнув за собой дверь. В квартире те же самые, что и всегда, свет и воздух. Все как обычно. Привычно. Единственный нюанс состоит исключительно в том, что здесь больше нет Тэхёна. Чонгук тихо хмыкает и заваривает вечерний кофе в турке, садится за стол, открывает ноутбук, закуривает, проверяет почту и вписывает в ежедневник дела на завтра с указанием точного времени. - Ты кушал что-нибудь? Его голос глохнет в гробовой тишине, ответа закономерно не следует; Чонгук медленно поднимает взгляд и только потом осознает, что за столом напротив него никто не сидит. Напротив него не сидит Тэхён, и этот вопрос звенит в ушах глупым и безнадежным эхом – Чонгук ссылается на то, что просто сильно устал за день, перенервничал и слишком отвлекся. Тэхён сделал все, чтобы уничтожить любое напоминание о своем пребывании в этом доме, но не смог не проколоться: ближе к ночи Чонгук включает прикроватную лампу и находит на столике, с той стороны, где спал Тэхён, не до конца застегнутую косметичку. Чонгук убирает её в полку, думая, что обязательно отдаст, если на то выпадет случай.***
Жизнь Чонгука фактически становится на прежние рельсы на следующий день, когда он просыпается в своей кровати, заваривает кофе на своей кухне, смотрится в свое зеркало и выходит из своей квартиры, работает и возвращается обратно, к себе домой, где никому, кроме него, не положено быть. Для него в общем и целом существует только одна мера – прямая линия нормали, на которой по точкам располагаются все до единой его привычки, заебы и тараканы. Все иное считается отклонением. Тэхён в том числе. Ему твердят, что нельзя разделять мир только на две категории, «нормально» и «не нормально», что граней гораздо больше, что всё сложнее и потому круче; Чонгук только пожимает плечами, продолжая вариться в своем привычном «всегда». Фактически. Ощущения указывают на обратное, и Чонгуку трудно распознать, что все-таки ближе к этому «всегда»: те годы, когда он жил один, или те две с лишним недели, пока у него дома был Тэхён. Тем не менее, все идет своим чередом. Подъем в 9 утра и рабочий день до 17:30, выходные по субботам, воскресеньям, государственным праздникам или тогда, когда ему захочется, недопитый «Maker’s Mark» в полке на кухне (Чонгук помнит, что последним, кто прикоснулся к бутылке, был Тэхён – «интересно, он стер отпечатки пальцев?»), целая витрина алкогольных напитков, к которым в одиночку не хочется прикасаться, количество сигарет, резко скакнувшее на +4 штуки за вечер – Чонгук привык, что из общего времени выпадают хотя бы полчаса на беседы ни о чем. В квартире, кроме спрятанной подальше чужой косметички, не осталось ничего, что могло бы напоминать о присутствии Тэхёна. Все напоминает о его отсутствии. Чонгук перестает работать дома, перевозит обратно в офис все нужные вещи, бумаги, папки с документами и чертежами и как минимум три раза в неделю задерживается на несколько часов. Он решает провести эксперимент. Когда на горизонте возникает очередной масштабный проект, Чонгук приглашает к себе троих коллег, чтобы в спокойной обстановке без грохочущей музыки и лишних ушей обозначить планы, обсудить детали и выпить. Встреча быстро меняет статус с деловой неформальной на просто неформальную и сводится к разговорам за жизнь; на Чонгука сыплются совершенно безобидные вопросы его коллег в духе «а когда женишься, планируешь перебраться в квартиру, где хотя бы две комнаты? ты же понимаешь, с детьми никакой личной жизни», Чонгук отшучивается про «это вопрос времени» и пропускает все мимо ушей, потому что в перспективе кроме работы только работа, беспробудный запой и смерть в нелепой автокатастрофе или, если повезет, нервный тик и легкий сдвиг рассудка из-за усталости. Эксперимент летит к чертям. Чонгук до последнего надеялся, что ему неуютно только из-за случившейся адаптации к обществу постороннего человека. Надежды утекают песком между пальцев, потому что этот человек более чем конкретен. Этот человек – Ким, блядь, Тэхён, 24-х лет, стриптизер и наркоман-кокаинщик, которого Чонгук подобрал на дороге, как брошенного котенка, выходил, пригрел на собственной груди и сумел вывести их контакт из минуса хотя бы к нулю, стоически вытерпев ежеминутные заскоки этого ебнутого на всю голову социопата с потрясающим самомнением и отсутствующим желанием жить.***
Чонгук лежит в ванной и автоматически вытягивает руку, чтобы поправить полотенце на вешалке – Тэхён всегда складывал его криво и неправильно, – но полотенце висит идеально, край к краю. На диване валяется разряженный планшет, и Чонгук наверняка знает, что Тэхён не забыл почистить данные о просмотренных страницах в браузере. Он по несколько раз протирает сухой тряпкой стол, хотя на нем нет ни единого кусочка пепла, перекладывает ровно лежащие диванные подушки, задвигает стулья чуть дальше и поправляет штору, отдернутую на исключительно нужное число миллиметров. Спустя неделю Чонгук находит на дальней полке в холодильнике четыре баночки детского питания, пробует грушевое пюре и откровенно не понимает, как Тэхён мог есть эту дрянь. Готовит овощной суп и добавляет в бульон замороженный зеленый горошек: в морозилке было два пакета, и тот, что Чонгук прикладывал к разбитой тэхёновой брови, остался на своем месте. Иногда Чонгука клинит, и он задумчиво, минута за минутой смотрит на безымянный номер в журнале вызовов, ловит себя на странных мыслях, что надо бы позвонить – интересно, как он там. Долго думает и сохраняет номер под именем «Тэхён», в конце концов, не будет же он вечно хранить его косметичку. Говорят, привычка формируется за 21 день. Чонгук считает от даты до даты: Тэхён жил с ним всего 16 дней, и это как-то против всех правил.