Я пытался уйти от любви...

-24- После проведенных дома праздников Эрни стал спокойнее и собранней. Во всяком случае, так утверждали учителя. Сам Эрни в этом сомневался, поскольку в мыслях регулярно оказывался по уши в Рождестве и предстоящих каникулах. Каникулах с Дженом. Или наоборот возвращался к прошлому разговору с братом, перебирая особо приятные моменты, припоминая его интонации или даже паузы — Джен и молчать умел по-разному. А вот звонка от него Эрни уже не ждал. Вернее, ждал, даже очень ждал, но сам не верил в это, понимая, что у брата своя жизнь: интересная, взрослая, насыщенная. Возможно бурная — слишком ярким был Джен, чтобы потеряться даже в таком большом городе. Но не поглядывать на мобильник (порой украдкой доставая его на уроке) каждые два-три часа… ну может и чаще, Эрни не мог — вдруг кто-то позвонил, а он не услышал, телефон-то поставлен на беззвучный режим. Только этот кто-то не звонил. Звонили другие, заставляя сердце Эрни сначала выпрыгнуть из груди, а потом ныть от разочарования. Но не он. Каждый раз это был не Джен. Прошел день. Другой. Эрни по-прежнему хватался за телефон, зная правду, но надеясь на несбыточное. И когда после занятий к нему подошел охранник, сказав, что за ним приехали — Эрни резко насторожился, предполагая, что случилось что-то или очень хорошее или очень плохое, раз отец не стал об этом говорить по телефону. Он пытался представить хоть одну реально возможную причину, но в голову лезли только фантастические или кошмарные вещи. Поэтому Эрни внутренне подобрался: что случилось, то уже случилось. Солнце светило не по-осеннему ярко, ослепив Эрни, вышедшего из полутемного холла. Зато сильный ветер был очень даже зимним — пронизывающе ледяным, сразу пробрав до костей. Эрни приостановился на минутку, ища глазами отца или, быть может, Элл. Вместо них из черной Акуры неторопливо выбрался Джен и махнул рукой, подзывая Эрни к себе. На несколько секунд Эрни оглох и поглупел от обрушившегося счастья. Стараясь не перейти на щенячий радостный бег, он бросился к брату, на ходу сгребая его в охапку. Джен стоически вытерпел все проявления восторга и братской любви, и лишь после этого качнул головой в сторону Акуры: «Садись». В салоне было тепло, пахло хорошим одеколоном, Дженом и чем-то неуловимо радостным. Все портил водитель этой красавицы, не понравившийся Эрни категорически. Джен представил его Рисом или Ривсом, как-то так — Эрни толком не расслышал. Это был мускулистый латинос, болтливый, носатый, бровастый, губастый. И при этом уродом, к сожалению, он не выглядел. Обычно Эрни был глубоко равнодушен к внешности парней, но сейчас отчего-то завелся — его страшно раздражал этот тип. Особенно Эрни бесили бесконечные игривые попытки латиноса втянуть Джена в разговор. К счастью, брат если и отвечал, то односложно, все больше хмурился и тер руками лицо. У самого Эрни на языке крутилось сто вопросов к брату, — куда они едут, зачем, что вообще происходит — но задать их он так и не решился. Ему мешал латинос, вторгшийся в их семейный круг. Поэтому Эрни молча испепелял его взглядом и мечтал, чтобы они наконец куда-нибудь да приехали. Словно услышав его мысли, Джен встрепенулся и, обернувшись, спросил: — Есть хочешь? Эрни растерялся. — Нет. — Хорошо. Нам нужно серьезно поговорить. Ты не против, если мы просто прогуляемся по пляжу? Там тихо. — Нет, — как заведенный повторил Эрни. Потом опомнился: — Не против. Мне все равно. Пляж так пляж. Вообще-то Эрни было далеко не все равно и на пляж, который безусловно будет пустым по такой холодине, его не тянуло совсем. Но сидеть одному на заднем сидении, вытягивая шею, чтобы хоть чуть приблизится к брату, с каждой минутой становилось труднее. Джен кивнул, принимая ответ, перекинулся с латиносом парой слов и снова безучастно уставился на дорогу. Эрни раньше не бывал в этой части города, а уж пляж его вообще поразил: замусоренный, с огромным количеством орущих наглых жирных чаек, с деревянным тротуаром и скамейками через каждые пять-шесть метров. Пока Эрни удивлялся: «Кому нужны скамейки на пляже?» — Джен расстилал плед на одной из них. — Ты был скаутом? — удивился Эрни, кивнув на большущий пакет. — Всегда готов? Брат шутливого тона не принял: — Нет. И в походы не ходил, и на пикники не ездил. Я и на море никогда не был, только в раковине слышал, как оно поет. А тут целый океан, а мы ни разу не выбрались. Он уселся так, чтобы часть пледа осталась свободной. — Иди сюда. — Джен похлопал ладонью по скамье, и когда Эрни неуклюже плюхнулся рядом, укрыл их сверху пледом. Хотя Джен и сказал, что устроил эту вылазку ради серьезного разговора, начинать его он не торопился. Эрни тоже молчал. Сейчас слова казались таким же мусором, как обрывки газеты или пластиковые стаканчики, носимые ветром. Который, несмотря на влажность, здесь был куда как теплее. Осторожно выпростав руку, Джен потер глаза и хрипловато пожаловался: — Как песка под веки насыпали. Не выспался. Уснул вчера рано, а через час вскочил и до утра глаз не сомкнул. И пока Эрни, соображал, что на это сказать, поддерживая разговор, Джен неожиданно, резко и зло, выплюнул вопрос: — К тебе в школе пристают? — Что? — отупело переспросил Эрни: странности этого дня выбивали его из колеи. — Сексуально домогались? Несмотря на вполне корректную формулировку Эрни поежился от хлесткого, как удар кнута, тона. Хотя сразу каким-то шестым чувством ощутил, что ярость брата направлена не на него. Мгновение и в голове Эрни сложилась более-менее цельная картинка происходящего. В груди разлилось тепло от мысли, что брат разбушевался из-за него, правда с чего вдруг Эрни так и не понял. Но было в этом кипении что-то очень личное, и Эрни решил, что он знает причину. Медленно и очень тихо Эрни ответил. Вопросом на вопрос: — Это с тобой произошло, да? В школе. Джен вздрогнул от неожиданности. Он устроил допрос с пристрастием Эру, но был ли сам готов к откровенности? Покопавшись в себе, Джен понял, что да, он доверял Эру, и доверял до такой степени. И лишь потом до него дошло, что это в принципе было хорошей идеей: Эрни будет легче раскрыться, зная, что он поймет и не осудит. — Да, — выдохнул Джен. Брат еще мешкал с ответом, а Эрни уже знал его. Почувствовал, как закаменело тело Джена, уловил краем глаза, как заострилось его лицо, побелели сжатые губы. — Было такое. — И, повернувшись, Джен впился в Эрни тяжелым взглядом. А тот, стараясь убить в зародыше вскипевшую ярость, исступленно замотал головой. Вообще-то, он просто пытался вытряхнуть из нее тошнотворные картинки. Брат, приняв это за ответ, расслабился, устало буркнул: — О’кей, — и замолчал, нахохлившись. Эрни чуть не взвыл от досады — Джен снова отдалялся, замыкаясь в себе. Первый порыв обнять его, встряхнуть, Эрни подавил. Теперь все шараханья брата от любых, даже самых невинных прикосновений предстали перед ним в новом свете. Но и позволить ему отгородиться, Эрни тоже не мог. Боднув Джена головой, он как можно легкомысленнее усмехнулся: — У меня крутой брат! Он так крут, что самому Нолану чуть яйца не оторвал. Да ко мне теперь никто и близко не подходит. Самоубийц в школе нет! Эрни пихнул брата локтем, и уже по-настоящему радостно засмеялся, не увидев, а скорее почувствовав, как тот оттаял. — Не замерз? — мягко спросил его Джен. — Ерунда, нормально все. А ты? Джен повозился под пледом, а потом пристроил голову на плечо Эрни, сладко зевнув ему в ухо. — Я подремлю немного, ладно? Затопившая Эрни нежность комком встала у горла, и он просто притянул брата ближе, приобняв его рукой. Он мог бы сидеть так, наслаждаясь покоем и близостью брата, бесконечно, но чертова рука онемела и заледенела. Очень осторожно Эрни убрал ее, и Джен, что-то недовольно пробормотав, сполз ниже. Теперь голова брата покоилась на груди Эрни, и он мог беспрепятственно любоваться на его лицо, светящееся безмятежностью. Морской ветер, ворошивший светлые мягкие пряди, мимолетно оголял участки нежной кожи. Очередной порыв, приподняв завитушку на виске Джена, приоткрыл синеватую пульсирующую вену. Она притягивала Эрни и, не удержавшись, он прижал ее пальцами. Ровный перестук чужого сердца заворожил Эрни. Задержав на пару секунд выдох, он подстроился под ритм дыхания брата. Теперь они дышали в унисон, и Эрни казалось, что и их сердца бьются одинаково. Губы Эрни стали солеными от морской влаги и на миг ему показалось, что это вкус непролитых слез Джена. -25- За всеми проблемами, настоящими и надуманными, Джен не вспомнил ни про БигКраша, ни про навязанного им клиента. Зато сам пронырливый ниггер ничего не забыл. И уж точно не о том, что могло принести хоть пару лишних баксов. — Как дела, бро? Не забыл про моего человечка? Он уже вечность ждет тебя, парень. Короче, в субботу в семь, подходит? Поморщившись, Джен отставил трубку подальше от уха — радостный рев БигКраша рвал барабанную перепонку. — Где обычно? — спросил он обреченно. — Да, и с тебя причитается, ДжиДжи. — Обломись, — лениво процедил Джен, — ты с клиента свой процент стряс. БигКраш довольно хрюкнув: — Конечно, но вдруг и с тобой прокатило бы, — нажал на отбой, не дожидаясь «факов» в ответ. Джен даже не успел узнать, что там за беда у клиента. Он, конечно, был уверен в себе, но дополнительная информация никогда не будет лишней. Если бы БигКраш назвал ему модель, Джен полазил бы по форумам и блогам владельцев таких автомобилей. Угадать конкретную причину у него вряд ли получилось бы, но вычислить характерные слабости этих машинок — запросто. Только БигКраш был говнюком, хотя и беззлобным. А может ему просто нравилось постоянно проверять Джена на вшивость. Джен хмыкнул: «Орешек знаний тверд, но все же мы не привыкли отступать! Да и отступать некуда — позади Москва», — готовясь к любому геморрою. Даже с азартом предвкушая новую головоломку. Но вот вид игриво улыбающегося Стокли, который и оказался страдающим клиентом, застал Джена врасплох. Настороженно поздоровавшись, он сразу перешел к делу: — На трек или по городу? — По городу, — довольно осклабился Стокли. — Сначала на Манхэттен — я столик заказал в «The View»… — Повтори?! От вкрадчивого тона Джена веяло серьезной такой угрозой, и Джуниор сбился с настроя. Хотя, что уж там — он запаниковал, с трудом удерживаясь от жалобного лепета. — Столик в ресторане… в отеле… он вращается. Не отель. Столик. На сорок восьмом этаже. Небо… Гудзон… вращается. Музыка… — Свидание? Джуниор поспешно кивнул. — БигКрашу ты уже заплатил? — Еще один судорожный кивок. — И у тебя есть нал, чтобы оплатить мою «работу»? — уже каким-то совсем страшным голосом спросил Джен. Сначала Джуниор помотал головой «да», а потом — «нет». И это «нет» было таким отчаянным, что у него закружилась голова. — Я… столик… Там кредиткой. У меня есть… Налички нет, а деньги есть… — он совсем запутался, чувствуя себя униженным ребенком. Как он мог объяснить Джену, что ему приходиться отчитываться за каждую мелочь. И если ужин в романтическом месте, даже очень дорогой ужин, особых объяснений не потребует, то снятие такой суммы вызовет шквал вопросов. — Могу перевести на твою карту, — пробормотал он, придумывая на ходу вескую для отца причину перевода. — Значит ресторан. А потом — номер в отеле или к тебе? Задумчивость Джена приободрила незадачливого ухажера. — В номер, — послушно согласился Джуниор, умирая от страха, что Джен согласится: «Марриот» был фантастическим отелем и в плане цен. — Или ко…ы-ы-х!!! — Острый кулак Джена, врезавшийся в солнечное сплетение, со свистом выбил из Стокли остатки воздуха. Рухнув на асфальт, Джуниор, вращая глазами и разевая рот, безуспешно пытался сделать вдох. А проклятый Гафнер уходил. Повернувшись к нему спиной — уходил. И Стэнли Джуниор Стокли совершенно четко видел, как упускает свой единственный шанс. Пальцы скребли асфальт, горло разрывалось от напряжения, в голове звенело. От нехватки кислорода и от полной безнадежности. — Уортли, — просипел он, как только смог вздохнуть. Джен не остановился, но замедлил шаг. — Уортли… Я сделал, что ты просил, — разрывая связки от усилий, прохрипел Джуниор и, — о, счастье! — Джен развернулся. Он присел на корточки и, приподняв подбородок Джуниора, заглянул ему в глаза. — Suka! Uvazhaju! В голове по-прежнему шумело, и Джуниор не разобрал слов, но одобрение в голосе Джена услышал. — Вставай! Где там твой вращающийся столик?