Идол

Автор премного благодарен всем за отзывы)) После них он прыгал по комнате с воплями: "Отзывы! Мне оставили отзывы!!! На мою работу оставили отзывы!". Автор будет стараться дальше. P.S. Несмотря на громкие слова выше, автор, перечитав эту главу, долго бился головой об стену, ибо это написано ... *самобичевание*. - Куроко-кун, закрой глаза, пожалуйста, - тихий голос стилиста успокаивал, и Тецуя послушно закрыл глаза, стараясь не думать о предстоящем показе: там должен был появиться представитель одного из известнейших модных агентств в Японии. Упускать такую возможность Куроко не собирался, а потому для себя решил выложиться на полную. На показ он, кстати, опаздывал, и макияж пришлось делать прямо в машине - Тецуя, впрочем, уже привык. Парень заулыбался, вспоминая, что последний раз он так волновался, наверное, ещё на том конкурсе, год назад. Тогда Куроко ответил, почти не раздумывая; и даже когда странная девушка пробиралась с ним через толпу, при этом разрушая всю невидимость и приковывая удивленные взгляды, фантома, кажется, заботило только то, что после такой хватки – незнакомка продолжала крепко держать его за локоть, словно боясь, что он исчезнет – у него останется синяк. Мысли вернулись, когда он стоял в просторном холле, наполненном девушками и парнями самой разной наружности, и заучивал текст неизвестной песни. «Что я здесь делаю?» - вопрос отдавал чем-то риторическим и тут же был вытеснен другими. «Зачем я согласился? Да какой из меня идол? С моей-то незаметностью.. Да меня жюри не увидит!» Волнение переходило в панику, но Куроко не мог согнать с лица счастливую, пусть и слегка нервную, улыбку: слишком это чувство было похоже на то, которое возникало у него во время игры. От нетерпения дрожали руки. Сам конкурс Куроко помнил отрывками: он слишком громко поздоровался с жюри, чтобы обратить на себя внимание, подошел к микрофону и запел, забыв вначале вписать свое имя в бланк. А потом объявление результатов и недоумение: как он мог попасть в десятку лучших, когда во время песни вообще смотрел в пол, боясь, что, повернув голову в сторону жюри, увидит их говорящими между собой и не замечающими его? А дальше началась новая жизнь. Пустота в душе затянулась. Новое увлечение – и даже больше, чем увлечение – занимало всё время. В будние дни первых двух уроков уже не хватало, чтобы выспаться, и фантом даже раз очнулся, окруженный другим классом: он не услышал звонка и, незаметный, продолжал спать, когда остальные его одноклассники перешли в следующую аудиторию. Незаметным, кстати, оставаться становилось все труднее: ведь подобное было несовместимо с работой в шоубизнесе, а потому Куроко, ранее пользовавшийся своей невидимостью, теперь прилагал все усилия, чтобы выделиться. Обо всём этом Тецуя вспоминал с улыбкой: пусть тогда и было трудно, эти трудности нравились ему, они вытеснили мысли о прошлом и вернули желание двигаться вперед. Фантома – хотя нынешнего Куроко едва ли можно было так назвать – огорчало лишь одно: агентство отказывалось развивать его как певца. Обычно тихий, Тецуя был готов на повышенных тонах спорить с руководством за очередной концерт, которые были крайне редкими. Работа модели нравилась Куроко ничуть не меньше, но свое положение он считал ненадежным: сейчас известный как модель-андрогин с милым личиком, он мог в любой момент надоесть зрителям. Впрочем, пока такой образ публике нравился: фотографии модели часто появлялись на обложках известных журналов, и это при том, что Куроко появился в этой индустрии всего год назад. Каждый показ или фотосессию Тецуя отрабатывал полностью, а потому имел репутацию модели, всегда выкладывающейся на все сто. И этой репутацией он дорожил, так как она стоила ему многих усилий. Куроко до сих пор сжимал кулаки, вспоминая, как разозлился отец, когда Тецуя впервые снялся в образе девушки. Едва ли не лучше Куроко помнил трёхчасовые тренировки в модельной школе, выматывающие своей однообразностью, после которых казалось, что спина теперь навечно застыла в идеально прямом положении. Неожиданно зазвонивший телефон отвлек Куроко от воспоминаний. Не открывая глаз – он не желал прерывать работу стилиста, так как время уже поджимало – Тецуя нашарил в кармане мобильный. - Куроко Тецуя.. – голос в трубке шипел так, что любая змея бы заглохла от зависти. Когда она была зла, Сейко всегда говорила с такой интонацией, так напугавшей Куроко в первый день их знакомства, на оживленной токийской улице, в день, изменивший его жизнь. – Гребаный придурок, ты хоть представляешь в какой заднице окажешься, если не приедешь через 5 минут?! Нет?! Ну что ж, я могу объяснить: ты, скотина, пропустишь момент, который ждал последние два месяца, а я лишусь долгожданного повышения, и уж поверь, если это случится, я заставлю тебя компенсировать мне каждую копеечку и каждую потраченную на тебя, неблагодарного, минуту моей драгоценной жизни!!! Куроко непроизвольно улыбнулся, представляя, как сейчас должна выглядеть его менеджер: короткий ёжик волос топорщится во все стороны, а глаза сужаются угрожающе-смешно (сама Сейко думала, что угрожающе, но Куроко казалось – смешно). - Сей-сан, успокойся, пожалуйста. Я скоро буду, - Куроко никогда не называл её полным именем: «Сейко» слишком напоминало «Тейко», как бы Куроко не старался уверить себя в глупости и нелепости подобных ассоциаций. - У тебя. Есть. Пять. Минут. – Шипение перешло в рычание, что свидетельствовало о том, что менеджер все же немного успокоилась, так как шипение у неё выражало высшую степень раздражительности. – Опоздаешь – продам по органам. - Сей-сан, я.. – но в трубке слышались одни гудки, и Тецуя, не переставая улыбаться, спрятал телефон. – Инака-сан, мы успеваем? – этот вопрос был адресован уже водителю. - Конечно, Куроко-сан. Я поеду быстрей. - Куроко-кун, не вертись, - стилист почти закончил с макияжем, и по прибытию Тецуе оставалось только переодеться и привести в порядок немного отросшие за последний год волосы. Вдруг Куроко почувствовал резкий толчок, которым его вжало в сиденье. Кисточка соскользнула и прочертила черную полосу по щеке, вот только стилисту было уже не до этого: машина запетляла из стороны в сторону и съехала с трассы. Тецуя закричал: они неслись прямо на столб электропередачи, а вдавленные в пол тормоза уже не успевали ничего изменить. После его резко кинуло вперед, а дальше – невыносимая боль в голове и темнота. Черная полоса на щеке стала красной. *** Очнулся Куроко в больничной палате. За окном серые сумерки сменялись ночью, а где-то за дверью слышался спор. Один из голосов Тецуя узнал: Сейко, судя по интонации, едва сдерживалась, чтобы не закричать на неизвестного Куроко собеседника. Голова болела, и ему казалось, что в комнате невыносимо душно. Осмотрев себя, он не обнаружил ни электродотов, ни капельницы, чему был несказано рад: авария, видимо, не имела серьезных последствий, и он не останется здесь надолго. Куроко потянулся, разминая затекшее тело, и непроизвольно потер виски пальцами: резкие движения не вызывали особо приятные ощущения. Скользнув рукой чуть ниже, Куроко понял, что казалось ему непривычным – от виска вниз тянулась длинная полоска медицинского пластыря. Тецуя замер. Для моделей существовало негласное правило: лучше сломать руку, чем повредить лицо. - О, Тецуя! Ты очнулся? Как себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Мне позвать врача? – вошедшая Сейко улыбалась и усиленно «светилась» от счастья, но от Тецуи не укрылись темные круги под глазами и усталость во взгляде. - Сей-сан, шрам останется? – тянуть Куроко не хотел: легче узнать все сразу. - Э.. зачем же так.. Нет, конечно, нет.. – но посмотрев на Куроко, девушка, на секунду прикрыв глаза, сказала: - Останется. Но сейчас.. давай сделаем вид, что все хорошо? Куроко с удивлением взглянул на своего менеджера – Сейко никогда не была такой, не предпочитала иллюзию правде. «Неужели всё настолько плохо? Модель, известная за счет милого личика – как легко может обрушить такую славу один безобразный шрам?» - Куроко думал об этом отстраненно, словно это его не касалось. Он устал. - Расскажи мне, что произошло, Сей-сан. - Водитель не справился с управлением, вы вылетели с трассы и.. - Это.. я помню. С Инакой-саном и стилистом все в порядке? - А, об этом не волнуйся, их состояние стабильно. Инака-сан, конечно, пострадал чуть больше, но никакой угрозы нет. - А.. а показ? - Мы выплатили неустойку за твое отсутствие. Куроко закрыл глаза. Упустил. Все шансы. «Я не хочу потерять и это». *** В съемной квартире царило запустение – Куроко ещё полгода назад съехал от родителей, но в новом месте до сих пор не было и намека на уют. Тецуя непроизвольно отвел глаза от большого зеркала, установленного в коридоре. Шрам снова скрыли под пластырем, но воспоминания об увиденном не оставляли парня: темный багровый рубец, уже начинающий белеть по краям. «Отвратительно». Куроко-сан, мы могли бы провести пластическую операцию, но, боюсь, она не устранит все следы. Тецуя сжал кулаки и попытался успокоиться. Просто не думать о том, что будет дальше. Я не уверен, что мы будем продолжать с вами сотрудничать, Куроко-сан. Просматривать накопившую за две недели почту совершенно не хотелось, но привычка, приобретенная за этот год, никуда не делась: «Знаменитость всегда должна знать, что о ней пишут». Только Куроко был не уверен, что ещё может считать себя знаменитостью. Стопка журналов и газет была извлечена из почтового ящика, и Тецуя приступил к чтению: «Пьяное ДТП с участием известной модели Куроко Тецуи послужило…». Газета, пролетев через всю комнату, врезалась в стену. Бывший фантом не ожидал от жёлтой прессы правды, но.. «А к черту. Я больше не модель!» - вслед полетели и все остальные. Но тут взгляд Куроко зацепился за журнал, которого он никак не ожидал здесь увидеть: порвав с баскетболом, он перестал выписывать спортивные издания. В верхнем углу обложки цветными буквами было написано: «Эксклюзивное интервью с капитаном баскетбольной команды *Поколение Чудес*». «Нет! Я не буду это читать! Не желаю ничего знать о них!» - но, несмотря на эти мысли, Куроко, со странной улыбкой на лице, потянулся к журналу. «Хуже не будет… А они ведь даже не изменили название..». Последний факт заставил Тецую на секунду прикрыть глаза, в попытке подавить неприятные воспоминания – а ведь когда-то они были самыми дорогими для него. «Поколение Чудес» - команда средней школы Тейко. Это Акаши, Мурасакибара, Аомине, Кисе, Мидорима и он, Куроко. Там не было Кагами. Не то чтобы Куроко злился на бывшего аса Сейрин, но чувство, будто бы Тецую заменил Тайга, не покидало, порой заставляя Куроко глотать таблетки по ночам, лишь бы не думать, не вспоминать, не пытаться понять. «А Акаши почти не изменился» - Куроко со смешанными чувствами смотрел на фотографию Сейджуро. Затем взгляд скользнул ниже, пробегая по строчкам. Тецуя хотел бы отбросить и этот журнал – причем, сразу в окно – но какое-то странное ощущение не позволяло сделать этого: он не желал это признавать, но при виде бывшего капитана он не чувствовал злости, лишь тоску и невыносимое желание увидеть того. - Вы покинули Японию уже год назад – не скучаете по родной стране? - У меня просто нет на это времени. - Вот как… Но вы ведь поддерживаете связь с теми, кого оставили там? - Только с семьёй. - Но я слышал, что помимо бывшей команды – Ракудзан, кажется? – там остался ваш друг со средней школы… Если не ошибаюсь, он в прошлом также играл в составе «Поколения Чудес»? Он отказался от контракта? - Нет. Его место занял другой человек, который, на наш взгляд, больше подходил на эту роль. «На наш взгляд… ты… правда так думаешь, Акаши-кун?!» *** Нью-Йорк, США. - Ахахахахахаххаха! Ах…. Ха..хахах… не могу.. – в такие минуты Аомине ничуть не сомневался в правдивости выражения «умереть от смеха». Впрочем, если его не убьет это, ножницы Акаши возьмут сию задачу на себя – взгляд капитана и зловещее клацанье служили подтверждением. Но, по мнению самого Дайки, смерть вовсе не страшна, когда увидел в жизни всё: а то, что он сейчас увидел или, будучи точнее, услышал, можно считать явлением по нереальности превосходящим конец света. Ибо икота и Акаши Сейджуро, Император, капитан признанной всем миром команды, были несовместимы даже в самых далёких мечтах: и пускай Акаши тут же справился с этим, пускай это было одно единственное «Ик», но факт оставался фактом. - Дайки. – Зловещий шепот послышался уже совсем близко, и Аомине, быстро пересмотрев свою позицию по поводу жизни и смерти, попятился. В эту секунду он очень завидовал Мидориме, который сейчас усиленно разыгрывал кашель, что получалось у него не то чтобы убедительно, но.. получалось. Мурасакибара подавился шоколадкой. Кагами же, наверное, разделил бы судьбу Дайки, но Рёта, до этого молчавший – что удивительно – неожиданно выдал, задумчиво растягивая слова: - Должно быть, Куроко-ччи вспоминает… В комнате вмиг стало тихо.