Пикардийская дорога

<center>В амьенской гостинице «Золотая Лилия» шли настоящие военные действия. - На штурм! – закричали трое английских путешественников и бросились в сторону погреба.       Впрочем, неудивительно: после долгой пыльной дороги их мучила жажда, а всё вино в силу каких-то несусветных обстоятельств оказалось во власти всего лишь одного дворянина со странным слугой, из которого невозможно вытянуть ни слова. Грянуло одновременно два выстрела. Англичане мгновенно пригнулись, спасаясь от пуль. - Это сумасшедший человек, но прекраснейший стрелок! Посмотрите, он чуть меня не продырявил! – заявил один из них. – Господа, мы непременно должны захватить погреб и взять этого французского дворянина живым. Я мечтаю взглянуть на него!       Его товарищи утвердительно закивали. - Вам не взять этот погреб, господа, пока я его охраняю, - раздался из подвала глухой голос Атоса. – Предлагаю вам сдаться. - Подданные его величества короля Англии никогда не сдаются! – ответили его противники.       В ответ послышался яростный звон бьющегося стекла. - Моё вино! – завопил трактирщик. – О, мои бутылки! Будь проклят тот день, когда сам чёрт принёс этого господина в мою гостиницу! - Будешь теперь знать, как клеветать на честных дворян, - усмехнулся Д`Артаньян, стоя за косяком двери. – Атос воздал вашей шайке по заслугам, но теперь его нужно выручать. - Сударь, сделайте же что-нибудь! Остановите этот ужас! - Я остановлю этот ужас, но не ради твоей паршивой гостиницы, а ради моего друга.       Вновь раздался выстрел, снесший перья на двух английских шляпах. - Атос! – изо всех сил закричал гасконец. – Друг мой! Я здесь! - Д`Артаньян, это вы!? – спросил старший мушкетёр. - Да, я! Выходите из погреба или впустите меня в него!       Раздался треск рушащихся баррикад, построенных Атосом из подручных материалов. Дверь погреба приоткрылась. - Не ходите за мной пока, господа, - предупредил Д`Артаньян всех.       Юноша спустился вниз. В полутёмном помещении с низкими потолками, углы которого были завалены пустыми бутылками и обглоданными костями, его встретил Атос. Даже в грязной одежде, нечищеных сапогах, с небритым бледным лицом и спутанными волосами он таинственным образом сохранял благородный и величественный вид. Видимо, такая сила заключалась в крови, текущей в жилах этого необыкновенного мужчины. Мушкетёр сделал несколько шагов навстречу юноше. - Здравствуйте, дорогой Атос, - сказал гасконец, глядя в синие, слегка затуманенные алкоголем глаза Атоса. - Здравствуйте, друг мой, - хрипло проговорил тот. – Вы вернулись, вы приехали спасти меня из заточения. Какое счастье…       Его голос осёкся. Они крепко обнялись. Атос в порыве дружеской нежности хотел коснуться щеки Д`Артаньяна, но внезапно сделал даже больше. Словно повинуясь тайному чувству, он крепко поцеловал юношу в губы. Гасконец не сопротивлялся. Отвечая на движения пахнущих вином губ Атоса, он чувствовал острое удовольствие с оттенком юношеского стыда. В глубине души он был счастлив, что его бесценный друг жив и, наконец-то, находится рядом.       Послышался грохот падения. Отпрянув друг от друга, Атос и Д`Артаньян, увидели, как упали и покатились несколько пустых винных бочонков. Показался слуга Атоса Гримо, который, без сомнений, стал свидетелем произошедшего. - Бывает, - беззаботно заявил Гримо и пожал плечами, показывая на бочонки.       Обойдя онемевших друзей, он быстро поднялся по лестнице вверх. - Любовь, - сказал он, улыбнувшись. И скрылся за дверью погреба. - Атос… - смущённо начал Д`Артаньян. - Гримо будет молчать, обещаю, - казалось, Атос был смущён не меньше. - Дело не в этом. - Простите меня, я просто мертвецки пьян. - Я вас не виню. Идёмте отсюда скорей.       На то, как Атос, державший оборону против превосходящих сил противника столько дней, выходит, наконец, из погреба сбежалась посмотреть все, кто находился в «Золотой Лилии» и даже часть жителей Амьена. По всему видно было, что деяния мушкетёра, отличавшиеся безрассудством и разрушительностью в той же мере, что и воинским мастерством, выдержкой и ловкостью, успели снискать себе широкую известность. Можно сказать, даже славу.       Между тем, Атос едва стоял на ногах. Он был слишком пьян, слишком устал и измучен столь долгим пребыванием в осаде. Старший мушкетёр не говорил об этом, предпочитая по своему обыкновению страдать молча, но Д`Артаньяну не нужно было слов. Как сказал бы учёный Арамис: sapienti sat (для понимающего достаточно (лат.)). Гасконец велел приготовить его товарищу постель, ванну и чистую одежду, что, несмотря на негодования трактирщика, было выполнено. В качестве последнего аргумента, Д`Артаньян пригрозил, что в противном случае, он сам сядет в подвал вместе с Атосом, да ещё прихватит с собой своего слугу Планше, который очень любит выпить за чужой счёт. Тогда их общими усилиями «Золотая Лилия» будет окончательно разорена. Возможно, даже разрушена изнутри.       Друзьям выделили удобные комнаты по соседству. Впрочем, гасконец пробыл в своей от силы четверть часа. После, не выдержав, юноша поспешил к Атосу. Он обнаружил старшего мушкетёра сидящим в ванне. Атос, благородное лицо которого уже было выбрито надлежащим образом, с довольным видом тёр мочалом шею и плечи. Сияющий от счастья Гримо подливал в неё горячую воду из котла. Невооружённым глазом было видно, что и господин и слуга рады своему освобождению. - Вижу, вам стало лучше, любезный Атос, - с улыбкой проговорил Д`Артаньян. - Намного лучше, друг мой. Благодарю вас. - Право, не за что меня благодарить! Атос погрузился в воду по подбородок, смывая пену. - Гримо! – позвал он, вынырнув. - Иди и принеси ещё воды. Да спроси анжуйского вина и ветчины. Слуга молча отправился исполнять приказание. - Я могу вам помочь? - сказал Д`Артаньян, закатывая рукава рубашки. - Вы уже помогли, а впрочем… потрите мне спину, если вас не затруднит. Только трите сильно, ибо на мне не один слой грязи. - Не беспокойтесь! – воскликнул юноша, хватаясь за мочало. – Скоро на вас не останется ни одного из них!       Атос сел в ванне, повернувшись к другу спиной, убрал мокрые тёмные волосы с плеч. Его товарищ поспешно принялся за работу. Он тёр с таким усилием, что скоро спина и плечи старшего мушкетёра покраснели. - Я не дотягиваюсь до поясницы, - Д`Артаньян погрузил мочало в воду и ещё раз повёл им по телу Атоса, чтобы смыть мыло. - Приподнимитесь, друг мой.       Атос встал в ванне. Намылив мочало Д`Артаньян хорошенько прошёлся им по его пояснице и бокам. Дойдя до ягодиц, гасконец помедлил мгновение. Окинув взглядом фигуру друга, он невольно залюбовался царственным разворотом плеч, сильной спиной, красиво очерченной линией ягодиц, стройными ногами. «Как великолепно сложен Атос», - подумал он. - «На него и за сто лет не насмотришься». И юноша с удвоенной энергией продолжил тереть мушкетёра мочалом. Скоро ягодицы и бёдра Атоса также приобрели красноватый оттенок. Д`Артаньян с нежностью смывал мыло водой, чувствуя неясный трепет в душе. - Готово, - сказал он. - Можете повернуться, я потру вас ещё и спереди. - Спасибо, - отозвался Атос. - Не утруждайте себя больше. - Спереди на вас меньше грязи? - голос Д`Артаньяна стал настойчивым. - Я сам справлюсь. Тем более там я уже помылся.       В тоне Атоса гасконцу послышалась... мольба? «Он не хочет показывать лицо или...», - подумал Д`Артаньян. - «Что бы это значило?». - В таком случае, возьмите, - гасконец протянул Атосу мочало. - Возможно, оно вам пригодится.       Тот схватил спасительный инструмент, и, держа его где-то чуть ниже живота, рывком сел в ванну, да так, что вода чуть не полилась за край. Д`Артаньян пристально посмотрел на Атоса. Его лицо слегка покраснело, что для старшего мушкетёра, который всегда сохранял аристократическую бледность, означало крайнее возбуждение. Прекрасные глаза Атоса лихорадочно сверкали, губы приоткрылись. Учащённо дыша, Д`Артаньян наклонился над ванной, приблизил своё лицо к лицу друга и...       Стук двери возвестил о возвращении Гримо. Гасконец тут же отошёл немного в сторону, стараясь придать самому себе самый непринуждённый и весёлый вид. Слуга проницательно посмотрел сначала на него, а потом на своего господина. - Что-то случилось, Гримо? - с оттенком раздражения проговорил Атос. - Воду принёс? - Да. - Так давай её сюда. И перестань глазеть на меня, как на трубадура на ярмарке! Что там насчёт ужина? Мы с шевалье Д`Артаньяном голодны. Не так ли, любезный друг? - О, да, я сейчас очень голоден! - поспешил подтвердить гасконец. - Ужин ждёт внизу, - с поклоном доложил Гримо, почувствовав, что стал невольным свидетелем чего-то такого, что господин предпочёл бы сохранять в тайне.       Достойный слуга в глубине души был рад за него. Видя гнетущее одиночество мушкетёра, он и сам страдал. Д` Артаньян делал господина счастливее — это главное, а как именно — не важно. Однако Гримо скорее дал бы разрезать себя на куски тупым ножом, чем проявить непочтительность к Атосу, которого почитал за полубога. - Д`Артаньян, вы идите пока вниз, я вскоре присоединюсь к вам, - сказал Атос. - Гримо, а ты иди и подай мне одежду и полотенце.       Когда оба вышли из комнаты, мушкетёр смог отдаться своим эмоциям. Неожиданный поцелуй в погребе и последующие манипуляции его юного товарища с мочалом разбудили его чувственность. Сейчас же он постепенно успокаивался, стараясь дышать ровно. Страшным усилием воли Атос изгнал из своей головы воспоминания о чудной мягкости усов гасконца — тех первых «взрослых» усов, составляющих предмет гордости любого юноши дворянского рода, уже носящего шпагу. Впрочем, помимо усов было ещё, о чём надлежало забыть, но получалось из рук вон плохо. Атос ещё раз глубоко вздохнул, чувствуя, как возбуждение пусть понемногу, но всё же покидает его напряжённое тело. «Я предполагал, что рано или поздно со мной произойдёт нечто подобное», - подумал он. - «Боже мой, да знает ли Д`Артаньян сам, как он пленителен? Однако я не должен, я не вправе смущать его своим желанием. Ладно, Портос с Арамисом — оба взрослые мужчины, прожжённые мушкетёры. Они и сами соблазнят, кого угодно. Даже меня... Особенно меня. Но Д`Артаньян так юн, он ещё почти ребёнок».       Гримо принёс одежду и полотенце. Атос выбрался из ванны, чувствуя, что вновь способен направить свой ум к благородным, а не к греховным помыслам. Он досуха вытерся, оделся, расчёсал волосы и спустился к ужину.       Сидя в общем зале гостиницы «Золотая Лилия», Атос и Д`Артаньян допивали уже пятую бутылку вина. - Значит, наш Портос всё-таки потерпел поражение в бою, а наш Арамис чуть не стал монахом? Как причудлива жизнь, мой славный товарищ! - сказал Атос, отрезая кусок ветчины и помещая его на своей тарелке. - Впрочем, я сердечно рад, что с обоими всё в порядке. Сидя в том проклятом погребе, приканчивая одну бутыль вина за другой, я часто думал о том, что сталось с моими друзьями. Я тревожился за вас за всех. - Почему же вы не вышли из погреба сами? - спросил гасконец. - Должен же я был проучить этих подлецов, посмевших усомниться в честности дворянина? Или вы не согласны? - Полностью согласен! Вон он, змей, смотрит на нас, - Д`Артаньян махнул рукой в сторону трактирщика, который с ужасом во взгляде наблюдал за тем, как страшный человек, выпивший половину его винных запасов, продолжает своё тёмное дело, но уже на пару с приятелем.       Старший мушкетёр добродушно улыбнулся и потрепал юношу по плечу, но в тот же миг вновь сделался серьёзным. - Атос, я хотел рассказать вам ещё кое-что, - начал гасконец. - Говорите, я вас слушаю.       И Д`Артаньян поведал другу о похищении Констанции, своих действиях и подозрениях на этот счёт. - Всё это пустяки, - заявил мушкетёр, когда рассказ был окончен. - Как же так!? Вы не понимаете меня, словно бы сами никогда не любили! - Может, я и не любил, - флегматично заметил Атос. - Впрочем, может, я и любил. Только запомните, друг мой, что тот, кто выигрывает в любви, в награду получает смерть. Я тоже расскажу вам одну историю...       И он, отпивая вино прямо из бутылки, рассказал ужасную историю своей трагической любви к прекраснейшей девушке на свете, которая на самом деле оказалась заклеймённой преступницей. Д`Артаньян слушал, и сердце его разрывалось от любви и сострадания к своему другу. Хотелось прижаться к Атосу, в своих объятьях скрыть его от всех печалей и горестей мира, покрыть поцелуями его лицо, его губы. Чувства внезапно стали такими острыми, что на ресницы навернулись слёзы. Юноша быстро стёр их кулаком. - Что с вами? - спросил Атос. - Ничего, не волнуйтесь, - дрогнувшим голосом ответил Д`Артаньян. - Дым от очага попал мне в глаза, и... ваша история так тронула меня. Никогда я не слышал ничего подобного! - Желаю вам больше никогда не слышать таких страшных историй. И не влюбляйтесь — так будете счастливым. - А что, если я уже?.. - Что вы уже? - Я люблю. - Я вам сочувствую. - Нет! - воскликнул юноша. - Не нужно! Ведь это так прекрасно. Только больно. - Вы готовы терпеть эту боль? - Готов до конца жизни! - Тогда любите, и да хранит вас Господь. Давайте допьём, что осталось. - Давайте.       Они разлили по кружкам остатки вина, выпили и отправились спать. Перед комнатой Атоса оба остановились. - Зайдёте ко мне? - спросил мушкетёр. - Вы приглашаете?       Он кивнул и открыл двери. В комнате уже горели свечи, зажжённые предупредительным Гримо. Самого его, по понятной причине, нигде не было. - У вас такой странный вид, это настораживает, - продолжил Атос, присаживаясь на кровать. - Не нужно было мне откровенничать. - Почему же? - Д`Артаньян закрыл дверь и присел рядом. - Что дурного в том, чтобы открыться другу? - Ничего дурного в этом нет. Друзья делают человека счастливым, они освещают его жизнь. Мы ведь друзья, не так ли, Д`Артаньян? - Конечно! Зачем вы спрашиваете? - Друзей нужно оберегать, не правда ли? - Правда, но... иной раз, Атос, оберегая своего друга, мы лишаем его чего-то важного. В то время как друг готов и хочет разделить с вами всё, что угодно. - Вы не возненавидите меня за то, что я сделаю? - Я буду любить вас всегда.       Атос обнял юношу за плечи и начал целовать. Гасконец неумело, но страстно отвечал на поцелуи. Пальцы мушкетёра слегка дрожали, когда он расстегнул на нём рубашку и мягко стянул её с гладких плеч своего друга. Затем настал черёд всей прочей одежды. Д`Артаньян, душа которого была полна радости, а тело — неведомого до сих пор желания, улыбаясь, помог раздеться Атосу. Оба легли на кровать. Руки и губы Атоса жарко скользили по худощавому смуглому телу юноши, лаская нежные соски, плечи, грудь и живот. - Атос, - порывисто прошептал Д`Артаньян, тая от наслаждения. - Мой дорогой Атос, вы сделаете со мной это? То, что Портос сделал с Арамисом... или же наоборот, не знаю. - Не торопитесь, мой милый, не торопитесь. Вы не привыкли ещё ко мне. - Если вы желаете, я весь ваш. - Может быть больно. - Я готов терпеть. - Как же вы поедете верхом?       Гасконец даже вскрикнул от досады. В то же время он понимал, что мужчина прав. - Не отчаивайтесь, - нежно улыбнулся Атос, продолжая свои действия. - Вам всё же будет хорошо со мной, ведь я вас так... люблю.       Он осторожно взял в руку напряжённый член юноши и, слегка сжав, принялся ласкать. С губ Д`Артаньяна сорвался страстный стон. Он гладил Атоса по плечам и спине. С лёгким нажимом его ногти прошлись вдоль позвоночника друга. Атос выгнулся от удовольствия и мгновенно переместился ниже. Д`Артаньян почувствовал, что его член оказался во влажной горячей глубине рта мушкетёра. Несколько движений — и гасконец уже не мог сдержаться. Семя выстрелило в рот Атосу. - Дайте мне попробовать, - прошептал Д`Артаньян, поднимаясь.       Быстрым движением, которого Атос явно не ожидал, он поцеловал его, раздвинув губы и зубы языком. Мушкетёру не оставалось ничего другого, как поделиться содержимым своего рта. Взяв свою долю, юноша сглотнул. - Солёное, - сказал он. - А я-то всё думал: каково оно на вкус... - Д`Артаньян, вы чудо, - сказал Атос, также сделав глотательное движение. - Ваша любознательность не знает преград. - Вы в этом ещё не раз убедитесь!       Д`Артаньян широко улыбнулся. Его белые зубы ярко сверкали в свете свечей, а в карих глазах словно пылал огонь. - Теперь мой черёд! Ложитесь!       Атос не заставил себя упрашивать. Он покорно лёг, с интересом наблюдая за дальнейшими действиями своего юного друга. Впрочем, друг старался на совесть, он оказался поистине способным и сообразительным молодым человеком. Гасконец порывисто гладил и ласкал тело Атоса, как будто оно было до боли вожделенным сокровищем, которое, наконец-то, оказалось в его полной и безраздельной власти. Он целовал грудь и живот мушкетёра, слегка прикусывая белую кожу. Атос запустил пальцы во вьющиеся тёмные волосы гасконца, деликатно, но достаточно твёрдо направляя его губы туда, где поцелуи и укусы были всего приятнее. Д`Артаньян с упоением прижался горячей щекой к низу живота своего друга, шумно вдохнул его запах. Через несколько секунд он уже взял в рот член мужчины. С удивлением облизнул головку и попробовал взять глубже. С непривычки особенно глубоко продвинуться не удалось, но это было и неважно: Атос дрожал от наслаждения. - Прекрасно, мальчик мой, просто прекрасно, - хрипло прошептал он. - Продолжайте...       Наконец, тело мушкетёра выгнулось в финальном порыве страсти, он застонал и разрядился прямо в рот юноши. Д`Артаньян, оценивая вкус семени и сравнивая его со своим, с любовью посмотрел на мужчину, распростёртого перед ним в расслабленной, царственно-роскошной позе. Широко раскрытые синие глаза Атоса сияли, а лицо выражало такое блаженство, какого юноша ещё никогда до этого не замечал на его лице. С довольной улыбкой гасконец лёг рядом. Какое-то время оба отдыхали в объятьях друг друга. - Вы правы, мой любимый, это было хорошо, - сказал Д’Артаньян.- Безумно хорошо. Я так счастлив! Только я не понимаю теперь одной вещи... - Какой? - Вы уже не раз говорили, чтобы я сторонился любви. Вот и сегодня повторили то же самое. Но поздно, Атос, поздно: я полюбил. Потом и вы сказали, что любите меня. Я не могу понять. - Дорогой мой Д`Артаньян, - с нежностью проговорил Атос. - Чувство, что связывает нас, друзей, товарищей по оружию и приключениям, это несколько не то, что я имел тогда в виду, это другое. Поживите на свете, и вы поймёте. Только это наша тайна, помните. - Я помню. Мне вам поклясться? - Право, не нужно. - Вот Портос и Арамис удивятся, когда узнают. - Не думаю, - улыбнулся мушкетёр.       Он уже отчётливо представил себе, с каким ласковым коварством посмотрит на них Арамис, в уме уже составляя очередной развратный план, и как Портос, сияя своим неизменным добродушием, до хруста обнимет их за плечи. Сомнений почти не было: добрый великан одобрит всё то, чего возжелает жадный до наслаждений будущий аббат. - Тогда я рад, что мы так связаны между собой. - Как и я. В этом жестоком мире искренняя привязанность стоит дороже золота. - Я готов слушать вас, как пророка. - Что ж, завтра, если судьбе будет так угодно, я готов поделиться с вами своей очередной мудростью, выведенной мною из горького опыта бытия. Теперь же, спокойной ночи, Д`Артаньян. - Спокойной ночи, Атос.