История не любит сослагания? Да неужели?!

В тот же день, после обеда. Большой Инагуа. Поместье. — Аккуратнее, сукины дети! Не гроб с покойником несете, а бочку. С вином семидесятилетней выдержки! - командовал Эдвард Тэтч своими матросами, выносившими из погреба выпивку и еду для грядущей пирушки.       Бен Андерс, тем временем, командовал убиравшими трупы испанцами. В то время как Эдвард Кенуэй и Мэри Рид засев в бывшем рабочем кабинете дю Касса, были намерены выяснить нечто важное.       Закрыв за собой дверь, Эдвард жестом пригласил Мэри в кресло напротив стола, за которым обычно сидел дю Касс, а сам сел в удобное кресло хозяина кабинета. — Итак, Кенуэй. Теперь четко и подробно объясняешь, как ты попал в Братство, почему я этого не знаю, и какого черта ты все время скрывался, а костюм и оружие членов Братства надел совсем недавно? — К ассасинам я попал, когда мне было 11 лет. До 17 воспитывался и обучался в лагере Братства и, в 1712 году, женился. В 1713 году ушел в плаванье капером и временно оставил Братство. Но в 1714 году они меня все равно нашли и дали поручение. И с тех пор я, скрываясь под маской то капера, то пирата, выполнял их поручения. Последним приказом была ликвидация переметнувшегося к тамплиерам Дункана Уолпола. А если уж не удастся его ликвидировать и он успеет передать карты наших бюро и лагерей тамплиерам, то предупредить А-Табая и помочь в эвакуации лагерей и бюро. С последующим налаживанием связей с остальными членами Братства в Европе. — Теперь все более-менее ясно. Остается еще один вопрос... - но Мэри не успела договорить, как в дверь постучали. — Входите! - крикнул Эдвард.       На пороге появился Адевале. Подойдя к столу и скинув на него горку пожелтевших и прожженых бумаг, он начал доклад: — Капитан, я тут провел краткую ревизию всех наличных на складах припасов по оставшимся спискам и, судя по ним, можно сказать, что припасов очень много. А оружейные склады просто ломятся от количества оружия и пороха. Одних только тридцатидвухфунтовых орудий мы тут нашли до двухсот штук! Также было найдено около двадцати «королевских» шестидесятичетырехфунтовых орудий. — А что с пленниками, которые в подземельях сидели? - спросил Кенуэй, листая списки складского имущества. — Трое погибло во время штурма, остальные же в порядке, выведены на улицу и сейчас отдыхают на лужайке перед домом, под охраной людей Тэтча. Там же их осматривает наш лекарь. — А ценные экземпляры среди них есть? — Смотря для чего «ценными». Если ремесленники, которые смогут обеспечивать наш корабль всем необходимым, начиная от ремонта и заканчивая продовольствием, то таких тут не менее полусотни людей. Среди них — кузнецы, плотники, столяры и так далее. Если же как пленников, за которых дадут выкуп, то таких тут в камерах нашлось три дюжины. Преимущественно женщины. Француженки, испанки, англичанки, немки и даже несколько русских есть. Из мужчин — несколько англичан, три испанца, один португалец, один француз, трое русских и двое шведов. Также было найдено не менее трехсот рабов, которые работали на плантациях. Среди них как негры, так и белые люди.       Эдвард скрестил руки на груди, поочередно оглядев изучающим взглядом старпома и ассасинку, и наконец выдал: — Итак, слушай сюда. Ремесленников накормить и препроводить обратно в их дома. Пленников поднимайте на второй этаж и поодиночке, или же вдвоем, расселивайте по комнатам и держите под замком. А насчет негров... - тут ассасин решил пойти навстречу Адевале, так как знал, что в глубине души квартирмейстер желает их освободить, - то ты, Адэ, иди и объяви им, что они отныне свободны. Но так как нам вскоре понадобится их тяжелая сила, то им предлагается работать на тех же местах, где они работали, но они будут получать за это деньги, и жить не в барках, а в поселке.       На лицах пиратки и негра застыло глубокое изумление, и никто пару минут не мог и слова вымолвить. Наконец Адэ справился с собой и, вытянувшись, спросил: — Разрешите выполнять приказ, капитан? — Выполняй. - Кивнул тот. — Есть! - он отдал честь и вышел из кабинета с радостным лицом. — Не ожидала от тебя Кенуэй... - проговорила удивленным голосом Мэри. - Я-то думала, что ты их оставишь как есть, а ты дал им свободу и предложил работать как вольным людям. — Ну, не все время же мне быть бессовестной сволочью, думающей лишь о том, как набить карман, - он улыбнулся и получил лучезарную улыбку в ответ.       Тут ему пришла в голову идея. Он открыл ящик стола и вытащил оттуда бутылку вина и пару бокалов, выставив все на стол. — Предлагаю выпить на брудершафт. Так сказать, чтобы закрепить наше настоящее знакомство, Мэри, - и выразительно посмотрел на нее. Ассасинка взяла в руки бокал, сцепилась локтями с Кенуэем и моментально осушила бокал. Тут же в ее глазах вспыхнул огонек, а губы состроили самую прекрасную улыбку, на которую она была способна. Слегка хрипловатым голосом она сказала: — Сегодня тебя ждет сюрприз, mon capitaine*, - и внезапно впилась поцелуем в губы Эдварда.       Тот от удивления стоял пару секунд как вкопанный, но затем ответил на ее поцелуй и объятия, и сам стал наслаждаться ее губами, а их языки сплелись в невероятнейший узел, не переставая сжимать друг друга в крепких объятиях. На их счастье, к ним никто не зашел, иначе бы про обоих пошли неприятные слухи. Наконец оторвавшись друг от друга, дабы перевести дыхание, они вновь громко рассмеялись. Тут из-за двери раздался голос Адэ: «Мастер Кидд, вы еще здесь?».       Оба пирата быстро привели себя в порядок и засели над картой острова, имитируя бурные споры. Ассасин крикнул «Да, Адэ, он здесь, заходи». Старпом зашел и начал докладывать: — Ваш приказ выполнен. Всех жителей поселка кормят и осматривают лекари, а тех кто меньше всего пострадал, уже отправляют обратно по домам. Пленников под предлогом отдыха рассортировали по комнатам, и к дверям приставили охрану. Все бывшие рабы высказали желание продолжить работу как свободные люди. Мистер Тэтч так же попросил спуститься мастера Кидда, чтобы тот отправил ему на помощь своих людей. — Сейчас разберемся, - привычным хриплым голосом ответила Мэри и, поднявшись с кресла, вышла из кабинета. Адэ продолжил, когда дверь закрылась: — Капитан. Так что получается — мастер Кид на самом деле женщина?       Эдвард подскочил к Адэ и схватив его за шкирки, начал говорить громким шепотом: — Запомни, Адевале. Если хоть одна живая душа от тебя узнает, что Кидд — не Кидд, то клянусь: лично нанижу твои внутренности на вертел, зажарю их и съем! Ты меня понял?! - слегка повысил голос он и ослабил хватку. Яростная тирада была окончена. Негр тут же этим воспользовался — освободился от капитана и, одернув жилет с перевязью, ответил: — Я понял, капитан. Но попомните мои слова: добром это дело не кончится. Либо ее убьют, либо же команда узнает, что она женщина, тогда еще хуже будет. Пират лишь усмехнулся: — Поверь дружище, даже если они это узнают, то все равно будут верно служить ей. — Тогда капитан, может проследуем на пир? - кивнул негр в сторону окна, выходившего на двор.       Подойдя к нему, Эдвард вместо бардака увидел прибранную площадку, которая была заставлена столами и стульями. Столы ломились от разнообразной выпивки и закуски, а чуть в стороне от столов, на небольшом возвышении, пленные испанцы доделывали некое подобие сцены. Неподалеку от нее квартет музыкантов тренировался, проверяя свои инструменты и наигрывая пробные аккорды на гитарах, скрипках и флейтах. А сами пираты не спеша подтягивались. Кто с пристани, кто из поселка (где они помогали местным жителям по приказу Тэтча). — Можешь достать фрукты и попросить кока приготовить к вечеру легкий ужин? - спросил Эдвард, серьезно посмотрев на Адэвали. - Только никому ни слова. Тот лишь осуждающе посмотрел на своего капитана и, тяжело вздохнув, ответил: — На это понадобится время. — Отлично. Пошли, Адэ, - Кенуэй двинулся к выходу вслед за квартирмейстером и, спустившись наконец на первый этаж, вышел к столам. Заняв ближний к сцене, он ждал, пока подойдут все моряки. Когда все заняли свои места, а рядом с Кенуэем уселись Тэтч, Кидд, Адэ и Бен, то Эдвард встал и поднялся на сцену. Его тут же поприветствовали аплодисментами, одобрительными криками и свистом. Подняв руку и призывая братьев к тишине, Эдвард заговорил: — Тише братья! - и когда все замолкли, он продолжил: - Сегодня, благодаря божьей помощи, нашей храбрости и упорству, мы отбили у проклятых испанцев этот прекрасный остров!       Его голос вновь был заглушен одобрительными криками, аплодисментами и свистом. От переизбытка чувств некоторые начали стрелять в воздух. Эдвард выждал, пока все затихнут, а затем вновь продолжил: — Этот остров называется Большой Инагуа. А эта прекрасная гавань и гостеприимный поселок до сих пор безымянны. Так что я предлагаю назвать их бухтой и поселком Новой Надежды! Ведь в нашем сложном деле, только надежда не дает нам умереть и вселяет в нас веру, даже когда кажется, что выхода нет! Ибо нам отступать некуда — за нами наши друзья, наши семьи и наши дома! Так пусть же запомнят наши враги — короли, монахи и сборщики податей. Они могут отнять наши жизни, могут разрушить наши дома, могут уничтожить все, ради чего мы живем. Но они никогда не смогут забрать у нас нашу свободу! — И в довесок к своим словам, он выхватил свою саблю и взметнул ее высоко над головой с воинственным криком.       Матросы с восторженными воплями тоже начали трясти над головой саблями и пистолетами, а кое-кто уже и кружки с крепким ромом поднимать, провозглашая тосты за своего удачливого капитана. Кенуэй, тем временем, тоже схватил с вблизи стоящего стола чарку с ромом и громко сказал: — Этот тост я поднимаю за самых храбрых и отважных людей, которым ни страшны ни шторма, ни клинки врагов. И быть лидером коих, для меня огромная честь. За вас, мои братья! - и залпом осушил кружку. Матросы так же подняли тосты со словами «За вас капитан!». Пират кивнул музыкантам, и те, выйдя на сцену, начали исполнять веселую музыку. Усевшись обратно за свой стол, Эдвард попал под шквал одобрительных эпитетов: — Молодец, Кенуэй! Теперь эти ребята за тобой пойдут хоть в рай, хоть в ад! - сказал Тэтч, усмехнувшись и похлопав ассасина по плечу. — Браво, Кенуэй. - Усмехнулась Мэри. Бен был более многословен: — Капитан, я никогда не пожалею, что встал под ваш флаг. Ибо сейчас я понял — вот он, тот человек, за которым я готов пойти хоть на край света. Кого я готов назвать капитаном. За вас, сэр! - и с этими словами он осушил кружку с элем. — Мне даже добавить нечего. - Усмехнулся Адэ. - Так что... - он залпом осушил свою кружку.       А тем временем,на сцену вышли несколько красивых девушек и начали петь одну из любимых пиратских песен: Моё сердце так тоскует Ни к чему мне денег звон. Лишь моряк меня утешит, Ведь дороже злата он. Ах, красавицы-девицы, Давно известно нам: Лишь моряк нам дарит море, Скользящий по волнам. Моё сердце так тоскует Ни к чему мне денег звон. Лишь моряк меня утешит, Ведь дороже злата он. Моё сердце так тоскует Ни к чему мне денег звон. Ведь моряк меня утешит, Ведь дороже злата он. Эдвард, пользуясь всеобщим весельем, поймал за локоток одну из официанток и что-то прошептал ей на ухо. Девушка, внимательно выслушав его, одобрительно кивнула и легкой походкой направилась к вилле. Веселая мелодия закончилась и окончание песни было встречено аплодисментами и криками «Давайте еще!». Тогда в центр сцены вышла миловидная брюнетка и красивым грудным голосом запела: Весёлый мертвец - пастырь черных овец Собрал он вольный сброд, И вдаль погнал их по волнам Ветер вольных вод. - Матросы навострили уши, и стали очень внимательно слушать поющую девушку. Кто-то тихонько подпевал, а кто-то выстукивал такт ногой или кулаком по столу в унисон с музыкантами. Йо-хо, черт нас Ждал у адских врат Йо-хо, прочь от песни, Что поет пират. Йо-хо, громче черти, Что ж нам Дьявол не рад? Йо-хо, прочь от песни С ней хоть в Рай, хоть в Ад! - матросы вовсю подпевали черноволосой девушке, хлопая ладонями в такт. И вышли они плечом к плечу Лишь восемь друзей в ночи... Мертвец стал на край из пучины морской Отнять от смерти ключи В бездне бездонной, в подводном аду, Где сгинет сам Посейдон Смертный стон, могильный звон Там они найдут Йо-хо...грянем вместе! Чёрт сбежал от нас в Ад. Йо-хо...прочь от песни, Что поёт пират Йо-хо! Громче черти! Что ж нам дьявол не рад? Йо-хо, прочь от песни, С ней хоть в Рай, хоть в Ад! - конец песни был встречен оглушительными аплодисментами. Смущенная девушка даже покраснела. А матросы, тем временем, где-то сумели найти красивые цветы и, нарвав целый букет, преподнесли их ей. Букет доверили нести Синглтону. Тот наверно покраснел больше девушки, когда вручал ей. Та, взяв букет, поцеловала его в щеку, и он замер, как громом пораженный. Старшие товарищи это встретили одобрительным гулом, вылив ему на голову воду, дабы он вышел из ступора.       Способ возымел действие, и молодой сигнальщик, отряхиваясь на манер пса, вернулся на свое место. Музыканты тем временем начали играть веселую музыку, а матросы начали приглашать на танец бегающих неподалеку девушек-официанток. И буквально спустя полчаса после пламенной речи Кенуэя, небольшая пьянка превратилась в полноценный праздник жизни, на котором помимо победителей присутствовали также освобожденные ремесленники, угощавшиеся выпивкой и лихо отплясывавшие.       Что было удивительно, так это то, что не возникло ни одной драки, и праздник продолжался до глубокого вечера. Кенуэй, уже порядком выпивший, искал способа ускользнуть из-за стола, но его не отпускали. Кидд же тем временем все-таки смог улизнуть, сославшись на плохое самочувствие. И тут вдруг со стороны раздался мелодичный и красивый голос, певший песню для всех, но несомненно посвящавшийся одному человеку. И под тихий шелест моря Рассекает океан, Ищет путь до дома гордый Светловласый капитан... Средь синеющей долины Нет хозяина ему. Сам себе он господин: Верен сердцу своему. Ни к чему ему звучанье Гласа девы молодой Или золота бренчанье. Он плывёт к своей одной... Капитан не ищет бури, Капитан не рвётся в бой. В синеве морской лазури Капитан плывёт домой...       Эдвард не мог поверить своим ушам — это была та самая песня, которую Мэри любила напевать каждое утро, когда просыпалась в кровати Кенуэя. Протерев глаза, он посмотрел на сцену. Там стояла неизвестная девушка в белоснежном платье и пела песню, которая несомненно посвящалась ему одному. «Как всегда, мужчины в последнюю очередь замечают самое главное. Признай, я не исключение» - отметил он про себя. Подождав, пока она закончит петь и пока отзвучат последние аплодисменты, он встал из-за стола и двинулся к сцене. Дождавшись, пока девушка спустится, он протянул ей руку и сказал, как настоящий джентельмен: — Не соблаговолите ли вы пройти со мной и потанцевать? Она ответила ему белоснежной улыбкой. — Разумеется. Кенуэй быстро кивнул музыкантам, и те начали играть какой-то вальс. Обхватив девушку за талию и начав танцевать, Эдвард тихо спросил: — Мэри, ты что творишь? А если тебя узнают? — Я же обещала тебе сюрприз, мой капитан. - Усмехнулась брюнетка и поцеловала его.       Ассасину не оставалось сделать ничего другого, кроме как ответить на поцелуй, не переставая танцевать. Так они и продолжили танец — крепко прижавшись друг к другу, не прерывая поцелуя. Для них исчезло время, исчезли окружающие их люди. Казалось, все растворилось вокруг, и были лишь они и музыка. Но даже музыка исчезла, и парочке пришлось прервать танец и поцелуй. Они огляделись вокруг: все молча глядели на них. Затем их буквально оглушили аплодисменты, крики и одобрительные вопли со свистом. Эдвард подождал, пока стихнут крики и хлопки, сказав: — Продолжаем веселье! Музыку! - и тут же оркестр вновь начал исполнять какой-то задорный мотивчик, а Кенуэй, приобняв Мэри за талию, аккуратно проследовал к особняку. Дойдя до главного холла Эдвард резко остановился и стал шарить по карманам. — Мэри, я хочу сделать сюрприз, но для этого тебе нужно завязать глаза, - мягко произнес ассасин, доставая бледно-красную повязку.       Девушка удивленно посмотрела на него, согласно кивнув головой, и позволила пирату завязать себе глаза. В холл бесшумно зашел слуга, давая сигнал, что все готово, и Кенуэй взял Мэри за руку, ведя её на пляж. Дорога к нужному месту оказалась немного трудновата. По пути попадались обломки веток, об которых брюнетка, спотыкаясь, чуть не падала, песок забивался в обувь и неприятно натирал кожу. Мэри остановилась и, с помощью Эдварда сняв туфли, легко зашагала по прохладному песку, ведомая своим спутником. Ассасин старался вести её по более чистым участком пляжа, поддерживая и внимательно следя за тем, чтобы девушка не поранила ноги об какой-нибудь острый камушек. Легкий ветер принес с моря солоноватый запах воды, он освежал и слегка щекотал не покрытую тканью кожу. Послышался тихий шелест листвы, песок сменился мягкой травой. Вскоре Кенуэй остановился и снял повязку с глаз Мэри. Брюнетка удивленно замерла. Она увидела небольшой столик на двоих, покрытый белоснежной скатертью, по середине стояли две свечи, бросая яркий свет на стол, не раскрытая бутылка красного вина и два бокала, в плетенной корзинке лежали спелые фрукты. Песочное побережье омывали небольшие волны, и на их гребнях отражались блики полной луны. На иссиня-черном небе сияли холодным светом далекие звезды. Эдвард подошел к одному из стульев и немного отодвинул его, приглашая девушку. — А ты умеешь удивлять, - игриво произнесла Мэри. На лице у неё появилась улыбка, когда они уселись за стол.       Сначала царила тишина, но вскоре завязался веселый разговор. Они вспоминали последние события, подшучивали друг над другом и наслаждались спокойной атмосферой. В усадьбу они вернулись глубокой ночью. Поднявшись по лестнице на второй этаж Мэри поманила Эдварда за собой. Закрыв дверь комнаты девушка сначала нежно, а потом более страстно поцеловала мужчину. Яростная буря чувств разрушила железное са­мообладание ассасина. Руки игривой брюнетки лишили его воли: они скользнули по его спине и плечам, пока он развязывал тонкие ленты на платье на её спине. Когда Эдвард развязал последний узел, платье легким шелком скользнуло по телу девушки и бесшумно упало на пол. Через секунду его штаны тоже оказались на полу. Он страстно поцеловал её, ложась на кровать и увлекая Мэри за собой. Жар его крови стал еще сильнее, когда Кенуэй почувствовал, как девушка открывается ему навстречу. Ассасин хотел любить медленно, чтобы до­ставить ей наслаждение, и бурлящая страсть не оставила в нем ничего, кроме жадной потреб­ности погрузиться в ее тело, стать частью её жизни. Взяв её лицо в ладони, он всмотрелся в ослепленные негой блестящие глаза и медлен­но начал движение, которое их соединит. Он хо­тел бы навсегда запечатлеть лицо Мэри Рид в своем сердце. Оказавшись в ее жарком лоне, он издал звук, похожий на рычание. Ничто не смогло бы сейчас остановить его. Это жадное горячее соеди­нение с Мэри копилось в нем, как гроза. Ее страсть охватила его, взяла в плен, лишила рассудка. Не существовало ничего, кроме этого калейдоскопа чувств - мощных, неудержимых. Никогда еще он не испытывал подобного блаженства, на­слаждаясь вкусом ее губ, погружаясь в роскош­ные глубины ее трепетного тела. А потом не осталось ничего, кроме их тел, атласного и стального. Мэри была нежная, щед­рая и со сладкой готовностью встречала его же­лания. Эдвард был жаден и требователен, он врывался и брал. Запах моря окружал его, когда он зарывался лицом в ее разметавшиеся волосы. Слишком скоро его подхватила волна невыносимого блаженства, так что он, ахнув, за­стыл неподвижно. Когда она качнула бедрами, ассасин не смог удержать себя - так же как дождь не мог бы не пролиться на плодородное тело земли...       А потом время остановилось, и Эдвард долго лежал, позабыв обо всем. Приподняв голову, он заметил, что его пальцы по-прежнему запутаны в волосах Мэри. Он должен был чувствовать ее - боялся, что она ускользнет от него, что все это только сон, который развеется, стоит лишь открыть глаза... ____________________________________________________________________________ mon capitaine* - мой капитан (франц.)