Идол

Автор благодарит всех за отзывы. Они действительно помогают мне не забрасывать фанфик надолго. Кисе получил фотографию с ничего не подозревающими Мидоримой и Такао, когда сидел у дверей квартиры Акаши и ждал прихода последнего. Блондина фото не особо рассмешило, скорее даже вызвало тихую печаль. Он смотрел и понимал, что Шинтаро так или иначе наладит отношения с бывшим сокомандником, ведь между этими двумя было нечто совершенно особенное, не проходящее и не забывающееся за три года. Нечто, отличное от дружбы, почти любовь. А любимых прощать всегда проще, чем друзей. Любовь бывает разная, дружба же основана в первую очередь на доверии, и предательство может перечеркнуть ее с пугающей легкостью. Они предавали Куроко не раз – и будет в какой-то степени правильно, если он не простит их теперь. Кисе закрывает глаза и позволяет спине расслабиться, облокотившись о стену. Он устал, и ему вообще нельзя быть таким серьезным. Нельзя волноваться, впадать в уныние и не улыбаться, нельзя бежать к капитану за хоть какой-то, пусть и слабой, уверенностью. Акаши способен изменить все – это знание прочно поселилось в голове каждого из Поколения Чудес, и сейчас подобная вера казалась единственным спасением от всех тех сомнений, которые пустили корни еще три года назад, а после недавних событий разрослись в огромном количестве. Песня Тецуи на концерте давала надежду на лучший исход, но вместе с тем она могла означать совершенно противоположное – прощание. Такое объяснение и обвинение им, попытка выпустить чувства наружу и забыть о них. Рета не хотел и думать, что они будут делать во втором случае. Жить без Куроко, смириться, вечно сожалея? Они это заслужили, да и разве последних три года не подходили под это описание? Нет. Вы ждали возвращения и мечтали. Кисе точно нельзя быть серьезным. Блондин начал методично биться головой о стену, несильно, стараясь вытравить из головы этот странный внутренний голос. На него происходящее действовало вдвойне угнетающе, чему вроде и не находилось объективных причин. Рете нужно было знать наверняка, а не висеть в неопределенности. Иначе он накручивал себя и воображал худшие из вариантов, сам загоняя себя в еще большее отчаяние и тоску. Кисе прекратил свое занятие и открытие, стоило ему услышать звук открываемых дверей лифта и шаги двух человек. Он решил, что это не Акаши – с кем он мог бы идти, если его родители в Киото, а друзей, о которых он бы вспомнил, у императора не было, за одним известным призрачным исключением, что, впрочем, было невозможно. Нет ничего невозможного. Он столько раз доказывал это вам всем, а ты забыл? Рета не сразу вскочил – увиденному требовалось осознание. Он не скрывал свое удивление, и все мысли, грызшие его, улетучились слишком быстро для обычного человека, но вполне нормально для Кисе, моментально схватывающего радость. - Куроко-ччи! – баскетболист проигнорировал предупреждающий взгляд от Акаши, но и без него повел себя спокойно. Он просто не знал, как реагировать, и боялся разрушить все любым неосторожным движением или словом, а потому молчал и беспомощно-умоляюще смотрел на фантома. Куроко застыл как вкопанный и чуть не выронил сумку с вещами, но скоро справился с собой. Он не стал натягивать улыбку, зато его голос звучал не холодно и не зло. Кисе этого хватало. - Здравствуй, Кисе. Наверное, они молчали бы долго, если бы не Сейджуро. - Вы собираетесь стоять здесь весь день? – капитан обошел обоих и открыл дверь в квартиру. Внутри Кисе не был уже года четыре, но обстановка почти не изменилась, да и не она интересовала его сейчас. Вопросы так и рвались с его языка, и ему стоило огромных трудов их сдерживать. Рета понимал, что без весомой причины или значительного события, Куроко бы не оказался дома у Сейджуро, тем более с дорожной сумкой. Этот факт вызывал и настоящую радость, и – где-то в глубине души – легкую обиду. Почему Акаши ни о чем не сказал им? Хотя, на это у императора тоже наверняка были весомые причины. Тецуя скинул сумку в прихожей и проследовал на кухню за Акаши, не поднимая на Рету взгляда. Предстоящий разговор имел немалое значение и для него. Из всего Поколения Чудес он лишь с Сейджуро перемолвился больше, чем парой слов, и понимал, что отношения его с другими баскетболистами оставались крайне сложными и все более запутанными. Объяснение, необходимое всем, должно было прозвучать сейчас, и именно Куроко предстояло объяснять. Да и без всего этого ситуация вызывала у него волнение, и прошлые чувства, смешанные с воспоминаниями, зашевелились в его душе. Тецуя невольно воскрешал в памяти то множество эпизодов, связанных с Кисе, порой забавных, порой теплых, порой ранящих, но неизменно дорогих, и они мелькали у него в голове, будто кадры фильма. Фантому вдруг отчаянно захотелось вернуться назад, чтобы не было между ними ни пропасти, ни обиды, а слова и движения выходили бы столь же свободными, как тогда. Он обманывал себя, думая, что не скучает по прошлому. Но желание отпустить его и смотреть в будущее было правдивым. И правильным – старое исчезло; они все новые, изменившиеся и повзрослевшие. Возможно, у таких них есть шанс создать все опять. - Куроко-ччи, так ты давно занимаешься музыкой? – Тецуя едва заметно улыбнулся. Зеркальное отражение недавних событий, тот же вопрос, и так много зависит от его ответа. - Три года, Кисе, - он встречается взглядом с Ретой. Кисе не прячется за напускной веселостью, Кисе не прячется вовсе. Ведь это не игра, не попытка сделать вид, что ничего не случилось и они в порядке. Сейчас они пробуют выстраивать отношения заново, и этого не добиться за неделю или две, во всяком случае, с дружбой. Рета уверен, что Сейджуро это удастся намного быстрее, как и Мидориме с Такао, а Мурасакибаре – с Химуро. - Ты совсем забросил баскетбол? – Кисе умалчивает о том, что до сих пор мечтает сыграть с тенью в паре. - Да. Я и исчезать уже так легко не могу. Рета не представляет, совершенно не представляет себе не способного исчезнуть в любую секунду Куроко, несмотря на нынешнюю яркую внешность фантома и его регулярные выступления на сцене. Тецуя слишком крепко связан с образом невидимки. От этого предубеждения тоже придется избавиться, но и тут Кисе находит, чему радоваться: ему больше не придется мучительно злиться на себя каждый раз, когда он теряет фантома из поля зрения. Куроко не знает, про что спросить. Тишина не кажется неловкой, но грозит стать таковой. Нарушает ее Акаши, чей голос звучит отрезвляюще и чуть странно: - Ты приходил за чем-то конкретным, Рета? Почему не предупредил? - Акаши-ччи.. - Что? - Сейджуро поддерживает образ и не показывает эмоций, внутренне усмехаясь, наблюдая за тем, как Рета пытается определить его настроение. – Успел забыть о моем существовании? - Конечно, нет, Акаши-ччи… - хоть одно остается неизменным: отношение Поколение чудес к своему капитану. Его не боялись по-настоящему, за исключением тех редких случаев, когда Сейджуро был действительно в ярости, но исправно слушались, признавая за ним абсолютное право лидерства. – Кстати, а Куроко-ччи теперь будет... Жить здесь? Рета совсем не уверен в том, что это стоило спрашивать, но любопытство разъедало его, и вопрос сам сорвался с языка. Тецуя еле ощутимо напрягается, а Сейджуро бросает на Кисе предупреждающий и недовольный взгляд, но все же отвечает: - Так получилось, что некоторое время Тецуя поживет у меня. Блондин ничуть не удовлетворен его словами, но и продолжать расспросы не решается, лишь удивленно смотря на Куроко. - Так получилось, - отзывается эхом фантом, отстраненно улыбаясь. Эта пауза уже не просто грозит стать неловкой, она таковой становится, и молчание тяжело повисает в воздухе. Кисе выпадает из реальности и бездумно разглядывает бывшего сокомандника, автоматически подмечая как и все замеченные раньше, так и незначительные детали. И неожиданно даже для себя говорит: - Куроко-ччи, почему именно змеи? Тецуя вздрагивает и вдруг смеется. Тихо, но искренне. - Прости, Кисе. В последнее время этим слишком часто интересуются все вокруг, - он не позволяет себе отвлечься на горькие, липко-грязные воспоминания о том, как Кодзири тоже не раз спрашивал о его тату. И как прикасался, обводя пальцами контур, отчего Тецуе потом хотелось содрать кожу. – Особенной причины нет, - он борется с искушением замолчать и ограничиться этим объяснением и желанием продолжить, допустить подобное откровение. – Когда Hanabi только создали, в течение первого года мы все не особо хорошо ладили. Скорее, просто ужасно. У всех были свои проблемы, и все срывались друг на друга. Рин как-то сглаживал ситуацию, но и его способность мирить всех и вся не всегда помогала. Однажды я… поссорился с Мизуки и Незуми. Настолько сильно, что группе угрожал распад, - Тецуя рассказывает об этом с улыбкой. Так странно вспоминать. Вначале между ними была едва ли не ненависть: совершенно разные, они расходились в суждениях и взглядах не только на музыку, но и на жизнь. Но постепенно они привыкли, стали более терпеливыми к остальным, научились понимать с полуслова. И сейчас не представляли жизни по отдельности, жизни без группы и общего пути. – Я ошибся, и весьма серьезно. А те двое умеют злиться, и разговорами до них не достучаться. Они признают лишь действия. Вот я и действовал. Долго пояснять, почему положение спасли именно змеи, для этого нужно близко знать Мизуки и Незуми, но после этого инцидента все наладилось. Объяснять действительно чересчур долго. Две змеи – близнецы и сами признавали, что это подходит им. И когда Куроко появился наутро с татуировками, они простили его. А вернее – они признали его как человека, как равного себе и достойного. Ведь в те дни он являл собой жалкое зрелище, отчаявшийся и смотрящий на мир будто в полусне, утопающий в жалости к себе. Он лелеял собственную слабость. И близнецы не желали принять такого вокалиста и лидера, а той ссорой окончательно поставили его перед выбором – либо взять себя в руки, либо отказаться от идеи Hanabi в принципе. И Тецуя выбрал группу, вернув себе самообладание с каждой набитой чешуйкой. Фантом чувствует на себе внимательный взгляд императора. Кажется, Сейджуро услышал и его мысли. *** На следующий день. Куроко был недоволен, и Сейджуро это видел. Но ни капли не сожалел, будучи причиной этого недовольства. Он не мог отпустить Тецую одного, пусть и понимал, что тот едет на съемки и там у него есть Рю и близнецы, которые нашли бы выход, появись Кодзири в студии. Впрочем, он понимал и то, что Кодзири не появится, но все равно последовал на поводу у чувств и поэтому сейчас ехал по шумным токийским улицам, изредка скашивая взгляд на Тецую, устало прислонившегося лбом к стеклу. Весь состав Hanabi ждал их на месте. Близнецы тут же подлетели к Тецуе, подхватив его за руки, и оживленно затараторили с двух сторон. Акаши они лишь приветственно кивнули, но с их стороны это уже считалось повышенным вниманием. Рю, стоявший чуть поодаль и что-то разъясняющий Сейко, бросил на Сейджуро непроницаемый взгляд и улыбнулся Куроко. Менеджер группы вообще никак не прореагировала на баскетболиста, вместо этого крикнув фантому что-то явно привычное про опоздания. Площадка, где должен был сниматься клип, представляла собой крышу не самого высокого, но и далеко не низкого здания, на последнем этаже которого они сейчас и находились. Операторы и прочие студийные работники перетаскивали наверх камеры, оборудование и реквизит. Последнего было немного: музыкальные инструменты и колонки. Здесь собирались снимать не весь сюжет, а только несколько отрывков, показывающих непосредственно участников Hanabi и их игру на фоне открывающегося с высоты города. Стандартный ход – даже Сейджуро, крайне редко смотрящий и музыкальные каналы, и телевизор в частности, знал его. Если, конечно, они не придумали что-то еще – а, судя по горящим азартным блеском глазам Сейко и возмущенному Емиру, они придумали. - Тецуя! – услышав звонкий голос девушки, Акаши невольно поморщился: люди, называющие Куроко вот так, просто по имени и без всяких суффиксов, раздражали его. Единственным исключением являлся Аомине, да и то потому, что его ленивое «Тецу» совсем не походило на «Тецуя» самого Акаши. – Подойди сюда! Куроко послушно подошел. Он неуловимо менялся здесь, в атмосфере студийной работы, и казался удивительно вписывающимся в этот маленький мирок. Ради одного этого стоило спорить с Тецуей и все-таки приехать сюда. - В чем дело, Сей-сан? - У меня возникла сногсшибательная идея, Тецуя! А наш чертов ударник ею недоволен! Впрочем, она ведь его и не касается – тут мне нужен ты. Короче говоря, я… - Это рискованно. Ты хоть думаешь, что предлагаешь, женщина?! – Рю разозлился не на шутку, но Сейко это не останавливало. Порой она так увлекалась перспективой возможной выгоды и успеха, что забывала обо всем. - Я предлагаю прекрасное решение! Мы не устраивали кастинг на эту роль, и проблем никаких не будет! Куроко всего-то и надо, что спрыгнуть с этой чертовой крыши! В помещении воцарилась полная тишина. Рю закрыл лицо руками и облокотился спиной о стену. Мизуки и Незуми синхронно развернулись, уставившись своими невозможно карими глазами на менеджера. Акаши с тоской вспомнил те замечательные ножницы с красной ручкой, которыми он когда-то чуть не убил Кагами. - Всего-то спрыгнуть с крыши, Сей-сан? – Куроко улыбнулся. Он знал Сейко дольше всех их, ведь именно она открыла ему шоубизнес, и не удивлялся давно и ничему. - Ну… Может, я слегка неправильно выразилась, - девушка замялась, осознав, каким показалось остальным ее предложение. – В общем, у нас в клипе должен быть кадр с прыгающим парнем… Прямо в начале, на первых секундах буквально. Планировали взять какого-то левого актера, но я думаю, что выйдет куда лучше, если мы сможем отснять этот дубль на той же самой крыше, где вы будете играть, а не на искусственной декорации. Настоящие фанаты очень дотошные, и замечают такие мелочи… А эта площадка снова будет свободна нескоро, мы за такое время весь клип закончим. К тому же, если это будешь ты.. – на мгновение прервавшись, она набрала побольше воздуха, и выдала всю дальнейшую тираду на одном дыхании: - У тебя еще никогда не было подобных ролей, в которых ты играл бы бедного несчастного самоубийцу, а если мы отснимем достаточно красиво, то фанаты взорвутся – знаешь, они и сейчас просто обожают эту свою шарманку с твоим образом, нетипичным для идола. Типа ты разочарованный в жизни, скрывающий все свои эмоции и бла-бла-бла… Я не считаю этот имидж хорошим для основной массы, слушающей вас в первую очередь из-за музыки, но нам следует учитывать и вкусы той части, о которой я сейчас говорю. Хотя главное, конечно, сроки – в них и упирается идея с крышей. - Бред. Твои причины незначительны! - Рю-тян прав.. - Мы всегда сталкивались с такими маленькими проблемами… - И решали их… - Совсем не обязательно из-за подобных мелочей.. - Рисковать.. - Постойте, - голос Куроко был тихим, но твердым. – Я не понимаю, почему вы все так возражаете. Мы, правда, можем обойтись и без всего, о чем рассказывала Сей-сан, но зачем отказываться от шанса и усложнять задачу? Я все сделаю. Акаши подавил улыбку, взглянув на вытянувшиеся лица музыкантов. Он хорошо знал это чувство, возникающее, когда забота о фантоме переходила все границы, и внезапно встречала сопротивление. Такое случалось раньше с Поколением Чудес, еще в Тейко. Однако, ни знакомое чувство, ни приятные воспоминания не меняли того факта, что в данный момент Сейджуро был абсолютно согласен с Рю и близнецами. Куроко продолжал: - В конце концов, это весьма простой трюк. Ты, - он кивнул в сторону Емиру, - совершал куда более сложные вещи даже без страховки, а у меня будет последняя. Не раздувайте, пожалуйста, из мухи слона. Мое лицо понадобится лишь при самом прыжке, само падение и приземление мне-то играть не придется. Я просто прыгну с тросом, пролечу пару метров и повисну. Нет ни малейшего риска. После такого заявления Тецую мигом утащила обрадованная Сейко, весело болтающая о другом макияже. Акаши понимал, что не имел права вмешиваться в их спор – его положения друга, причем весьма сомнительного, не позволяло ему пытаться остановить Куроко, тем более в присутствии стольких людей. И все же Сейджуро с огромным трудом удержался от того, чтобы немедленно схватить фантома, не слушая его доводов, и хорошенько встряхнуть. Он выставил бы его не в лучшем свете перед теми, с кем ему предстояло работать, а к своей работе Тецуя относился серьезно. В прошлом Акаши бы не учитывал эти мелкие последствия, но теперь такая глупая ссора была недопустима. Несмотря на желание менеджера поскорее отснять кадры с падением, сперва сняли заранее запланированные короткие отрывки с группой. Затем Куроко переодели и перекрасили, превратив в подростка с покрасневшими глазами и темными кругами под ними. Шрам чуть удлинили и придали жутковатый вид, а голубые волосы распустили. В общем, внешне Куроко идеально соответствовал новому образу. Еще полчаса ушло на закрепление троса, обвязанного вокруг талии фантома и незаметного, если смотреть сбоку – а именно сбоку и собирались снимать основное падение, не считая первых кадров с лицом Куроко, которые он должен был по-настоящему сыграть. Крыша как раз подходила для чего-то подобного: у самого верха здание расширялось, и Тецуе не грозило врезаться в стену. Наконец, все лишние люди отошли за камеру. Рю побледнел и не отрываясь следил за каждым движением фантома, братья Орихара хмурились и крепко держали друг друга за руки. Сейджуро чувствовал, как внутри него напрягается, натягивается невидимая струна, и изо всех сил не давал ей порваться. Хоть тросы тщательно перепроверили и подтвердили их надежность, страх за Куроко не ослабевал ни капли, а его превосходная игра приводила в восторг лишь Сейко. Всех прочих же, несмотря на обстановку, навязчиво преследовала ощущение реальности происходящего, будто Куроко действительно испытывает все те эмоции, которые отражались на его лице, будто он действительно готов прыгнуть. Тецуя поднял остекленевшие глаза к небу и шагнул вперед.