Пароль знали двое

Pov Андрей Все еще спит. Умаялся, бедолага, меня похищая, а потом таская по квартире. Еще пусть поспит несколько минут, а я посмотрю на него пока, нет, лучше губами его потрогаю. Он мне оставил небольшую свободу, сейчас чуть-чуть подтянусь вверх, и мои губы будут как раз напротив его. Ну, вот все удалось. Он даже не пошевелился. Сейчас мое лицо ровно напротив его. Чтобы не разбудить, могу прикоснуться только к щекам и губам. Обидно. Черт завозился. Pov Сергей Он что, меня целует? Похоже. Вот ситуация! Сначала похитителю вздумалось поцеловать жертву. А теперь похищенный целует своего, можно сказать, врага. Ладно, пусть немного потешится, ему, похоже, нравится, вон, как нежно прижимается своими губками ко мне. Все! Пора просыпаться! Он что с ума сошел! Он уже не прижимается, а явно целует! Все, подъем, он сейчас пошевелится и почувствует мой стояк! Подъем! — Подъем! — он оттолкнул от себя связанного парня, на котором фактически лежал, сел на кровати, и, стараясь не смотреть на него, спросил, — Ну, что, выспался? Краем глаза увидел, как тот кивнул. — Значит так, утренние процедуры, гимнастика, чтобы руки-ноги размять, я даже развяжу тебя ненадолго. Потом за завтраком у нас состоится долгий разговор. Нам не удалось поговорить вечером, поздно было, и я был уставший. Сейчас будем наверстывать упущенное. Некоторое время спустя они сидели на кухне. — Что тебе приготовить на завтрак? — спросил он. Парень поднял на него глаза, посмотрел с недоумением и спросил: — Я, что, могу сделать заказ на завтрак, на обед и на ужин. Он рассмеялся: — Ну, почти. Я не собираюсь тебя морить голодом, а так как ты не можешь себя обслужить в виду связанного состояния, то заботу о твоем желудке я вынужден взять на себя. Предупреждаю, деликатесами и разносолами баловать не буду, но здоровой пищей обеспечить в состоянии. Итак? — Я привык на завтрак кашу есть из любых круп, кроме риса. — Ты рис не ешь? — Ем, но только в виде гарнира. — А чем гарнир рисовый от каши отличается? Парень махнул рукой: — Потом объясню. Так какие у тебя есть крупы? Он поднялся, открыл шкаф и стал перечислять: — Перловка, овсянка, геркулес-хлопья, манка, кукурузная, гречка, еще тут какие-то, но и этого достаточно. Так что? — Манку я не очень люблю, давай овсяные хлопья, быстро готовятся, а то я уже есть хочу. Он занялся приготовлением завтрака, а парень налил в чашку чай и отвернулся к окну. Видно было, что «пленник» нервничает, хотя внешне оставался совершенно спокойным. Он постукивал ногтями по столу, вращал чашку с чаем, вздыхал. Так и не сделав ни одного глотка, отодвинул чай от себя и спросил, скорее чтобы разговор поддержать: — Еще не готово? — Сейчас маслица положу, и можем приступать к поеданию. Правильно, что ты хлопья заказал, они у меня на воде не получаются, а пока можно себя кашкой на молоке побаловать. Потом сложнее будет. — А почему? Молоко же продается в магазинах? — В магазинах оно может и есть, но мы в магазины не пойдем. И вообще в ближайшие несколько дней из квартиры выходить не будем. Он поставил тарелки на стол, уселся напротив него и принялся с аппетитом поедать кашу. Парень пододвинул к себе тарелку и тоже, вздохнув, принялся за еду. — Что вздыхаешь? — Что-то мне не по себе. — Ешь, ешь. Не вздыхай. Ты мне нужен живой, здоровый, чтобы без депрессии, с хорошим настроением. Не грусти. Если будешь хорошо себя вести, обижать тебя не буду. Не будешь есть, буду кормить насильно. Попытаешься кричать или бежать, стукну, рот заклею и запру в кладовке в темноте. — Что ты меня все время пугаешь — стукну, вырублю. Я же вижу, ты не такой. — А какой? — Ай, ладно, чего пристал? Лучше расскажи, что тебе от меня надо. — От тебя мне лично ничего не надо, — при этом он хитро улыбнулся и взглянул на парня, размазывающего по тарелке кашу. — Ты бы, все-таки, поел. Сам же попросил овсяные хлопья. — Хорошо, я поем, а ты мне расскажи, зачем ты меня похитил. Ведь ты меня похитил? Не так ли? — Похитил, похитил. Но зачем, пока не скажу. А пока ... Мы включим с тобой телевизор на канал местных новостей, — что он и сделал, включив маленький телевизор, стоящий в углу на кухонном столе, щелкнув пультом. — И будем следить за информацией. — И за какой информацией мы будем следить? Он не ответил на вопрос, задав свой: — Как скоро твои родители начнут тебя разыскивать? — Не знаю? — Как часто они тебе звонят? — Раз в день — точно, а так гораздо чаще. Они до сих пор считают меня маленьким мальчиком, и проверяют, пришел ли я на работу, во сколько ушел с работы, появился ли я дома или еще где-то пребываю в неизвестном им месте, поел ли я вовремя, да и мало ли найдется вопросов к своему обожаемому чаду. — А ты — обожаемое чадо? — хмыкнул он. — Ты представляешь, я даже никогда в этом не сомневался. — Прекрасненько. Тогда я думаю, что в новостях мы скоро услышим, что пропал драгоценный сын известного в городе бизнесмена. Так? Ведь твои родители ничего не знают о тебе со вчерашнего вечера. — Но ты же сам приказал им позвонить и сказать, что я с друзьями до понедельника. — Конечно. Вот поэтому мы спокойно просматриваем все новости и ждем понедельника, сегодня суббота, времени у нас завались. Можно заняться чем-то приятным, — и он хитро подмигнул. Парень насупился, смутившись, прекратил возить ложкой по тарелке и быстро доел кашу. Не поднимая головы, спросил: — И что ты предлагаешь? — Например, по сетке в «стрелялку» сыграть? Ты любишь «стрелялки» или лучше в «стратегию»? — Ты что, мне предлагаешь в компьютерные игры с тобой поиграть? — А ты о чем подумал?