11
28 апреля 2014 г. в 21:02
Мрачная задумчивость брата действовала Эру на нервы. Но если раньше он давно бы корчил рожицы, стараясь развеселить Джена, то теперь поступил как взрослый человек: нацепив дежурную улыбку, поинтересовался все ли у него о’кей и позвал на хэллоуинскую вечеринку.
Джен пытливо заглянув ему в глаза, закусил губу и вяло кивнул головой. Эрни засуетился:
— Идем быстрее. Сначала зайдем ко мне, я костюм надену. Потом тебе маску подберем, а то не пустят.
То, что брат безропотно подчинился, уже не обрадовало Эрни. Но когда вместо помощи с напяливанием идиотских лохмотьев зомби, Джен отошел в угол и достал телефон, Эрни заволновался всерьез.
А тот, словно не заметив, принялся что-то горячо обсуждать с Элл. По-русски!
Эрни не то чтобы разозлился, скорее он почувствовал себя ущемленным. Ведь обычно при них Элл и Джен никогда не разговаривали на своем языке. И хоть это иногда приводило к казусам — английский Элл был ужасен, несмотря на все ее усилия, она упорно изъяснялась только на нем. «Мы одна семья и должны говорить на одном языке», — твердила Элл, мучая себя и их уши.
Раньше Эрни не понимал, почему она так настаивала на этом. А сейчас прочувствовал: его будто выкинули из круга достойных общения.
И хоть он был достаточно воспитан, чтобы не прерывать чужой разговор, даже пусть и касающийся его, но и не прислушиваться, в попытках понять о чем говорил Джен, Эрни оказалось не под силу.
Однако из всего потока непривычных звуков Эрни удалось вычленить только их имена.
И если его имя Джен произносил взволнованно, то имя Доминика грубо выплевывал, как ругательство.
Но как только разговор был закончен, Джен улыбнулся Эрни просительно и немножко нахально.
Сдался Эр с радостью, малодушно откинув сомнения в том, что все осталось по-прежнему.
Они немного опоздали и другие гости раскупили почти все, но Эрни показалось, что Джен в любом случае выбрал бы маску палача: черный треугольный мешок с прорезями для глаз и массивный пластмассовый топор.
В зал они вошли вместе, но Джен сразу встал у стены, перед этим втолкнув Эра в самую гущу танцующих.
Эрни вопросами не задавался, решив, что настаивать не следует. Может Джен не любил танцевать, а вот он обожал, и у него неплохо получалось.
Он и старался вовсю, для Джена, от внимательного взгляда которого дурел, как другие от «травки».
В зале было душновато, и многие поснимали неудобные маски, пользуясь полутьмой, но Джен так и остался в уродливом, пугающем колпаке. В нем он выглядел зловеще, а всполохи мигающих ламп только усиливали это впечатление.
Из-за этого, и из-за общей атмосферы с горящими головами-тыквами, мечущимися тенями, уродливыми фигурами, воображение Эрни разыгралось, и он представил, что отплясывает у ритуального костра, а из темноты за ним следит ку-клукс-клановец.
Чисто физическое удовольствие от танца смешалось с щекочущим ужасом от собственной фантазии и Эра захлестнуло горячее возбуждение, невозможно острое из-за своей постыдности и даже запретности.
И когда резко сорвавшийся с места Джен схватил его за руку, Эрни кончил. Жарко и бесславно.
Хорошо, что было темно, а свисающие лохмотья надежно прикрыли расплывшееся пятно.
Он готов был провалиться сквозь землю, а Джен ничего не заметил. И не почувствовал.
Эрни не знал, что заставляло его кипеть сильнее: факт, что он возбудился танцуя для брата, или то, что Джен остался совершенно равнодушным.
— Пошли. Элл приехала на такси, чтобы забрать тебя, — деловито пояснил Джен, попутно интересуясь нужно ли кого-то предупреждать.
— Но я не хочу, — взбунтовался Эрни, злясь на брата наперекор здравому смыслу.
— Не обсуждается, — категорично отрезал Джен. — Больше на уикенды ты в школе не остаешься.
Эрни снова открыл рот, чтобы возмутиться и тут его затопило осознанием, что они с Дженом проведут вместе два дня, и никто им не будет мешать.
Он чуть не рванул к машине бегом, потом передумал, испугавшись. Затем снова воспрял духом, трясясь от нетерпения, пока Элл оформляла разрешение.
Но когда Джен, усадив его и мать, захлопнул дверцу и помахал рукой, Эрни ухнул в отчаяние, обиду и непонимание: брат заботился о нем, о его безопасности, так почему все внутри разрывалось от боли?