Второй шанс

- Я бы хотела поговорить о Вашем сыне, - начала директриса, сидевшая за столом выпрямив спину и аккуратно положив руки перед собой. - О, боже. Лайт снова провалился на тестах? – вздохнула сидевшая напротив светловолосая женщина. - Вовсе нет. Вообще-то, наш социальный педагог обнаружил, что Лайт – особенный. - Иными словами, умственно отсталый? – грубо спросила женщина. - Нет, - практически заскрипела зубами директриса. – Оказалось, что все это время у Лайта были затруднения при обучении. Это еще называют необучаемостью. Но две недели назад мы помогли ему преодолеть это. Неужели он Вам об этом ничего не рассказывал? Блондинка, одетая в черную кожу, лишь пожала плечами. - Он не слишком общителен. Одарив ее неодобрительным взглядом, директриса продолжила: - Как бы то ни было, теперь Лайт является лучшим учеником нашей школы. - В таком случае, зачем Вы меня вызвали? - Я считаю, что для Лайта было бы лучше, если бы Вы перевели его в школу…с более высоким уровнем. - Которая, соответственно, и стоила бы больше, - закончила фразу мать Лайта, не скрывая свое раздражение. - Пожалуй. Но Лайт все схватывает на лету, и никто не в состоянии поспеть за ним… - Он останется здесь, - блондинка надвинула на глаза стильные черные очки, затем взяла сумочку и встала, намереваясь покинуть комнату. Лайт наблюдал за происходящим в офисе директрисы через приоткрытую дверную створку, и поэтому слышал весь разговор. Реакция матери его ничуть не удивила. Ему пришлось отскочить от двери, когда женщина вылетела из офиса, игнорируя директрису, которая пыталась ее остановить. - Пошли, Лайт, твоя сестра ждет, - приказала мать, направляясь к выходу из школы. Прежде, чем последовать за ней, Лайт извиняюще улыбнулся директрисе. Средняя школа, в которой он учился, была отвратительным, низкосортным заведением: коридоры с облезлыми обоями, на полу изрядно потертый ковер… Удивительно, как ее еще не закрыли. Лайту было тринадцать и он уже не мог дождаться, когда же, наконец, начнет учиться в старшей школе, в которой будут не только бедные ученики средней школы, но и другие, посостоятельнее. Лайт, не отрывая взгляда от грязного ковра, шел рядом с матерью. - У тебя достаточно денег и ты могла бы оплатить обучение. - Ты ведь знаешь, что я не работала в последнее время. - Как будто то, что ты делаешь, можно назвать «работой», - с издевкой заметил Лайт. – Просто воруй побольше. - Следи за своим языком, - прошипела женщина. В ответ, Лайт лениво кивнул в сторону пыльной камеры слежения, висевшей в углу. - Ты же знаешь, что ни одна из них не работает. Его мать явно успокоилась, но не перестала отчитывать сына: - Никогда не говори что-либо о моей работе за пределами нашего дома. - Да, как скажете, - буднично ответил Лайт, и мать с сыном продолжили идти в тишине. Наконец, они покинули ветхое серое здание и направились к парковке. Как только впереди показался спортивный автомобиль его матери с гладким черным корпусом, Лайт нахмурился. - Я знаю истинную причину твоего нежелания перевести меня в другую школу, - осуждающим тоном сказал он. В ответ мать только вздохнула. - Твоя сестра сильно привязана к тебе, Лайт. И ты знаешь, что в более престижной школе она будет учиться просто ужасно. Лайт не видел смысла отвечать что-либо на это – в конце концов, его сестра была любимицей у матери, и всегда получала то, что хотела. И больше всего она хотела именно его, причем это желание было явно нездоровым. Как только они приблизились к машине, из нее тут же выскочила сестра. - Лааааааайт! – воскликнула девушка в готическом наряде, обвивая его руками. – Миса надеется, что ты в порядке! Директриса сказала тебе что-нибудь плохое? - Нет, - с горечью пробормотал Лайт, садясь на заднее сидение. Миса в поисках поддержки сконфужено посмотрела на мать, и та ей посоветовала: - Не обращай на него внимание. Давай, садись в машину и поедем уже домой. Крики начались, как только они переступили порог своей небольшой квартиры. Недалеко от входа, за кухонным столом сидел Айбер. Он явно ждал их возращения и был в бешенстве, поэтому Лайт мог предугадать, что за этим последует. - Я посмотрел твои расходы на пользование мобильником, Вэди. Кто, черт возьми, тебе все время пишет? - Не твое дело, вечно контролирующий меня урод! – рявкнула Вэди. Лайт заметил, что Мису начало трясти – она всегда болезненно реагировала на такие ссоры. Сам Лайт научился не обращать на них внимание, в то время как Миса обычно плакала во время таких перебранок. Сейчас Айбер и Вэди кричали друг на друга так, что их голоса срывались. Не в первый раз Айбер обвинял его мать в измене. Они оба были европейцами, поэтому логично, что Айбер не был отцом Лайта. Мальчик родился от интрижки на стороне, которую Вэди однажды завела с каким-то японцем. Миса, также унаследовавшая японскую внешность, родилась до брака Вэди и Айбера, и Лайт прекрасно понимал, что в этом-то и причина, по которой Миса была любимицей. Она не была результатом интрижки, разрушившей их семью. Миса почти подпрыгнула на месте, когда Айбер со всей силы ударил кулаком по столу. - Давай лучше разойдемся по нашим комнатам, - тихо посоветовал Лайт. - Это надолго. Миса неуверенно кивнула, и они выскользнули в коридор, направившись каждый в свою комнату. Домашнюю работу Лайт сделал за десять минут, в то время как раньше, когда все считали его глупым, он часами сидел над ней. Аккуратно сложив листки бумаги, Лайт убрал их в папку. Ему ужасно нравилось чувствовать себя самым умным - он всегда был таким, но не мог применить свой ум. Теперь же его интеллект стал предметом гордости, а больше ему и нечем было гордиться. Мальчику было стыдно за свою семью, в особенности за Вэди и Айбера – воровка и авантюрист никогда не были уважаемыми людьми. Кроме того, оба его ненавидели. Лайт сел на кровать и уставился в окно – так он делал изо дня в день. Объектом его внимания была семья, жившая в двухэтажном доме напротив. Каждый день маленькая девочка возвращалась из школы домой в сопровождении матери. Затем они пропадали из видимости, заходя в дом, и только через несколько часов, когда рядом с домом парковалась полицейская машина, девочка радостно выбегала наружу и кидалась в объятия своего отца. Лайт мечтал о такой семье: любящая мать, невинная сестра и уважаемый отец-полицейский… Несмотря на то, что Лайт рос в семье преступников, он ненавидел их. Сама мысль об этих подонках вызывала у Лайта отвращение и желание стереть их всех с лица земли. Мальчик сидел, спрятав лицо в ладонях, прекрасно понимая, что не должен так думать. «Они все-таки моя семья». Даже из своей комнаты он продолжал слышать крики Айбера и Вэди, которые становились только громче. «Я ненавижу свою семью». Внезапно Лайт услышал тихий стук. Он знал, кто это, поэтому лишь вздохнул и открыл дверь. Миса тут же бросилась к нему в объятия. Хоть она и была старше его, но никогда не вела себя соответствующе. - Ми-миса больше так не может, - она зарылась лицом в его плечо и начала плакать. Лайт внутренне сморщился, но все же впустил ее в свою комнату, затем быстро закрыл дверь, стараясь отгородить их от криков. Миса продолжала висеть на нем, по ее лицу катились слезы. Брату пришлось довести ее до кровати и сесть рядом с ней. - Я уверен, что скоро Айбер снова уйдет, - прохладно заметил Лайт. - Но Миса не хочет, чтобы он уходил! – жалостливо проскулила девушка. – Все, чего хочет Миса – чтобы они перестали ругаться! - Рано или поздно они разведутся, и тебе больше не придется это слышать. - Нет! – воскликнула сестра, сжав ладони в кулаки. – Семья Мисы не может разрушиться! «Поздно, наша семья уже разрушена». Лайт решил держать рот на замке и дать ей возможность порыдать вдоволь. Девушка, бившаяся в истерике, так сильно прижималась к нему, что в итоге он был вынужден упасть на спину со все еще всхлипывавшей на его груди Мисой. В течение нескольких минут Лайт просто лежал в этом положении. Наконец, Миса перестала плакать и приподняла голову, чтобы посмотреть на Лайта: - Даже если мама и Айбер разойдутся, пообещай мне, что с нами не случится того же! - Айбер не является нашим биологическим отцом, а наша мать получит право опеки над нами. - Миса это понимает, но… - она прикусила нижнюю губу и посмотрела на Лайта странным взглядом. – Миса любит тебя, Лайт. Это начинало его раздражать. «Нужно сделать так, чтобы она от меня отстала». - Да, Миса. Я тоже тебя люблю, - Лайт начал приподниматься на локтях. Его сестра громко взвизгнула и обвила руками его шею, вследствие чего до предела раздраженный Лайт снова упал на спину. Мисе удалось сесть ему на колени, в то время как ее лицо оказалось очень близко. - Миса так счастлива! Она боялась твоей реакции. Лайт тут же напрягся – неужели он чего-то не понял? Как только ее губы оказались в миллиметре от его собственных, он тут же столкнул ее с себя. Миса упала с кровати и с грохотом приземлилась на пол. Лайт встал и торопливо отскочил от нее. - В чем дело? – жалобно спросила Миса, вставая на ноги. – Разве ты не любишь Мису? - Не так! – Лайт почти паниковал. – Ты ведь моя сестра! - Миса знает это! – она спрятала лицо в ладонях. – Но не может перестать думать о тебе. Она так сильно хочет тебя… В своем сердце, Миса знает, что ты принадлежишь только ей! Лайт находился в состоянии шока. Он только и мог стоять, будто пригвожденный к месту, и смотреть на свою старшую сестру. - Миса знает, что такая любовь под запретом! Она знает, что это неправильно! – слезы градом катились по ее щекам. – Но Миса любит тебя! Всегда любила и всегда будет любить! Ты не должен был быть братом Мисы! – она вытерла глаза и несчастным тоном добавила: - Мисе кажется, что это наказание… Потому что она так сильно хочет тебя и при этом не может заполучить… - Тебя никто не наказывал, - выдавил из себя Лайт. - Нет, я наказана! И ты тоже! Лайт не знал, что на это сказать. Она выглядела невменяемой. Он не смотрел на сестру, уставившись вместо этого в пол, и Миса, в слезах, покинула его комнату. К счастью, Айбер и Вэди все еще орали друг на друга, и поэтому не имели ни малейшего понятия о том, что творилось в комнате Лайта. На часах было пол одиннадцатого, когда Айбер, наконец-то, вылетел из квартиры. Долгожданная тишина помогла Лайту привести в порядок мысли в голове. Он знал, что Миса была одержима им, но никогда не думал, что до такой степени. В конце концов, Лайт вышел из комнаты и взял с кухни немного еды, после чего пошел по коридору так тихо, как только мог, но мать все равно заметила его. - Лайт, - Вэди, сидевшая в кресле с бокалом вина, выглядела недовольной. – Ты ведь знаешь, что это Айбер дал тебе имя? - Да, знаю, - ответил Лайт, открывая дверь кладовой. - Это ты виноват в том, что он ненавидит меня. Рука Лайта замерла в сантиметре от пачки с чипсами. Его сердце пропустило один удар, но он тут же упрекнул себя в том, что вообще переживает по этому поводу. Поэтому мальчик просто взял чипсы и, намеренно игнорируя мать, направился в сторону своей комнаты. - Как бы мне хотелось, чтобы ты вообще не рождался на этом свете, - Вэди сделала еще пару глотков вина. Он остановился на мгновение, но удержался от того, чтобы накричать на нее. Вместо этого Лайт ушел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Пачку чипсов он швырнул на стол, так как, по очевидным причинам, потерял аппетит. Затем выключил свет и завалился на кровать. Только в темноте Лайт мог позволить себе заплакать. Правда, плакал он без слез. Когда он был маленьким, то плакал очень много, но теперь та горечь и боль, которые мальчик испытывал в детстве, превратились в ненависть. Он ненавидел все, в том числе и нытье, поэтому начал шарить вокруг себя в поисках пульта, и, найдя его, включил маленький телевизор. Лайт бездумно переключал каналы и остановился на одном из них, увидев новости. На экране женщина-репортер взволнованно вещала: «Серийный убийца и насильник был пойман сегодня в Токио. Его жертвами стали не менее тридцати человек, и полиции пришлось обратиться за помощью к знаменитому 6-му Эл. К несчастью, 5-ый Эл был на этой неделе убит, но, похоже, пришедший ему на смену новый Эл ничуть не хуже предыдущих». В порыве злости, Лайт выключил телевизор и швырнул пульт в другой конец комнаты. Он терпеть не мог любое упоминание об Эл, так как знал, что 3-ему Эл удалость схватить Киру, или, как его еще называли в книгах, Лайта Ягами. Лайт был назван так в честь Киры по прихоти Айбера. Как если бы еврей назвал своего ребенка Гитлером. Это было унизительно. Он понял, что хладнокровие его покидало, когда глаза начало щипать. Лайт, упрямо стараясь не заплакать, глубоко вдохнул. Он лежал на боку и снова смотрел в окно на дом напротив, где жила идеальная семья. В такие времена он начинал думать, что, быть может, Миса и была права в своих глупых заявлениях. Что, если он действительно был наказан?