Ты не останешься один

Birdy – Strange Birds __________________________________________________________________________       Моника не знала, что способна убираться настолько бесшумно. Обычно во время уборки все вокруг с грохотом падало, шуршало, а иногда рушилось и ломалось. В этот раз на наведение порядка ушло не только вдвое меньше времени, но и вдвое меньше шума. И когда холодное осеннее солнце почти скрылось за горизонтом, она сидела на идеально вычищенной кухне и потягивала гранатовый сок, изо всех сил вслушиваясь в тишину за дверью гостиной. Просидев так полчаса и истратив на это немногое терпение, унаследованное от отца, Моника осторожно открыла дверь и заглянула в комнату. И тут же пожалела, что не сделала этого раньше.       Том спал, сжавшись в комок на диване, одеяло сбилось в бесформенную кучу в ногах, взмокшие на лбу темно-золотистые волосы разметались по подушке, с потрескавшихся губ срывалось хриплое дыхание. В два беззвучных прыжка преодолев расстояние, отделяющее ее от дивана, Моника поспешно подтянула одеяло, укрывая мужчину по плечи и чуть подоткнув края. Она с тревогой вгляделась в его лицо. Сейчас оно не было болезненно-бледным, на скулах проступили красные пятна, что совершенно точно не являлось хорошим признаком. Помедлив, она осторожно положила руку на его лоб и нахмурилась - гладкая кожа была лихорадочно горячей. Жар так и не спал. Хотя, с чего бы ему так просто исчезнуть...       В этот момент Том открыл глаза и вдруг резко отшатнулся от руки, отодвигаясь и вжимаясь в подушку, глядя на нее совершенно больными и испуганными глазами. На несколько мгновений Моника так и застыла с протянутой ладонью. Она не успела обидеться или удивиться, как в серых глазах проступило узнавание и следом - жгучий стыд.       Она поняла, что вот-вот посыплются извинения непонятно за что, и поспешила сказать: - Извините, я хотела проверить, не снизилась ли температура. - Это Вы извините... Я... Я... - он запнулся и замолчал. - Все в порядке, Том, слышите? Я не знаю, через что Вы прошли, но Вы в этом не виноваты, - она говорила только о его внезапном движении, пытаясь представить, что должен пережить человек, чтобы так дергаться от неожиданных прикосновений, но тот понял все на свой лад. - Я не думаю, что это верно... Я расскажу Вам... - он тяжело сглотнул - видимо, горло болело. - Подождите, сейчас это не главное, - твердо произнесла Моника, поборов вновь вспыхнувшее любопытство. - Пить хотите? - и, получив слабый кивок, отправилась на кухню.       Вернулась она с огромной чашкой чуть остывшего и потому не обжигающего чая, полотенцем и небольшой емкостью с водой. И только проследив, что он проглотил новую порцию таблеток и откинулся обратно на подушки, села рядом на разложенный диван и, скрывая волнение, произнесла: - А теперь рассказывайте. - Да... - он набрал побольше воздуха и заговорил. - Все началось, когда последовали успехи не только в кинематографе, но и в театре. И однажды, вдохновленный этим, я решил пробоваться на одну очень интересную для меня роль в спектакле с весьма громким именем. Всего одно прослушивание - и меня, к огромной моей радости, уже утвердили. Хочется верить, что причиной тому была не только моя популярность. Выходя из зала, я заметил расстроенного парня, также претендовавшего на эту роль, и высокую блондинку с невероятно злым выражением лица, утешающую его. В тот день я не обратил на этих двоих особого внимания, но вскоре мне пришлось познакомиться с ними поближе. Эта девушка оказалась моей партнершей - исполнительницей главной женской роли, и первая же репетиция обернулась полным кошмаром. В конце концов она попросту расплакалась, заявила, что ее любимый Дэвид играет гораздо лучше, и ушла, хлопнув дверью. Донельзя расстроенный режиссер отвел меня в сторону и объяснил, что проблема не во мне. Она - Сара Андерсон - была дочерью очень влиятельного человека. И привыкла получать все, что хочет. В этот раз она хотела, чтобы в этом спектакле с ней играл ее жених. Но на эту постановку были возложены большие надежды, и решили не рисковать, поскольку Сара была весьма неплохой актрисой, а вот ее молодой человек особыми талантами не отличался. Со второй репетиции она ушла сразу, как только открыла дверь и увидела, что я все еще там. И в этот вечер, - он прикрыл глаза, складка между бровями врезалась глубже, словно говорить было больно. Но не в горле, а в душе. - В тот вечер она пришла ко мне. И поставила ультиматум: либо я отказываюсь от роли в пользу Дэвида, либо случится что-то ужасное. К тому времени я уже был настроен достаточно скептично. Почему я должен потакать ее капризам? Пожав плечами, я ответил, что отказываться от роли, получить которую так хотел, я не собираюсь. Я никогда не забуду ее красное от злости и полное отчаяния лицо, когда она смотрела на меня перед тем, как захлопнуть за собой дверь моего дома. Утром... - он крепче зажмурился, на миг умолкнув, а потом, набрав побольше воздуха и решимости, тихо продолжил. - Утром, собираясь на репетицию, я включил новости. Ярко накрашенная девушка с высокой прической с должной частью печали вещала с экрана, что сегодня, в 7.30 утра, актриса Сара Андерсон была найдена мертвой в собственном доме. Официальная версия - суицид. Ее нашли в ванной со вскрытыми венами, - в комнате на несколько мгновений повисла мучительная тишина. - И тогда начался ад. Кромешный ад, который я заслужил. Ее отец обезумел от горя. Он знал причину - она оставила записку. На следующий день после похорон он пришел ко мне. И сказал, что моя смерть была бы слишком легкой расплатой. С того дня все мои счета переводились неведомо куда, все встречи кем-то откладывались, откуда-то брались огромные долги. И я ничего не мог с этим сделать - он предупредил, что в этом случае пострадает моя семья. И я... - он сглотнул, и Моника увидела, как прозрачная слезинка прочертила путь к волосам по бледной коже. - Я порвал все контакты с ними. Это было совсем непросто, пришлось поссориться с ними так, что они не захотели больше меня видеть. С друзьями все обстояло проще, дружба в наши дни значит так немного... Итак, в течение нескольких месяцев в газетах появлялись сообщения о том, что Том Хиддлстон, не вынеся осуждения окружающих и собственного чувства вины, сначала начал пить, потом играть, - он тяжело закашлялся, но потом снова заговорил. - Это объясняло людям очень многое. Ее отец хотел, чтобы мое уничтожение выглядело естественно, поэтому оно не было слишком стремительным. Спустя полгода мое имя исчезло сначала из газет, потом из разговоров, а потом и из мыслей. В это время я уже был вынужден продать дом. Он был доволен. Это было последним штрихом. В августе я оказался на улице без средств к существованию и без возможности обратиться за ними куда-либо благодаря мистеру Андерсону. Август выдался теплым, к счастью... А в сентябре я понял, что если не найду убежище, то мне конец. А в октябре я понял, что мне конец в любом случае. А потом появились Вы... Хотя после моего рассказа... Моника, я знаю, что Вы не захотите оставаться со мной под одной крышей, - он прошептал это не открывая глаз. - Я должен уй... - он задохнулся и распахнул глаза, когда холодное влажное полотенце опустилось ему на лоб, окутывая божественной прохладой невыносимо горящую голову.       Моника смотрела на него со странным выражением, бережно обтирая мягкой тканью покрытое испариной лицо. - Вы думали, я назову Вас убийцей? - он вздрогнул от этого слова. - Думали, что я прогоню Вас, Том? - он молчал, широко распахнутыми глазами глядя на нее.       Снова смочив полотенце и положив ему на лоб, она взяла в ладони его забинтованную руку, с горечью заметив, как он окончательно растерялся от непривычной ласки. - Глупый мальчик... - прошептала она, позабыв о том, что он старше ее на десять с лишним лет. - Ты и так достаточно страдал. Откуда этот синяк на груди? Почему ты так испугался моего прикосновения, когда проснулся? - Я говорил, что в мире бездомных свои правила, - Моника почувствовала, что он чуть-чуть расслабился, но по-прежнему избегал смотреть ей в глаза. - Я нередко засыпал в местах, уже облюбованных другими. В таких случаях пробуждение было не из приятных... А синяк... Однажды я не спал несколько дней и заснул слишком крепко, снова на чьей-то территории, меня долго не могли разбудить, и это им не понравилось... Пришлось применить крайние меры. Неужели я не противен тебе, Моника? - горький шепот заставил сердце девушки дрогнуть. - Из-за меня погиб человек, я ничтожество, бомж, никому не нужный, я конченный человек... - он отвернулся к камину, явно стараясь, чтобы голос не дрожал. - Это был ее выбор, - короткая фраза прозвучала веско. - Никогда Том Хиддлстон не станет ничтожеством в моих глазах, - она мягко коснулась его щеки, заставив повернуть к ней лицо и отметив снова повлажневшие глаза. - И он всегда будет нужен мне.       И поняв, что дальнейшего выяснения причин ее поведения она просто не выдержит, Моника спросила, изо всех сил стараясь говорить спокойно: - Голова болит? А руки? - и, получив два утвердительных кивка, со вздохом продолжила. - Обезболивающее скоро подействует, потерпи. Снова спать хочется, да? - Мне кажется, я сплю с короткими перерывами уже вторые сутки... - он недовольно хмурится, виновато на нее поглядывая и, похоже, не веря, что она не изменила своего поведения по отношению к нему после всего услышанного. - Но хочется, да... - Это реакция организма на покой. И, пожалуй, на таблетки - у жаропонижающего есть некоторый снотворный эффект. Уже доходит десять часов вечера, засыпай, завтра тебе будет легче, тем более завтра воскресенье, - она мечтательно закатила глаза.       Моника снова обтерла ему лицо и поставила на столик рядом стакан воды, прежде чем подняться и направиться к двери. Когда она уже протягивала пальцы к гладкой ручке, он тихо окликнул ее. - Моника... - Да? - она тут же обернулась к нему. В неровном свете камина он выглядел совсем молодым, и лицо было все таким же осунувшимся и уставшим, но что-то вроде некоего успокоения проступило в заострившихся чертах, будто эта исповедь отняла все его силы, но реакция Моники принесла облегчение, пусть даже наполненное сомнениями. - Спасибо.       Едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью своей комнаты изо всех сил, девушка бухнулась на кровать, зарываясь руками в волосы. Уже второй день вся ее жизнь стояла на голове и явно не собиралась возвращаться в нормальное положение. - Сара Андерсон... Где-то я про тебя уже слышала... Самоубийство... Что-то здесь нечисто, ох, нечисто... Ну погоди, я до тебя доберусь.