Игры разума

У Мичиру есть маленький плоский компьютер в виде старинного овального зеркала. Я такого больше ни у кого не видела. Она слегка проводит пальцами по его тусклой матовой глади, и экран послушно вспыхивает, показывая картинки прошедших дней. Я не знаю, как ей это удается, но я вижу Усаги и девочек, и как Мичиру играет на скрипке, и себя, ну, ту Харуку Тено в шлеме и облегающем комбинезоне. Так странно. Я уже успела забыть, как выглядела до аварии. У меня были такие… непримиримые глаза. Такие сжатые в тонкую упрямую линию губы. Дальше какие-то отрывки боев. Усаги беззвучно открывает и закрывает рот и машет длинной палкой с набалдашником, а у Мамору между пальцев зажаты красные розы. Мыльные пузыри, огненные кольца, короткое замыкание… И та последняя битва, где картинно зависший в воздухе чувак с золотыми браслетами на запястьях – это и есть демон? как он так делает? – сжигает Мичиру в нелепой, нечестной схватке. А еще наш поцелуй – осторожное, почти целомудренное касание губ. Я смотрела в зеркало, а Мичиру смотрела на меня. На мое выражение лица. На мою реакцию. Мы молчали. Но потом я украдкой взглянула на нее, и поняла, что она молчит, потому что плачет, беззвучно глотая слезинки, что срываются с ее мокрых ресниц. Я не нахожу, что ей сказать. Сказать, что всё, что ни происходит – к лучшему – это жестоко как-то. Чем ей лучше-то стало? Утешать? Не умею я этого, если честно. Я только глажу ее руку кончиками пальцев, едва уловимыми, нежными прикосновениями. Все, что я могу для нее сейчас сделать. - Харука… Ее ведь по-настоящему никто не знал, кроме меня, - ее тихий и хриплый голос отдается внутри меня тяжким горестным эхом. – Любили – да, уважали, восхищались, завидовали, подставляли подножки, ненавидели… Это все было. Кто-то уродом считал, а кто-то - карающей богиней. Но это всё ненастоящее, это маски. Моя любимая, такая ранимая Харука. Моя маленькая… Я ведь полюбила ее, как только увидела, с самого первого взгляда… Как будто это только мое и лишь для меня. Все мое первое досталось именно ей. Ждала всю жизнь, как будто именно ее... Вернее, сначала не ее, а какого-нибудь прекрасного принца на белом коне, как родители воспитывали. Сейчас даже представить с одной стороны смешно, а с другой страшно, что было бы, если бы я уже с нашедшем меня тем самым принцем, а тут появляется она… Но мое чувство к ней словно пришло свыше. Понимаешь? Харука… она, конечно, любила пофлиртовать. У нее всякое было. Куча поклонниц, постоянная девушка. Серьезные, стабильные отношения, из которых выбраться порой, когда один еще любит, а второй уже только позволяет себя любить - ножом по сердцу провести легче. А она мне после говорила: вот ты у меня появилась, и у меня на других как отрезало, я даже лица той, другой... уже не помню. В этом вся Харука… А девчонок наших она все время в краску вгоняла, но ты не думай, что она это по правде делала… - И ты не ревновала? - Зачем? Я ведь знала, что это все в шутку, что любит она только меня одну... Она мне никогда не изменяла, я знаю. И я тоже, никогда… Я люблю… любила ее, только ее… кроме нее, мне никто не нужен … - Что вы даже пожениться решили. Ну, там, свадьба и всякое такое? - И свадьба, - кивнула Мичиру. – Мне, если честно, этого не надо было. Мы и так давно вместе жили. Но Харука очень хотела, чтобы все получилось красиво и по-настоящему, как у других… Я знаю, Мичиру до сих пор не сняла кольцо. Я смотрю на ее руки, на тускло поблескивающий символ ее любви на безымянном пальце. Она ловит мой взгляд, догадывается о моих мыслях. - Я помню, - говорит она тихо, - но это – словно весточка из того, хорошего еще времени, понимаешь? Мы опять молчим. Но это уже такое спокойное, нетягостное молчание. - А почему я… она была, ну, как парень? Что-то вроде кризиса сексуальности? - вопрос вдруг сам слетел с моего любопытного языка. Наверное, это единственное, что меня до сих пор еще беспокоило. Но я не знала, уместно ли такое спрашивать. - Ну что ты! Разве что на публику. Это всего лишь образ, она его годами оттачивала. Как пропуск в мир, куда не пускают женщин. Харука с детства гонками увлекалась, и папа у нее - тренер известный, а он очень хотел, чтобы она выступала. Она его любила сильно, слушалась. Я никогда не видела в Харуке парня, но и так, чтобы представить ее с накрашенными ногтями, в платье или с длинными волосами – это как сильно пересоленный суп или как… в общем, это просто смешно… Я усмехнулась такому сравнению. Смешно. Действительно… Я вдруг почувствовала себя каким-то уродом. Мне было муторно и горько. Но ее голос хотелось слушать дальше и дальше. Просто слушать. Мичиру вдруг посмотрела на меня, едва улыбнулась. Несмело протянула руку и дотронулась до моей щеки. - Ты обиделась? Извини. Я не хотела тебя обидеть. Ты очень… очень красивая, правда. Но ты – не она, понимаешь? И никогда не станешь… Я так долго не хотела в это верить, но теперь я это знаю. Ты только похожа – лицом, голосом. А так… вы совсем разные. Как две сестры. Или как просто похожие внешне чужие люди. - Прости меня… - За что? Разве ты виновата? - Не знаю… теперь мне кажется, что да. - Не надо так. Наверно, это просто судьба. Кажется, теперь уже я была готова зареветь. И, кажется, именно тогда я впервые начала завидовать той Харуке Тено, от призрака которой так долго и так отчаянно избавлялась. - Мы даже документы подали, - смахнув слезу, сообщила мне Мичиру. - Документы? – я насторожилась. - Да, мы с Харукой хотели девочку одну удочерить. Хотару. Я очень хотела дочку. Мы… хотели. Ее мать умерла при рождении, а отец очень болен, он не может сам за ней ухаживать. Ей три годика всего, а она ведь еще такая маленькая и уже такая одинокая, в приюте…одна… мне теперь одной ее не отдадут. Мне становилось все паршивей и паршивей. Господи! Ну как же так! Жила-была девушка, немного странная, но которую любили друзья, у которой была семья и настоящая любовь. Она любила и была любимой. Она занималась любимым делом и даже добилась в нем огромных успехов. Она была всем так нужна. Без нее стало плохо стольким людям. Тогда… какого черта вместо нее появилась я? Какого черта я ничего, я совсем ничего не помню? Какого черта?!.. - Я так виновата перед тобой, - говорит Мичиру. Смотрю вопросительно: в чем она-то провинилась? – Ты столько со мной нянчилась. Ты не заслуживаешь всего этого. Тот бой… Я так устала, я просто подставилась… Хотелось, чтобы сразу, наверняка… Хоть и страшно... Я не могу поверить… почему ее больше нет? Как она могла оставить меня, уйти и не позвать с собой… - она сжимает кулаки. – Иногда мне кажется, что я готова возненавидеть ее за это! - Бедная моя… - Я скучаю по ней каждую минуту! Мне так хочется однажды проснуться и понять, что это всего лишь сон! Мне хочется так многое сказать ей. А я не успела… - Нам часто кажется, что времени еще слишком много. А когда что-то происходит, не хочется верить в самое худшее… Мичиру… А что ты хотела сказать ей? - Что с ней я была счастлива. Что она многое дала мне. Что она была моей семьей. Что… - ее голос вдруг сорвался и изменил ей, - что… я очень люблю ее… я буду любить ее всегда… - Ну вот ты и сказала… Мичиру, наконец, выдыхается. Мне так хочется верить, что ее боль хоть немного стала меньше. А внутри меня выжигающая пустота. Мичиру приникает к моему плечу, а я глажу ее по волосам, по вздрагивающим ключицам под тонкой хлопковой тканью. - Прости меня. На самом деле я вовсе не такая плакса, как может показаться… - Ну что ты! Ты очень сильная, правда. Я бы на твоем месте, я бы… «Наверно, я бы тоже не захотела жить, если бы поняла, что не нужна тебе больше». Мичиру слабо пожимает мне руку. - Спасибо. За то, что выслушала. - Все в порядке, - шепчу я ей, - я обещаю, все будет хорошо, а теперь тебе нужно немного поспать. - Я теперь не смогу. - Пожалуйста, Мичиру. Уже темно. Уже очень поздно... - Зачем? Я, правда, не хочу. - Даже если я тебя попрошу? Ты заснешь, придет ночь, боль утихнет, и будет так, как будто мы… как будто вы снова вместе… - Не… уходи. - Не уйду, что ты. Я с тобой. С тобой. Не бойся. - У тебя такие ласковые глаза. И еще немного веснушек на носу. - Это плохо? - Нет, но я опять на тебя ведусь… «Ведусь, как будто ты – это она». - Ложись на бок. Я помогу. Вот так. Тебе удобно? Я немного поглажу тебя, и ты уснешь. Мичиру разжимает пальцы, которыми все это время держала меня за запястье, и только теперь я начинаю ощущать в нем покалывающую боль. Ее глаза закрываются, и я смотрю, возле ключицы пульсирует синяя тонкая жилка. Слушаю биение ее сердца. Мне плохо. Мне хочется плакать и чтобы теперь она держала меня за руку и гладила, утешая… Чтобы меня тоже любили хоть вполсилы, как любили ту. Что это, ревность? Что же ты наделала, знаменитая гонщица Харука Тено! Что ты наделала! На устах Мичиру загадочная, нежная улыбка. Она погружается в свой мир, где нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Где всегда есть мы. И где можно, не боясь боли, растерзать себе в клочья сердце последним вопросом: - Ты меня всегда любила? - Да. - Всегда-всегда? Правда? - Правда… Я смотрю, как она засыпает, как выравнивается ее дыхание, и левая рука прикрывает грудь. Но я ошибаюсь. Ресницы на миг взмывают вверх черным веером, зрачок затопляет радужку чернотой. - Харука… - ловлю шепот ускользающих слов. Кого она сейчас зовет? Меня? Или своего призрака? Я наклоняюсь к ней близко-близко, что ее мягкие губы касаются моего уха. Это даже не поцелуй, но я вздрагиваю, покрываюсь мурашками от этого простого прикосновения. – Пообещай мне кое-что... - Да? - Ты свободна, ты должна жить своей жизнью. Если захочешь, ты можешь уйти. Я теперь знаю, что должна была тебя отпустить. Сразу, в тот самый первый день, но тогда я не смогла… Ее рука снова накрывает мою, и наши пальцы сплетаются помимо воли в осторожном, томительно-долгожданном объятии. - Пообещай только, что ты больше не будешь меня за это ненавидеть… - Я никогда не ненавидела тебя… Сказать ей, что с недавнего времени все совсем наоборот? Хотя… Зачем ей это знать? Зачем ей я? Она ведь любит другую. Она будет любить ее всегда. Даже если я захочу всем сердцем, даже ради нее - я останусь только бледной копией прежней Харуки Тено. Мысли в голове путаются и сходят с ума. Вот и все. Это на меня так непохоже, но… Хватит себя обманывать, наивная дурочка Харука Тено. Хватит бегать от правды. Та жизнь, которую ты считала правильной и которую так тщательно выстраивала - закончилась. И ты до безумия, до синих кругов перед глазами последнее время думаешь только о ней. Так хочется погладить… Нельзя… Нежность в каждом движении, податливость, желание нарастает медленно и плавно… Тепло приятными волнами прокатывается по телу. Мурашки по коже… Сумрак в сердце... Я наощупь бреду в свою комнату, закрываю плотно дверь и устало прислоняюсь лбом к прохладному дереву. Кто бы мог подумать? Что из миллионов людей этого огромного, бестолкового, как муравейник, Токио я по уши втрескаюсь в одну-единственную девушку, Мичиру Кайо, любовницу моего прежнего «я»?