Как кошак

- У тебя красивые волосы… - Викодина переел? Хаус преспокойно наблюдал за старым другом, подперев рукой подбородок. Взгляд казался затуманенным и глубоким, и абсолютно смущал. Уилсон сосредоточенно делал вид, что занят. Зачем он так смотрит? Почему? Следит? Хотелось повернуться и спросить: «Чё надо, бл…?!» Но становиться зачинщиком в любимой игре Хауса не хотелось. И он продолжал работать с микроскопом, старательно игнорируя флюиды, витавшие вокруг. - Нет, у тебя, правда, очень красивые волосы, - повторил приятель, и даже как-то вдохновенно улыбнулся. Самому себе, что ли… - А с чего это тебя вдруг мои волосы привлекли? Камерон уволилась? Или Кадди… - Кадди есть чем другим похвастать! А Камерон никогда меня не привлекала, я люблю Чейза. А ты не знал, что я гей? Последнее было произнесено через короткую паузу после признания в любви к Чейзу. Уилсон икнул. Конечно, он понимал, что коллега шутит, и что ни к какому Чейзу он не испытывает страстных чувств. И что мысли его заняты Кадди, Стейси и иногда волосами Камерон. А в свободное от работы время, шлюхи, которых он вызывает… - Не смей! Уилсон предупредительно поднял указательный палец. Хаус удивленно замер, когда собирался было потрепать слегка взъерошенные мягкие… определенно, мягкие и, конечно же, совершенно приятные на ощупь волосы Уилсона. - Убери от меня руки! Хаус нахмурился. - И как ты заметил? Ты же в упор занят был работой. Ты что, следил за мной? - Ну да, учеными доказано, что уши тоже могут видеть… Грегори улыбнулся. Все-таки уроки саркастичности не прошли даром. - Вообще-то, - вздохнул он, нехотя принимая поражение, - это была всего одна рука. - Но она тянулась к моим волосам! – заметил несколько напряженно Джеймс. Он продолжал возиться с тестом, который делался за пять минут, и мысленно молился, чтобы Хаус об этом не знал. А еще он надеялся, что коллега оставит свое занятие – доставать его. Потому что именно так это и называется. И никак иначе! Уилсон стойко убеждал собственные мысли в этом. Хаус наиграется и уйдет. Не получит отдачи... и тоже уйдет. Устанет, наконец, и УЙДЕТ. Но Хаус не уходил. Он сверлил друга почти немигающим взглядом, словно пытался заколдовать. Сверлил и молчал, и это напрягало. Комната становилась все меньше, сужаясь до двух почти равномерных дыханий... почти... Уилсон опять себя почувствовал неуютно. Он уловил движение с боку... нет, просто почувствовал. И - повернулся. Грэг был очень близко, и в его глазах читалось желание, от чего у онколога стали подрагивать руки. - Только попробуй… - предупредительно начал он. И пожалел, что сказал. Это же Хаус! Он все "перекроит" по своему. Голубые глаза озарились почти детским счастьем. - Ну, раз ты настаиваешь!.. Джеймс успел только открыть рот, но Хаус уже во всю трепал его шевелюру. Трепал, надо признать, осторожно, и даже нежно. Трепал, гладил, ласкал. И нечленораздельно мурчал... образно говоря... - А у тебя такие... действительно классные... ммм, Джимми..!.. Я знаешь, вообще могу... ууу... - парировал он, утопая пальцами в шелковистой каштановой шевелюре, - вообще отказаться от Викодина... И, ловя его удивленный взгляд, объяснил, оставаясь таким же понятным... - Твои волосы... они как... как лучшая наркота!.. Ну, то есть... ты не подумай - я же не наркоман... Мне просто больно!.. А ты... ты приносишь удовольствие... Хаус расплылся в улыбке, ловя еще один - на этот раз настороженный - взгляд Уилсона. - То есть... твои волосы... мррппффф!.. - Брось, Хаус! Только не забрызгай меня слюной... от удовольствия!.. Улыбка Хауса стала похабной. - Чувствую, скоро забрызгаю тебя не слюной... Онколог попытался отшутиться: - Персонал больницы, думаю, не оценит... - В любом случае... - Грэг вдруг стал подозрительно серьезен, - мне приятно тебя трогать - и это факт! Твои волосы... лучше Викодина. Джеймс встал. - В любом случае... - он пытался, чтобы и его голос звучал серьезнее, - Не хочу вызывать в тебе столько... эмоций... Эти методичные поглаживания взбудоражили и встревожили Джеймса: он-то сам был не против чего-то еще "по-похабней". Но только не с Грэгом, не со своим лучшим другом. К тому же, он не мог знать наверняка, шутит Хаус или на самом деле пристает... Его мысли оборвал голос Хауса. Такой тихий, хриплый, опасно близкий. - Но ведь тебе нравится, - шепнул он, и по коже онколога пронеслась волна мурашек. - Или я не прав? - Не прав... - живо и горячо отреагировал Уилсон, чувствуя, что уже загнан в угол харизмой Хауса. Их глаза встретились, и Джеймс ощутил почти неконтролируемое желание облизать губы... Дверь из лаборатории находилась всего в паре шагов. Но на пути стоял Грэг. Хоть и не мешал. - Думаю, ты врешь, - снова прошептал Хаус, прожигая его взглядом. - Можешь думать, что хочешь... Твое право... Они стояли друг напротив друга, не уступая друг другу. Уилсон – с результатами анализа крови пациента. И Хаус с больной ногой, и притягательным небритым фэйсом. Сейчас Джеймс даже жалел, что однажды признался ему в этом, но трехдневная щетина на загорелой коже смотрелась просто соблазнительно… - Так и будем стоять? – Нарушил тишину онколог. Но Хаус ничего не ответил. Он стоял, закрывая собой единственный выход из лаборатории. И смотрел. Кровожадно, обезоруживающе, как человек, который всегда добивается своего. Холодные голубые глаза сейчас казались жарче ада. И как-то еще… - И?.. – снова рискнул Уилсон, прикидывая свои шансы обойти коллегу. Однако Хауса следовало оглушить, а затем только обходить. Мысли Уилсона были прерваны внезапной сменой освещения. Точнее, его отсутствия. - Зачем ты выключил свет? Пока глаза привыкали, он мог поклясться, что Хаус с быстротой кошки оказался возле него. Он кожей ощутил горячее дыханье. - Ты что, и в темноте видишь?- спросил онколог, чувствуя себя как-то неуютно. И подпрыгнул на месте, когда его уха коснулся голос Грэга. - Возможно… Уилсон едва не выронил папку с результатами теста. Он хотел добавить своему голосу суровости, или даже решительности. Но в нужную минуту, эта способность, видимо, не функционировала. - Ч-что это ты… - пролепетал онколог, и прикусил язык. Он резко втянул воздух, и на всякий случай зажмурился, когда его лицо мягко кольнула щетина старого друга... - Хаус... - выдохнул он, чувствуя, как из онемевших пальцев выпадает невидимая в темноте черная папка. Приятель стоял так близко, что Уилсон чувствовал запах его геля для душа. Запах морской волны так и закрадывался в его ноздри вместе с теплом загорелого тела. - Х-ха... У него перехватило дыханье, когда губы, которые, возможно, могли принадлежать только шлюхам, вдруг овладели его собственными. Простой сбивчивый поцелуй и долгая тишина напоследок. Они стояли, глубоко дыша. Глаза, привыкшие ко тьме, поблескивая белками, пристально и почти болезненно изучали лицо партнера. Голубые глаза сейчас казались абсолютно черными и бездонными. Уилсон не мог прочесть в них ни единой мысли. Возможно, думал он, это как раз из-за темноты. А, может быть... Но он обругал самого себя - он не мог сейчас думать о глазах Хауса. Его обжигали догадки, зачем его лучший друг так поступил с ним? Почему? Для чего? Ему хотелось спросить, но он знал, что Хаус не ответит - соврет или съязвит. Он слишком хорошо знал своего друга, и знал так же, что в подобной ситуации Хаус будет себя вести, как ребенок. Правда, в "подобной" - это только если бы на месте самого Уилсона была, допустим, та же Камерон. Но никак не сам Джеймс. Молчание и впрямь затягивалось, начинало звенеть в ушах. Уилсон понимал, что надо бы что-то сказать, что угодно, как-то оживить, активировать Хауса. И в голову пришла только одна мысль. Не сильно отдавая себе отчет в том, что творит, Джеймс быстро начал расстегивать пуговицы на рубашке Хауса. Одна, две, три, оторвалась... Широкая ладонь перехватила его запястье. Уилсон поднял глаза, тщетно силясь разобрать выражение лица врача. Темный взъерошенный силуэт, рот, несомненно открыт, и, думал Уилсон, его дыхание - нестабильно... - Прекрати... - шепот напоминал раскаты близящегося грома. Джеймс предпринял слабую попытку выбраться, но его держали, словно в клещах. - Я сказал... - Что, действие передозировки Викодина закончилось? - съязвил онколог, повторно выдираясь. То, что Хаус вдруг посерьезнел могло означать два варианта: первый, его таки попустило от Викодина, второй - шутка, которую он затеял, зашла слишком далеко. Уилсон, как ни странно, надеялся на вторую. Шутки Хауса никогда не окончатся, а вот если он станет наркоманом - дела будут гораздо хуже. - Ну, так, может, отпустишь мою руку?.. - Нет... Нерешительность в голосе старого друга была настолько истребляющей, что Джеймс не на шутку забеспокоился. Он перестал вытягивать из болезненной хватки затекшее запястье. - Что так? - осторожно спросил он. Уилсон даже приблизил свое лицо к лицу Грега, и ощутил, как от него исходит жар. Не увидел, скорее почувствовал пугливый взмах ресниц. Ненароком дотронулся до шершавой щеки. Хотелось спросить: "Ты так со всеми, или только со мной?" Но и ответ слушать не хотелось. Хотелось как-то выбраться из этой ситуации, и чтобы никто особо не пострадал. Хотелось вновь оказаться за микроскопом, под бдительным вниманием Хауса, и по какой-то причине внезапной уйти, до всего этого. Пока Уилсон мечтал, Грег пришел в себя. Мысленно усмехнулся самому себе. Стоило лишь расслабиться на работе!.. И вот - он уже зажимается с Уилсоном! Он снова улыбнулся, частично радуясь, что в темноте не видно. Потом протянул руку к мягким и шелковистым волосам коллеги. Скорее всего именно в этот момент все мысли разом покинули голову онколога. Потому что в следующий момент, он уже возвращал поцелуй Грегу...