Школьный товарищ

***

      Здание контртеррористического центра, казалось, погрузилось в траур. Четверо бойцов «Смерча» выстроились в ряд перед Приговым, Батей и Багирой. Никто из них не смел начать первым, но гнетущее молчание было невыносимо, оно давило на каждого в этом помещении, делая случившееся ещё более невыносимым.       Все слова были излишни, то, что произошло, казалось просто дурным сном, обычным ночным кошмаром, который в один момент стал слишком реалистичным. Даже стены душили людей, они словно сговорились, решив добить их всех. Внутри была лишь горечь потери человека, что был рядом столько времени. Что им делать сейчас, когда нет никакого способа отмотать назад и что-то исправить?       — Кто руководил операцией?! — громко проговорил Пригов, набравшись мужества, которое улетучилось, стоило лишь узнать жуткую новость. — Кто руководил операцией, я вас спрашиваю?! — снова гаркнул он, глядя на потупивших взгляды бойцов, а Батя тем временем похлопал Багиру по плечу, видя, что женщина едва стоит на ногах.       — Я, товарищ генерал-майор, — со вздохом ответил Бизон.       Он винил себя. Ему доверили жизни людей, он отдавал приказы, на его руках смерть невиновного человека — такой страшный приговор он вынес себе.       — Как такое могло произойти?! — мужчина был зол, на лбу слишком явно проступали морщины, вены пульсировали на висках, а голос стал слишком резким. — Как, объясни мне?! — он принялся расхаживать от стены к стене, не в силах успокоиться.       Слишком большую ответственность он возложил на эту группу, слишком много уверенности было в них. Они не провалили операцию, никак нет, они достойно её завершили, но какой ценой?       Тарасов молчал. Да и что он мог сказать? Но главное, что он мог сейчас сделать? Написать рапорт?       — Тебе доверили управление группой, а теперь у нас труп! Как?! — Владимир Викторович застыл на месте.       — Тише, — Иван пытался говорить спокойно, но это удавалось с большим трудом, — успокойся, Пригов. Человек сам знал, на что шёл изначально.       — Как, ответь мне?! — Пригов пропустил слова Бати мимо ушей и подошёл к Тарасову. — Просто ответь, как?!       — Она сама ослушалась приказа, — за товарища вступился Сергей Мыцык, который был свидетелем молчаливого конфликта, — что Бизон мог сделать? Не кричать же на весь корабль… — он развёл руками.       Пригова, кажется, отпустило. Он отошёл от группы, взял бумаги, пересмотрел их без всякого смысла, положил обратно на стол.       — Я завтра свяжусь с родственниками, — Рита сделала пару шагов к Бизону и встряхнула его за плечи: — Всё хорошо, Боря, слышишь? Только не вини себя, ты здесь ни при чём.       — Хреновый я руководитель, — мужчина махнул рукой, — я должен был её остановить... да я должен был успеть её догнать, в конце концов!       — Ты не виноват, Бизон, — к мужчине подошла и Олеся, — не кори себя. Эй, Боря...       Ионов молча вышел, громко хлопнув дверью.       — Кот! — Батя выскочил следом. — Кот! — крикнул он, но молодой человек упрямо шёл вперёд. — Ионов!       — Что, Батя, что?! — Василий резко остановился и развернулся. — Можно мне просто уйти?! Просто сегодня уйти, напиться и уснуть, можно?!       — Нет, нельзя, — парировал Булатов, — успокойся.       — Мне успокоиться, Бизону успокоиться, Пригову тоже успокоиться, Муре тоже, может, успокоиться?! Хотя она уже, кажется, спокойна! Навсегда теперь спокойна!       — Да тихо ты! — Булатов встряхнул капитан-лейтенанта за плечи. — Тихо! Давай ты спокойно расскажешь мне, что произошло. Без эмоций!       Ионов прищурился, словно пытаясь понять, не бредит ли человек напротив, который пытается заставить его успокоиться и отключить эмоции. Да, он должен это сделать, но может ли? Способен ли он просто так абстрагироваться от того, что произошло?       — Сядь, — Иван говорил приказным тоном, и Кот не посмел его ослушаться, усаживаясь прямо на пол. — Что произошло? — Батя присел рядом.       — Не знаю, — молодой человек смотрел в потолок. — Бизон отправил нас с Умой на палубу, а выстрел мы услышали, когда хотели спускаться вниз. Мы не пошли проверять, связались с Бизоном, он сказал, что всё нормально, что нужно продолжать операцию… — слова давались с трудом, они неприятным комом застревали в горле, — мы закончили. Только Бизон знал, что её нет… больше… но он молчал, — Вася вздохнул. — Он хороший руководитель… — добавил он тут же без всяких эмоций. — Очень хороший…       — Ты винишь его в случившемся? — Иван говорил спокойно и тихо, его слова расползались по пустому коридору, как расползался за стенами КТЦ предрассветный туман.       — Да нет…       — Она сама виновата, Вася, она и только, — хлопнув боевого товарища по плечу, Булатов тяжело вздохнул, — я слушал записи, Мурашова действительно ослушалась приказа Бизона, он приказывал ей вернуться. А всё, знаешь, почему?       — Почему?       — А потому, что развели вы, понимаешь, шашни. Устроили выпускной класс, любовь и розовые сопли. Забыли, что это служба, это тяжёлая работа, а не место, где можно показывать свои эмоции и ревность.       — Да какую ревность, Бать? О чём ты? — Ионов сжал пальцами виски.       — Простую ревность, не понравилось ей, что ты с Умановой пошёл, психанула она, — мужчина злился в первую очередь на саму девушку, несмотря на то, что она вот уже несколько часов мертва; она и только она посмела ослушаться приказа, позволила эмоциям взять верх над рассудком, который всегда должен оставаться ясным и холодным. — Теперь ты понимаешь? Я не хочу сказать о ней ничего плохого, не дай Бог, все здесь люди, но мы сначала должны думать о деле, а потом уж обо всём остальном. Назвался груздём — полезай в лукошко, знаешь ли, так и здесь. Здесь нет ничьей вины, кроме её собственной, за что она и поплатилась. Рано или поздно так всё равно случилось бы… возможно, случилось бы с тобой, Кот, понимаешь?       — Нет, не понимаю. Откуда столько цинизма, Батя? Откуда это в тебе? Оно появляется со звёздочками или как? — не без яда бросил молодой человек, даже не удостоив Булатова взгляда.       — Оно появляется с возрастом. Я видел больше твоего, поверь мне. То, что произошло, пусть будет примером всем, страшным, но примером. Ты сейчас чувствуешь, а я думаю. Через время ты и сам начнёшь думать, ты парень неглупый…       — А знаешь, что? — Кот поднялся на ноги и посмотрел на мужчину сверху вниз. — Пошёл ты… — он развернулся и быстро направился к выходу.       — Как он? — к Булатову подошла Багира и проследила за удаляющейся фигурой молодого человека, которого знала ещё Стажёром.       — Хреново он, Ритка, хреново, — Иван поднялся, — но разве можно его винить? Нет, наверное, — ответил он на свой же вопрос. — Говорил я, не доведёт это всё до добра. Спуск дали — где теперь то, что в нём раньше было? Где тайфуновец, которого мы знали?       — Не знаю, Бать, ой, не знаю, — Кошкина покачала головой и прислонилась к стене, прикрыв на секунду глаза.       — Домой тебе надо, отоспаться. Отвезти?       — Ну, отвези, — Маргарита грустно улыбнулась и поплелась в сторону, куда совсем недавно направился Ионов, а за нею пошли и остальные, за исключением Пригова, которому предстояло ещё много работы.       Бойцы «Смерча» вышли на улицу, где рождалось утро. Туман расползался сизыми клубами, как расползалось чувство потери внутри спецназовцев. Они молчали, каждый смотрел прямо перед собой, не смея нарушать тишину. Кот стоял поодаль и курил, глядя вперёд.       Вот так просто уходят люди. Не важно, сколько им лет, что они сделали, кем были — они просто уходят без лишних слов, пресекают невидимую грань, позабыв даже попрощаться.       Батя молча достал из внутреннего кармана куртки фляжку, сделал несколько шагов вперёд и протянул человеку, которому, пожалуй, было хуже остальных. Кот сделал большой глоток, как оказалось, коньяка и зажмурился. Тишина угнетала.       — Хочешь поговорить, Вась? — к ним подошла Багира и по-матерински приобняла его за плечо.       Ионов отрицательно покачал головой и сделал ещё один глоток.       — Послушай… — всё равно продолжила Рита, чувствуя, что должна что-то сделать, должна как-то помочь этому парню, но в тоже время ощущала, что совершенно бессильна.       Да, здесь не поможет никакое оружие и знание рукопашного боя, здесь даже навыки психолога бессильны, здесь нужно только время.       — Не хочу я слушать, — грубо бросил Василий и быстрым шагом направился к своему автомобилю.       — Не трогай его, — Булатов повернулся к Рите, — не сейчас. Пусть переварит всё это, он человек, а не робот, сама понимаешь, хотя и внушаем мы иное. Ребят, — контр-адмирал глянул на остальных бойцов, — по домам. Вам нужно отоспаться, а потом уже всё осмысливать.       Никто спорить не стал. Утро вечера мудренее, но, кажется, в данном случае разговор настигнет их именно вечером, когда каждый определит для себя степень утраты и поймёт окончательно, кем для него была Евгения Мурашова — другом, любимым человеком или просто коллегой.