Я пытался уйти от любви...

Элл на все вопросы Эрни отвечала простыми и четкими предложениями. Абсолютно логично и также бессмысленно. «Почему вы приехали?» «Доминик на работе». «Я знаю, что у папы новый большой заказ, и что он освободится только ко дню Благодарения. Джена на выходных тоже не будет. Зачем вы забрали меня из школы?» «Джен сказал». Несмотря на раздрай царивший у него в голове и душе, Эр понимал, что она это делала не нарочно, но все равно злился. И Элл, виновато покосившись, попыталась объяснить: —Джен сказал «проблема». Ты в школе. Проблема. Дома выходные хорошо. Джен сказал: «Все выходные Эрни живет дома в пригороде». — И после паузы добавила: — Он тебя любит. Не будь Эрни так растерян и обижен, он, вероятно, заметил бы странную интонацию Элл. Но может быть и нет. Его внутренний барометр был настроен лишь на одного человека — Джена. И чутко улавливая смену его настроений и чувств, Эрни редко понимал причины вызвавшие их. Он, как маленький ребенок, мыслил образно, ориентируясь на эмоции обожаемого взрослого. Прежде этим взрослым был отец, и Эр, сам того не сознавая, делал все, чтобы получить его одобрение. Теперь все его мысли занимал брат. И это оказалось во много раз сложнее. Вот раньше Эрни точно знал, что даже если он и не оправдает в чем-то отцовских надежд, тот расстроится, но не перестанет его любить. Вроде как по умолчанию — сын есть сын. А с Дженом все было иначе. Это для папы Эрни был самым умным, самым красивым, самым сильным, а Джен и сам был особенным. И где-то в глубине души Эр чувствовал, что не дотягивает до своего идола, и боялся, что тот найдет кого-то получше, нежели он. Было еще много другого, толком неосознанного, но уже будоражащего. А сегодня всегдашнее желание Эра всегда быть в центре внимания брата получило новое наполнение. И оно было восхитительным, даже запредельным. Что это — «оно», сформулировать четко Эрни боялся, но Джену оно однозначно не понравилось. Очень не понравилось. И Эр с категоричностью ребенка решил, что брат не терпит, когда на него пялятся из-за того, что он красивый. Особенно, если таращатся парни. Это как-то ровно укладывалось в ощущение самого Эрни — он не уставал удивляться тому, какой Джен красивый, но ненавидел, когда это замечали другие. Девичий флирт Эр еще не то, чтобы прощал, скорее, терпел, а вот мужские масляные взгляды на брата вызывали в нем острую волну протеста. Образы: «Нолан — взгляды — заигрывания — физическое наказание» и «я — танцы — взгляды — наказание молчанием» слились в одну ассоциативную цепочку. И если раньше он не задумывался о сексе между парнями, то теперь одна мысль о том, что кто-то из них реально захочет его брата, вызывала приступ гадливой ненависти. Эрни, не колеблясь, поставил знак равенства между своими чувствами ко «всем сраным педикам, желающим трахнуть брата» и мнением самого Джена на этот счет. Собственное внезапное возбуждение, сладко-запретное, но от этого еще более грязное, он отнес к случайности, которой больше не позволит повториться. Два часа бредовых размышлений и нешуточных внутренних терзаний сделали свое дело — из такси Эрни вышел гомофобом. Ярым, но не воинствующим открыто. До поры, пока эти извращенцы не лезли к его брату.