heartache

Чонин появляется на третий день на полчаса позже обычного, но появляется не один. Вместе с ним входит какой-то незнакомый парень, который приветствует Чунмёна вежливым кивком. - Добрый день. Вашего нынешнего лечащего врача перевели в другую больницу, поэтому теперь ваше здоровье на моей совести. Меня зовут Лухан. «Лухан» звучит достаточно непривычно для корейского слуха, но это последнее, что волнует Чунмёна. Он с первой секунды начинает подозревать, что эти двое знакомы, а значит, теперь Чонин знает о его болезни. Он тут же просит ненадолго оставить его с новым врачом, и Чонин, обиженно кусая им же принесенное яблоко, покидает палату, но обещает вернуться через пять минут. Для убедительности он даже кивает на свое запястье, уведомляя, что у него есть часы и он не поленится засечь. - Вы знакомы с.. - Да. А это какая-то проблема? – голос Лухана очень мягкий. Он прислоняется поясницей к подоконнику и внимательно смотрит на пациента. – Не стесняйтесь, если что-то не так. Все-таки он - всего лишь мой знакомый, а вы – человек, за чью жизнь я отвечаю. - Я бы не хотел, чтобы он узнал про мое состояние. - А он не знает? – с искренним удивлением Лу вскидывает брови и косится на дверь. - Нет… - неуверенно отвечает Чунмён. - Я здесь не первый день, хоть и перевелся недавно, но видел, что он приходит часто. Вы не думаете, что ему лучше узнать сразу? Чунмён молчит, нервно теребя пальцами край одеяла. - Может быть… Лухан выдыхает, сжимая пальцами переносицу. - Хорошо, я ничего не скажу, - он отстраняется от подоконника и протягивает больному небольшой пейджер. – Как только пейджер пропищит – значит, можете готовиться к операции. Пейджер уведомит о наличии подходящего донора. Устройство касается ладони Чумёна, и он некоторое время смотрит на него. - И какова вероятность? Врач молчит некоторое время, затем отводит взгляд на окно, выдерживает еще одну паузу и только после произносит негромкое: - Один-три процента. Как раз в это мгновение дверь открывается, и на пороге появляется Чонин, уже успевший разделаться с яблоком. Мён улыбается ему уже по привычке, но чувствует, как внутри него рушатся мосты. Пыль от их падения поднимается, застревает в горле и мешает дышать. Вот-вот заслезятся глаза. Лухан покидает палату, обещая заглянуть вечером, а Чонин по-хозяйски устраивается на краю кровати старшего и интересуется, какую книгу тот хочет услышать сегодня. Чунмён молчит, а затем лбом прислоняется к плечу парня, широко открывает рот и пытается заставить себя дышать, чтобы не сорваться на слезы. Младший тоже замолкает, как будто понимает, что сейчас слова будут лишними. Чунмён дышит глубоко, от этого его плечи сильно поднимаются, но их осторожно касаются чужие ладони. И это вот чертовски не к месту – думает старший, ведь когда тебя начинают утешать, то скулить хочется еще громче. Но он берет себя в руки, закрывает глаза, укладывает висок на плечо и позволяет Чонину его обнимать. Он не знает, сколько проходит времени, прежде чем младший начинает тихо возмущаться, что его поясница затекла, мягко смеется и помогает Чунмёну лечь. И Чунмёну кажется, что тот сейчас уйдет, но он только бесцеремонно двигает больного, ложится рядом, доставая из кармана плеер и вставляя один наушник в ухо старшего. Чунмён не знает этой песни, но лежит, даже не пытаясь шелохнуться. Он бы отдал себя во власть рук Чонина, даже если бы тот опускал его сейчас в кипящую лаву. Нечего бояться, когда уже нечего терять. I just know we can’t be over I can see it in your eyes Making every kind of silence takes a lot to realize It is worse to finish then to start all over and never let it lie And as long as I can feel you holding on I won’t fall even if you said I was wrong* Чунмёну очень хочется скинуть после первых же строчек Чонина с кровати, потому что песня слишком хорошо передает то, что он чувствует сейчас. И он, быть может, попытался бы спихнуть этого наглого парня на пол, но тот уверенно берет его руку в свою и напевает вслух: - I’m not perfect but I keep trying**. В его английском слышен акцент, но голос оказывается таким приятным, что Чунмён дает ему возможность еще немного полежать рядом. Старший закрывает глаза и крепче сжимает чужую ладонь. Он не замечает, как впервые засыпает с безмятежным чувством тепла, он не замечает, как пейджер выпадает из второй ладони и падает на пол. Чонин все это время лежит рядом, только когда Чунмён засыпает, он переводит на него свой взгляд. Под глазами парня нет уже тех отвратительных темных кругов. Вероятно, он стал лучше спать. Но от наблюдательного взора младшего не ускользает, что тот стал еще тоньше, чем был, хотя это казалось просто уже невозможно. Совсем скоро Чунмён превратится в полупрозрачную оболочку, а после исчезнет и вовсе. Он уже почти похож на призрака. Чонин большим пальцем медленно поглаживает чужую ладонь в своей руке, совершенно не слушает сменяющие друг друга песни в плеере, а только сосредотачивает свой слух на чужом дыхании. Чуть позже засыпает и он, уловив свободным ухом начинающий барабанить по подоконнику дождь. В другом конце больницы молодой врач все это время проводит в своем кабинете. Парень листает толстые папки со списком анализов, карту пациента и раздраженно выдыхает, когда не находит ничего, что могло бы оказаться полезным. За окном мелко начинает моросить, и через открытое окошко тянет сыростью. Лу поднимается со своего места, чтобы закрыть его, но замирает, прислонившись лбом к холодному стеклу и полной грудью втягивая влажный воздух.