Ты не останешься один

Jean-Pierre Taieb - Running after my fate ____________________________________________________________________ - За что ему это все? - голос Моники звучал хрипло. Она сидела за столом на просторной родительской кухне, опершись локтями на полированную деревянную поверхность и запустив пальцы в волосы. - Я не понимаю, мама. - Вот, - Изабелла Вуд с негромким стуком поставила перед ней чашку с чаем и уселась рядом, хмуро глядя на дочь. - Выпей. - Он ругаться-то не способен, не то что кому-то навредить... - девушка обняла пальцами горячий фарфор на автомате и, коротко зашипев, тут же отдернула руки, едва не разлив дымящуюся жидкость на стол. - Ты же видела его. - Да, видела, - мягко выговорила итальянка. - Но я не знаю его. И ты не знаешь, - но увидев, как, вспыхнув, Моника уже собралась что-то возразить, примиряюще подняла руки и поспешила продолжить. - Я не говорю, что он плохой человек и что он заслужил это, вовсе нет. Я лишь говорю, что не знаю его. И ты тоже не можешь явственно и в полной мере понять душу человека за неполные два месяца знакомства. Ты же понимаешь это сама, родная. - И то верно, - Моника снова сникла, отпивая чай и мрачно глядя перед собой. - Но каким бы он не был... Ему страшно, ему больно, мама. Он все потерял. Но он не виноват в этом, я знаю это, и ты знаешь! Видела бы ты его глаза, когда он решил, что его мать и сестра у Андерсона, слышала бы, как он кричал в том коридоре у палаты отца... - и ее голос сорвался.       С минуты на кухне стояла тишина, в которой раздавался только мерный стук часов. Изабелла положила руку на плечо дочери, которая жмурилась, сражаясь с вновь выступающими слезами.       Там, в больнице, младшей Вуд не дало разрыдаться на плече у матери поднявшееся откуда-то из глубины души цельное, сильное чувство - она держала. И потому должна была держаться сама, держаться за двоих. Только потом, уложив Тома спать в своей старой комнате под самой крышей родительского особняка, она заперлась в ванной этого же этажа и дала волю слезам.       Она плакала от жалости к себе и к Тому, от страха за жизнь родных, внезапно нахлынувшего в равнодушных больничных стенах, от осознания предстоящих трудностей. И от чужой душевной боли, мучительным потоком хлынувшим в ее собственное сердце. Она чувствовала каждый ее осколок, засевший глубоко в груди, чувствовала ее так, будто та стала своей.       Вместе со слезами вылилось напряжение, накопившееся за последние два дня. И, широкими шагами вернувшись в душу, воцарилось спокойствие. Уверенность и решимость сражаться до конца. Истерика закончилась так же быстро, как и началась. Она осознала, что наконец дома и что мучения подходят к концу. И ее рука, открывавшая позолоченную изогнутую ручку, была твердой. - Кто будет все рассказывать? - утраченное самообладание вновь вернулось к Монике. Она потянулась к чайнику и долила в чашку кипяток. - Папа? - Полагаю, да, - миссис Вуд перекинула длинные волосы на спину. Шелковый халат вишневого цвета натянулся на прямой спине и вернулся в прежнее положение. - Он вернется из Манчестера завтра после полудня. - Ну что ж, - впервые за долгое время на лице Моники мелькнула слабая улыбка. - Пора раскрывать все карты.

***

      В большом рабочем кабинете Мэттью Вуда-младшего горела роскошная люстра, ярко освещая тонкими лампочками, изящно вплетенными в витую конструкцию, обитые темным деревом стены и лица сидящих в нем людей. За широким, безупречно отполированным столом из красного дерева, откинувшись на высокую спинку мягкого кожаного кресла и внимательно вглядываясь в человека напротив, расположился мистер Вуд. Сбоку, на небольшом коричневом диване, притаившись и почти не дыша, сидела Моника в обнимку с матерью.       Знакомство отца и Тома вселило в нее уверенность, что теперь-то точно все получится. Несколько часов назад Мэттью Вуд-младший, аккуратно повесив длинное пальто на изогнутую вешалку, нежно поцеловал жену, вышедшую его встречать, и, как всегда непоколебимо спокойный и подтянутый, прошел в гостиную.       Пару мгновений двое мужчин смотрели друг другу в глаза, а потом отец - впервые на памяти Моники - первым протянул руку для короткого, уверенного рукопожатия, негромко констатируя: - Мистер Хиддлстон. - Мистер Вуд. Называйте меня Томом, очень прошу.       Теперь же предстоял откровенный разговор, предполагаемое содержание которого полностью не было известно даже ей. Разговор, которого она ждала уже несколько недель и на который лично так и не решилась, так и не набравшись храбрости и зная, что он приподнимет занавес над смертью, в которой Том винил себя. - Итак, - ее отец, медленно и долго выдохнув, наконец веско выговорил. - Обойдемся без предисловий. Сара Андерсон. Я полагаю, из моих уст эта история прозвучит более убедительно, - на этих словах Моника поймала виноватый взгляд Тома, брошенный на нее, и слегка улыбнулась в ответ, подбадривая. - Ее самоубийство было подстроено, и твоей вины тут нет, Том, - и в этот момент, почувствовав, как ее собственное сердце ухнуло куда-то вниз, она увидела, как осунувшееся лицо в момент лишилось последних красок, а серые глаза потрясенно расширились. - Она росла без матери, отец баловал ее как только мог. Он делал все, что она требовала, абсолютно все. И прощал абсолютно все. Но некоторые вещи были не в его власти, а она привыкла получать все, что хочет, и не желала этого понимать, - голос хозяина ArtBuildingGroup звучал ровно, но Моника видела, чего стоит это спокойствие, по потемневшим глазам отца. - Избалованная донельзя, несколько раз она уже проворачивала подобные трюки. Резала себе вены, устраивая все при этом так, что кто-то из друзей случайно оказывался поблизости по ею же "забытой" просьбе и с ужасом обнаруживал ее в ванне с алой водой. После этого даже самые невыполнимые просьбы исполнялись в мгновение ока. Однажды ее отец в не самые лучшие для его компании времена даже продавал часть активов, чтобы купить ей частный самолет, который в итоге она не использовала ни разу, - девушка заметила, что отец не называл Андерсона по имени. Словно не хотел признаваться, что знал его. - Это ненормально, разумеется. Но проблемы с психикой единственной дочери волновали того в последнюю очередь. Он страшно боялся ее потерять, и считал только себя виноватым в том, что творила Сара. Думаю, если бы он знал, к чему приведут эти страшные сумасбродства любимой дочурки, то постарался бы оценивать ситуацию более объективно. Но, увы... - Мэттью Вуд перевел дух, отпив из прозрачного стакана с водой, стоявшего на столе, и продолжил. - За прошедший месяц я узнал об этой семье куда больше, чем хотел бы. Несмотря на очевидную истеричность и дурной нрав, Сара Андерсон оставалась единственной наследницей Groundwork. Это одна из лучших строительных компании Соединенного Королевства и огромные деньги. И то, что девочка в общем-то преуспела на актерском поприще, ничего не значило ни для нее самой, ни для ее отца, - он сглотнул, глядя сквозь Тома. - А вот ее дядя смотрел на вещи немного иначе. Тайлер Андерсон был младшим братом, относительно состоявшимся в жизни, но не смирившимся с вечным вторым местом в семье. У него тоже был один ребенок, правда, сын, в котором он души не чаял. И он считал, что его мальчику судьбой уготовано гораздо больше, чем встать во главе скромного бизнеса отца по производству мебели. И делал все, чтобы помочь лентяйке-судьбе, - в комнате повисла тяжелая тишина, в которой рождалось непостижимое, ужасающее осознание. Моника почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она уже знала об этом, но слышать это здесь и сейчас почему-то оказалось в тысячу раз страшнее. Тем временем отец заговорил снова. - Дядя был ей близким другом, которому она раскрывала все свои тайны. Более того, он единственный был в курсе отчаянной наигранности едва не произошедших трагедий и ни разу не делал попыток остановить ее. Он выжидал, разведывал обстановку, готовился, оплетал незаметной паутиной не слишком-то широкий мир своей племянницы. И последний спектакль Сары Андерсон стал для нее смертельным. Отказ в роли для ее молодого человека и честное мнение ее отца, что это справедливо, а она сможет сыграть и одна, - пальцы Хиддлстона дрогнули и, хрустнув и побелев, впились в подлокотник кресла, и младшая Вуд вздрогнула вместе с ним. - Андерсон не считал себя обязанным помогать ее друзьям и посчитал это очередным мимолетным капризом. А у его дочери и без того едва державшаяся в адекватном состоянии психика дрогнула и надломилась. Эта девочка в большей степени жертва обстоятельств и неправильного воспитания. Отлаженная схема в этот раз не сработала. Ее парень застрял в пробке из-за аварии на дороге, возвращаясь из пригорода, а подруга проколола колесо, не доехав до ее дома несколько кварталов. Прости, Том, я знаю, ты ждал, но сейчас я не буду объяснять, почему это не было случайностью и какие у меня доказательства, они достались мне слишком непросто и не являются достоянием общественности, - лицо отца на мгновение приобрело жесткое, почти жестокое выражение, пронзительный взгляд зеленых глаз устремился на Хиддлстона, и Моника поежилась, решив не задумываться об источниках информации. В конце концов, это сработало. - Пока просто поверь мне. Если бы это не было правдой, мы бы не разговаривали с тобой в этой комнате. Оба варианта были вовремя остановлены, а, когда в назначенный час они не явились, у нее самой уже не осталось сил, чтобы самой выбраться из ванной и позвать на помощь. Она заигралась со смертью и стала пешкой в чужой игре. Дядя обнаружил ее первым и первым же удерживал и успокаивал безутешного отца, рвавшегося к телу дочери. А якобы предсмертная записка этой несчастной дурочки стала последним кирпичом в надежной стене, что отгородила Тайлера Андерсона от малейших подозрений, - мистер Вуд надолго умолк, исподлобья, с тщательно скрываемым участием глядя на Тома, прежде чем тихо произнес последнюю фразу. - Я говорил без подробностей. Если у тебя есть вопросы, спрашивай.       Но тот молча замотал головой, не в силах сказать ни слова, забывший обо всем и раздавленный обрушившейся страшной и одновременно невероятной, невозможной правдой - он не был виноват. И он впервые в это поверил. Этому седеющему человеку с суровым властным лицом, проницательными светлыми глазами и спокойным голосом не поверить было невозможно. В смерти Сары Андерсон не было его вины. Он действительно не был виноват. Он не был виноват. Эта мысль, пульсируя, проникала во все уголки его разума. Он не был виноват.       Он. Не был. Виноват. - Папа, - осипший от волнения голос Моники раздался в гробовой тишине и напугал ее саму. - Если у тебя есть доказательства, то почему этим делом до сих пор не занимается полиция? - Видишь ли, милая, - к ее отцу вернулось прежнее непроницаемое выражение лица. - Я изучал их лично, но на приведение их в... более пригодный для полиции вид требуется время. Полагаю, еще два, может быть три дня, и они окажутся у меня на руках. И тогда Скотланд-Ярду будет чем заняться. - Ну вот и хорошо, - Изабелла Вуд пришла в себя первой. Она расцепила руки, обнимавшие дочь, и плавно поднялась с дивана. Подошла к креслу, стоящему напротив мужа, и мягко опустила ладонь на плечо Тома. - Нам как раз нужно готовиться к Рождеству, оно ведь уже послезавтра. А сейчас... Может, кто-то желает выпить чаю?