Северная башня.

Дождь прекратился, и ветер начал рвать в клочья похудевшие облака. Кое-где проглянуло блеклое осеннее солнце. Скоро выпадет первый снег, уже недолго осталось шлепать по грязи и цепляться взглядами за черные когти голых мокрых веток. Гермиона вышла к берегу Черного озера. Теплая мантия укрывала ее от противной погоды. Студентке Гриффиндора не хотелось сидеть в душной гостиной, непрекращающаяся болтовня однокурсников начинала раздражать, даже Гарри, Рон и Джинни не могли поднять настроения. Эта апатия снова вернулась с тех пор, как она перестала ходить к Драко на Северную башню. Прошло две с половиной недели, а Грейнджер все никак не могла принять то, что сделал Малфой. Нет, Гермиона не лгала себе, она любила его, хотела, чтобы он снова обнял, чтобы его губы поцеловали ее, а руки заставили обо всем забыть. Но сердце в ней никогда не было сильнее разума, а мозг говорил, что этого нельзя простить, что если она останется с Драко, то станет его сообщницей. Но несмотря на все это, Грейнджер так и не сходила к профессору Дамблдору и не предупредила его. Ветер донес до ее ушей шум со стороны площадки для квиддича. Разве сегодня тренировка? Гермиона не помнила, чтобы Гарри, Рон и Джинни собирались на поле. Она решила сходить проверить. Уже поднявшись на трибуну, Грейнджер осознала свою глупость. Конечно, ее друзья не собирались на тренировку, сегодня не их день на стадионе. Но ведь не только Гриффиндор там тренируется! Сегодня над полем летали игроки в серебристо-зеленой форме. Монтегю надрывал глотку, раздавая советы своим спортсменам и ругая их за неловкость, на чем свет стоит. ‒ Гойл! Мать твоя соплохвост! Какого тролля ты держишь биту как ложку! Ты что, ее жрать собрался? Почему бладжеры летают как хотят? Ну-ка, сбей меня, сбей! Гойл сделал сосредоточенное выражение лица, чем вызвал у товарищей недвусмысленную ассоциацию и новый взрыв хохота. Загонщик перехватил биту поудобнее и кинулся к бладжеру. ‒ Осторожнее, Грэх, а то он сломает тебе спину! ‒ хохотнул Уоррингтон, зависший ближе к центру поля. ‒ Он? Да этот идиот и в слона не попадет! ‒ в тон ему ответил Монтегю. Игроки замерли. Все наблюдали за тем, как Гойл носится по полю с битой, пытаясь хотя бы попасть по бладжеру, а не то что отправить его в капитана команды. Его попытки сопровождались смехом и улюлюканьем от товарищей по команде. Гермиона застыла на трибуне. Все эти издевательства над Гойлом и его неуклюжие попытки она отмечала лишь краем сознания. Сама Грейнджер смотрела на ловца сборной, зависшего у соседней трибуны. Драко не принимал участия в травле Гойла, он даже как будто не слышал всего происходящего, а просто смотрел перед собой, погруженный в свои мысли. Сердце Гермионы сжалось при виде того, как осунулся Малфой, какие тени, свидетели бессонницы, залегли у него под глазами. В сердце проснулась жалость. Он один со своими демонами, у него нет близкого человека рядом. Грейнджер прекрасно знала, что Драко не может показать слабость никому из своих друзей. Конечно, Паркинсон, Забини и Нотт осведомлены о его задании, но они не догадываются, насколько тяжело приходится Малфою, как борется он с собой. ‒ Эй, осторожней, дубина, на трибуне кто-то есть! ‒ вырвал ее из задумчивости крик Монтегю. Но было поздно, Гойл с ликующим возгласом заехал битой по бладжеру и отправил его в сторону замершей Грейнджер. Но крик Грэхема отвлек не только Гермиону. Малфой тоже вынырнул из задумчивости. Он оценил ситуацию куда быстрее Грейнджер и кинулся к ней, наперерез летящему со свистом мячу. Все-таки, как бы ни шутили Гарри и Рон, ловцом Драко сделали не только за подарки его отца, реакцией он обладал отменной. Малфой успел отбить бладжер черенком метлы, но удар был силен. Драко завертелся волчком, потеряв управление. Он стремительно понесся к земле. ‒ Вингардиум Левиоса! ‒ ожила Гермиона и в последний момент успела замедлить падение. Удар о землю все равно оказался силен, но все-таки не смертелен. ‒ Какого черта ты там делала, мерзкая грязнокровка? ‒ гневно завопил Монтегю, понимая, что лишился ловца. Вся команда Слизерина направила метлы к земле. Драко быстро подняли магией и спешно направили в сторону замка, в больничное крыло. Гермиона так и осталась стоять на трибуне. Если бы не ее присутствие, мяч бы просто врезался в трибуну и все, Драко не пришлось бы рисковать собой. Однако где-то в сердце пушистым котенком свернулось удовлетворение. Малфой кинулся ей на помощь, значит любит, испугался за нее. Грейнджер очень хотелось пойти в больничное крыло, узнать, как там Драко, но она не решилась. Все-таки сейчас там вся сборная Слизерина. Ее и близко не подпустят, а вот оскорблений она соберет порядочно. Побродив по территории школы, Грейнджер снова оказалась у Черного озера. Для нее это было особое место, и не только потому, что здесь она впервые поцеловалась с Малфоем. Гермиона села на влажный ствол поваленного дерева и посмотрела на воду. Тревога ворочалась в душе и не желала утихать. ‒ Грейнджер... ‒ Та резко обернулась. В двух шагах от нее стоял Блейз Забини. ‒ Слушай, я хотел сказать спасибо, спасибо, за то, что спасла Драко. ‒ Это он меня спас, ‒ ответила Гермиона, удивленная тем, что Забини решил с ней заговорить. ‒ Он отбил от тебя бладжер, ‒ отметил Блейз. ‒ Но ты замедлила его падение, не дала разбиться о землю. ‒ А, ты об этом, тогда, пожалуйста, это был мой долг. ‒ Гермиона не знала, что сказать. Блейз приблизился к ней еще на шаг. Ни поза, ни жесты, ни выражение лица не говорили об угрозе. Забини был подчеркнуто расслаблен и дружелюбен, но Грейнджер ни на миг не забывала, что перед ней слизеринец, высокомерный задира, который считает оскорбление гриффиндорцев и пуффендуйцев за увлекательный спорт. ‒ Я знаю, что ты ходила к Драко на Северную башню, когда он сбегал туда по ночам, ‒ заметил Забини, и это заставило Гермиону напрячься. ‒ Он очень скучает по тебе, конечно, не говорит этого, но я ‒ его друг, и я вижу это. Грейнджер только кивнула. Забини развернулся и ушел, оставив Гермиону в глубоких раздумьях. Спустя полчаса она встала и пошла в школу, в больничное крыло. Ей нужно было увидеть Драко. Этот случай на поле дал отчетливо понять, что Малфой любит ее, а она отвечает ему взаимностью, и задание, которое Темный Лорд дал, это не изменит. Возможно, профессор Дамлбдор знает, что делать, и Драко вообще не придется больше сделать ни одной попытки. Ужин начался, и во владениях мадам Помфри было тихо и пусто. Даже сама целительница ушла в Большой Зал. Малфой лежал на кровати в дальнем углу и казался спящим. Гермиона приблизилась, стараясь ступать как можно тише, чтобы не разбудить. Она замерла у постели, в ногах. Карие глаза не отрывались от бледного лица. Да, конечно, она любит его, каждую черточку, в этом нет сомнений. Грейнджер осмотрела не затянувшиеся еще ссадины. Какой кошмар! Ее бедный Драко! В этот момент глаза открылись. Малфой в упор посмотрел на Гермиону. ‒ Ты пришла. ‒ Бледные губы дрогнули в улыбке. ‒ Конечно, разве могла я не прийти? ‒ Грейнджер почувствовала подступающие слезы запоздалого шока. Она очень испугалась за этого мальчишку, которому вдруг захотелось погеройствовать. ‒ Зачем ты пришла на трибуну? ‒ спросил Малфой. Гермиона понимала, он надеется, что к нему, но это было не так, и она не хотела врать. ‒ Я думала, что тренируется Гриффиндор, а потом просто смотрела, несколько минут, не больше. ‒ Понятно. ‒ Лицо Малфоя напряглось. ‒ Зачем ты пришла сейчас? А правда, зачем? Гермиона молчала, не зная, что сказать, как объяснить. Казалось, что все слова разбежались от нее, как тараканы на свету. Малфой расценил ее молчание по-своему. Он лишь поджал губы. ‒ Хотела получить благодарность за спасение? Так, я говорю «спасибо», а теперь уходи. ‒ Драко... ‒ Уходи, ‒ он сказал это тихо, но так строго, уверенно, что не подчиниться было почти невозможно. Но Грейнджер не двинулась с места. Слезы прорвались, но не потекли, а застыли в глазах. ‒ Я так испугалась за тебя, а что, если б ты все-таки разбился? Как ты мог так рисковать? Разве можно?! Как бы я смогла с этим жить? ‒ Голос Гермионы дрожал и срывался. ‒ А разве не стало бы проще? Никаких проблем со мной у Ордена Феникса. ‒ Дурачок, какой же ты дурачок! Грейнджер кинулась вперед и поцеловала его. Поцелуй имел привкус соли слез, которые все-таки потекли, но казался сладким после такого перерыва. Малфой обхватил Гермиону за шею, приподнимаясь на кровати, и крепче прижал к себе, не давая отстраниться. В тот момент оба были на седьмом небе от счастья. ‒ Я люблю тебя, ‒ прошептал Драко в мокрые губы Грейнджер. И это впервые было произнесено между ними. ‒ Люблю тебя. Гермиона замерла на какое-то мгновение, пытаясь осознать смысл сказанного. Конечно, она уже знала это, чувствовала по его взглядам, действиям, в его поцелуях. Но слышать это так сладко. ‒ И я люблю тебя, ‒ наконец произнесла она. ‒ И ничто этого уже не изменит. ‒ Моя девочка, только моя, навсегда, ‒ шептал Драко, в перерывах целуя влажные от слез щеки, веки, скулы, пряди волос у лица. ‒ Только твоя, ‒ отозвалась Гермиона, крепче прижимаясь к нему. ‒ Только твоя.