Игры разума

- Я начну считать. Цифры в обратном порядке. Ты расслабляешься с каждой цифрой все больше и больше. Тебя наполняет только покой. Только мой голос… Ты опускаешься вниз, плавно и приятно… Тебя больше ничего не тревожит… "Двадцать... Девятнадцать..." Золотой мерцающий маятник разрастается, пульсирует сердечным ритмом… Серая зыбкая дымка на границы сна и яви двоит очертания, меняя окружающий мир… Когда это делают с тобой в самый первый раз, то почему-то кажется, что ничего-то и не получится. Даже надеешься на то, что вся эта ерунда на самом деле на тебя не действует. Что ты - человек упрямой и твердой воли, а такие ведь гипнозу не поддаются. Нет, просто я оказалась обычной слабачкой. И в тот момент еще предпочитала не верить, что Фукуда действительно оказался профессиональным гипнотерапевтом... Маятник... Свет. Много-много света. Дорога, что стелется в этот свет. От него светится песок, он чуть поскрипывает под ногами, и, оказывается, что это не песок вовсе, а только что выпавший снег. Бредешь в нем по колено, а он горячий-горячий на ощупь и совершенно не тает. Странно. Голос Фукуды ведет за собой, то, отзываясь, гремит глухим колоколом, то спадает до едва слышного шепота. Хотя... наверно, это мой мозг начал просто сходить с ума... - Ты с каждым днем все позже и позже... - Прости, - привычными движениями стягиваю плащ, пью холодную воду прямо из горлышка кувшина, что стоит на столике в ее спальне. Последние дни меня мучит жажда. Никак не могу напиться. Да, вроде бы время совсем не позднее, но соображаю я что-то плохо. Мичиру смотрит на меня вопросительно. Я раньше почти не оставляла ее так долго одну. Она сидит на постели, пытается расчесать спутавшиеся волосы. Но у нее самой это не слишком получается: до густых прядей на затылке надо хоть немного изогнуться в корпусе, повернуться назад. Я же видела ее рану, наверно, это чертовски больно... Она упрямая, закусывает губу до крови, но все равно тянется. Сажусь за ее спиной, отбираю щетку, вожу по волосам медленно-медленно, отчетливо понимая, что это всего лишь очередной мой предлог прикоснуться украдкой, тронуть губами аквамариновую копну - ведь она этого не поймет, не почувствует моих губ на своих волосах... - Ты завтра тоже уйдешь на целый день? Она откидывается спиной в мои объятия. Волосы щекочут мое лицо. Такая нежная…теплая… Я не хочу никуда уходить. Хочу сидеть рядом с ней хоть все время и вот так держать ее за руку. Но я понимаю, что тогда не выдержу, все испорчу, сорвусь... Вру ей: - Да, будут кое-какие дела. Курсы. Физиопроцедуры. Она какая-то задумчивая сегодня. Но, как и прежде, все такая же ласковая. Спокойная. Тянется ко мне, гладит по плечу, убирает со лба спутанную челку. Улыбается мне робко, заглядывая в глаза. И от этого мне делается еще больнее. А ведь я сама все чаще молчу. Я... я не знаю, как ей признаться. Порою эта мысль пронизывает, колет остротою в груди: "Да все она давно поняла. Догадалась. Узнала. Она любит другую, а с тобой ласкова просто из жалости… " Нет, это невозможно! Кроме Ами, никто ничего не знает. А Ами, я уверена, не расскажет. Пусть все думают, что всё по-прежнему. Приношу ей разогретый ужин. Немой вопрос - да, это заходили девочки. Мако с Усаги решили приготовить карри. Рей страшно ругалась на них, потому что ей потом пришлось мыть пол и посуду. Мичиру рассказывает и пьет чай маленькими глотками, улыбается поверх глазурованного края одними глазами. - Побудь сегодня со мной хоть немного... Пожалуйста, Харука… Сажусь напротив, любуюсь ею украдкой. Мы разговариваем о какой-то ерунде. Несмотря на грустный вид, несмотря на небольшие синяки под глазами, ей уже лучше. Наверно, скоро можно будет вставать. И у меня больше не будет предлога остаться с ней рядом. Если только… Мичиру... Сжимаю ее ладонь в своей руке, пытаясь хоть немного согреть ее замерзающие пальцы. Я люблю тебя. Закашливаюсь от чего-то, горло перехватывает. Отчаяние, нежность, невозможность... Я знаю. Я буду с тобой до последнего, сколько протяну. Это всего лишь начало нашего общего конца... "Восемнадцать... Семнадцать..." - Я не думала, что у вас получится. - Здесь не о чем беспокоиться. Вы хорошо отвечаете на индукцию. - Что?.. - С нейрофизиологической точки зрения под гипнозом мозг работает особым образом. Активизируются те участки мозга, которые мы обычно не используем. Загипнотизированный человек глубоко расслаблен, выглядит почти спящим, но это только внешнее, обманчивое впечатление. - И что будет потом? - Спектакль. Спектакль с вами в главной роли. Я иду неслышно, чувствуя себя такой легкой и свободной. Все остается позади, шум и голоса становятся все тише, пока я не остаюсь одна в полной тишине. Впрочем, эта тишина тут же нарушается… Мир дробится на хрустальные капли… Какая-то картинка, старая видеозапись стоит перед глазами, как будто наяву. Бетонный трек, исполосованный трещинами. Вместо отбойников - вытертые, посеревшие от старости шины. Мне пять лет. В руках огромный розовый заяц, толстый и неудобный для такой крохи. Рев моторов, пыльный ветер в лицо. Мимо на бешеной скорости по кругу проносятся мотоциклы. Я машу им свободной рукой и что-то кричу. Я совсем не боюсь их. Мы с зайцем важно идем дальше. Около гаражей стоит в окружении других людей высокий светловолосый мужчина. Замечает меня, улыбается и широко шагает навстречу. Мой папа... Нервничаю почему-то. К Мичиру пришли гости. Нет, не девочки. По крайней мере, голоса за дверью в ее комнату точно мужские, их трое или даже больше. Я не вмешиваюсь, не захожу, это ее дело. Они сидят довольно долго, что-то вспоминают. Кажется, Мичиру даже смеется над какими-то их шутками. Знаю, нехорошо подслушивать, но... Ничего не могу с собой поделать. Я - что, получается, ревную? Они, эти парни, часть ее прошлого, в котором она была счастлива. Что может быть глупее - ревновать Мичиру к незнакомым парням? Что со мной вдруг такое произошло? И вот теперь... Я волнуюсь, я места себе не нахожу... Мы живем по разные стороны времени, мимолетно встречаясь в настоящем дне. В какой-то момент я понимаю, чего боюсь больше всего. Одиночества... Нет ничего страшнее на свете, чем остаться наедине со своими мыслями, когда тебе очень плохо. Я боюсь об этом даже думать. Хлопает входная дверь. Кажется, они уходят, когда я уже раздеваюсь и ложусь спать. За окнами темно, а ведь летом темнеет поздно. Мичиру зовет меня, но моя обида в тот вечер оказывается сильнее. Зарываюсь лицом в подушку, затыкаю уши, чтобы не прибежать к ней по первому зову. Не хочу быть собачонкой, выпрашивающей ласку... Разве я нужна ей на самом деле? "Шестнадцать... Пятнадцать..." Мне десять. Родители ссорятся. Они только и делают, что ссорятся последнее время. Папа подарил мне на Новый год настоящий мотоцикл. Мой замечательный папочка знает, что моя мечта - стать таким же великим гонщиком, каким был он сам. А мама кричит: "Чему ты ее учишь! Это ты виноват, что она получилась такая! Она же девочка!" Мама знает, что девчачьи прибамбасы мне не интересны, и ее это доводит порой до бешенства. Иногда мне кажется, что мама меня совсем не любит, ведь я не такая, какой бы ей хотелось меня видеть. Странной дочкой пацанского вида не похвастаешь перед подружками... Мама... Я не видела ее лица, я не знаю, как она выглядит, что с ней сейчас. Похожа ли я на нее? Беспокоится ли она обо мне? Жива ли она? За эти четыре месяца, что я помню себя, от нее не было ни одного телефонного звонка. Не хочу... Какое-то нехорошее воспоминание... Нехорошее, больное и гадкое. Что мне делать с остальными, если они окажутся еще хуже? - Не открывай глаза, Харука! Дальше! Иди дальше! Мой пятнадцатый день рождения. В доме веселье, льется музыка, одноклассники смеются, играют в шарады. Мать лупит меня по лицу грязной кухонной тряпкой, обзывая чудовищем. Поймала меня с поличным, когда я, сидя на подоконнике, ничего не замечая, в упоении целовала девочку, по которой сохла целый год. Она такая милая и изящная, просто мой идеал... Мать плачет. Говорит, что я позор всей ее жизни. Теперь я точно знаю, что она презирает меня... Мама, мамочка, это же я, твоя дочка! Я была совсем маленькой, и ты пела мне колыбельную и рассказывала сказку о принцессе и рыбаке. Я ведь твоя принцесса!.. Я так люблю ее, мамочка! Почему же ты... - Это не я, не я! Я не виновата, не виновата, не виновата... Нечем дышать. Больно, больно, так бо-оольно... Эта боль не просто топит, она сжигает... Я неожиданно вспомнила, что случилось с той моей милой девочкой. Моя мать все рассказала ее родителям. Рассказала прямо в школе, на родительском собрании. А потом... Таблетки, скорая, не успели... - Харука! - Почему же всё так?.. - без сил обрушиваюсь в это кресло. - Почему это возвращается... кусками? - Трудно ответить. Возможны любые варианты. Самое важное сейчас – не дать сознанию сконцентрироваться на том эпизоде, который послужил спусковым крючком для запуска механизмов блокирования памяти… мы оставим это на потом. Но было что-то в вашей жизни, с чем вы жить дальше не смогли или не захотели. Я хочу, чтобы вы до конца понимали, на что идете. Иногда легче забыть и не страдать. Жить настоящим, тем, что у вас есть сейчас, чем прошлым, у которого может не оказаться будущего. - Я понимаю, но… я действительно хочу все вспомнить. - Хорошо. Мы обязательно продолжим. Но не сейчас, вы... у вас очень усталый вид. - Неважно. Я приду завтра. Мичиру, Мичиру! Почему же тебя до сих пор нет? Где же твое место в моих запоздалых, обрывочных воспоминаниях?