Смертельный оскал

Раннее утро. На крепостной стене специально выставленные для этого стражники протрубили в ряд больших рогов, но приветствие вышло невесёлым и каким-то отчуждённым. Широко распахнулись главные ворота, заржавевшие от неиспользования в полувымершем городе около года назад, со скрипом, давящим на виски, и в Ломиргас въехала конная сотня рыцарей. Все они было одеты одинаково: чёрные плащи, высокие чёрные сапоги, чёрные лёгкие, отделанные металлом доспехи с остроугольными наплечниками и с единственным ярким пятном ― большим красно-алым крестом, вписанным в тонкую окружность на груди, на которую спускалась длинная цепь из больших посеребрённых колец. В подземных переходах гулким эхом отозвались странные шумы, сопровождавшиеся несмолкаемым людским гомоном. Кое-где с потолка посыпался песок. Рахард поднял голову; происходящее ему не нравилось, он чувствовал неприятное ему оживление и… угрозу. «Нельзя не обращать внимания», ― промелькнуло в голове у Рахарда, он поднялся и пошёл по сети узких коридоров наверх. Выйдя к стене в вымершей части города, некромант взобрался через люк и ровным шагом, но зорко глядя по сторонам, с ноткой осторожности и любопытства, дошёл до главной площади, которая повсеместно являлась огромным рынком; сейчас большинство из лавок были заброшены и закрыты, и это ещё больше оттеняло широкий круг пустого пространства перед церковью, в центре которого находился высокий деревянный помост. Это было и место собраний, и разливания речей, и казней повешением. Рахард с отдаления созерцал площадь, стоя под тенью широкой низкой крыши. Когда он видел такое количество людей, в нём закипали глухая злость и немое презрение, однако сейчас его внимание привлекали совсем не жители, а всадники, кружившиеся вокруг помоста; от запрокидывающих головы породистых лошадей шарахались люди, уступая место, но всё равно безрадостные, угрюмо взирающие на чужаков лица тянулись к ним. С первого взгляда Рахард узнал пришельцев: «Инквизиция!» и угрюмо, но довольно улыбнулся, он давно не чувствовал вкуса настоящей борьбы. Взгляд мага перехватил великолепный породистый, чёрный как его собственные волосы, конь, скосил на некроманта большой карий глаз, сверкнув красным от напряжения белком и поднялся на дыбы, переступая тонкими ногами и ударяя подкованными копытами по мостовой. Седок прикрикнул на животное и ударил его шпорами. Натянув поводья, тот остановил переходящего на шаг коня, грызущего удила, за ним прекратили свою скачку и остальные. Всадник на вороном коне вонзил шпоры в кровоточащие бока животного ещё раз и заставил его запрыгнуть на помост. Доски жалобно заскрипели, но выдержали. Этот человек был, несомненно, вожаком. Золочёная цепь вместо серебряной, самый лучший конь, искусно выделанные доспехи ― всё на это указывало, но главное ― осанка, командир держал спину прямо, будто поддерживаемый железной спицей, а голову ― высокомерно поднятой, словно он не являлся всего лишь одним из копошащихся на этой земле существ, хотя в какой-то степени он был прав, но смерть не смотрит на социальный статус. Командующий отличался ещё одной чертой, первой бросающейся в глаза: в то время, как воины сотни носили только капюшоны, скинутые сейчас, он скрывал своё лицо маской, отделанной костяными пластинами и загибающимся книзу острым коротким клювом, из тёмных прорезей иногда сверкали жестокие угольки глаз, но больше ничего не было видно, вся шея и голова были обмотаны тканью, открывшиеся из-под сдутого ветром капюшона. Рахард оглядывал этого человека с безотчётной растущей ненавистью, но не из-за внешнего вида, для некроманта все были равны, а из-за тяжёлой силы, исходившей от этого невысокого командира, которая могла противостоять ему самому. Властный ленивый, немного хриплый и приглушённый маской голос раздался с помоста над вдруг притихшей площадью: ― Итак, мы здесь. Великий Орден Святой Инквизиции прибыл сюда, в этот город, который проклят богами, ― волна шёпота прокатилась по плотной, не невеликой по численности толпе, а инквизитор продолжал: ― Я лично получил письмо по голубиной почте от магистра вашей церкви Семерых, но знайте, оно пришло, когда я и мой отряд уже выехали сюда, прознав про ваши беды. Вы! ― он повысил голос. ― Да, каждый из вас может верить хоть во Святого, хоть в Семерых, хоть в какую-то лесную муть, но знайте: Церковь едина! И Великая Инквизиция стоит на её страже. Всадник, всё ещё не соизволивший спустится с коня, внимательно следил за реакцией народа. «Этот человек знает, что делает, и своего не упустит. Никогда», ― подумал Рахард, а сотник возобновил речь: ― Я знаю о ваших несчастьях ― таинственные убийства, чума, даже в священных обителях вы не можете укрыться, ведь небезопасно и там, и я утверждаю, этот город проклят богами. Но боги не марают рук, убивают не боги! И я вас уверяю, мы найдём тех, за кем это всё стоит, ― некромант ощетинился в тени, ― и они среди вас! Дайте нам срок ― и мы найдём. Но помните, мы служим не людям, а богам! И инквизитор, тронув поводья и искоса наблюдая за переглядывающимися людьми, пустил коня с помоста. Вскоре воины покинули площадь, потом разошлась и толпа, а некромант тенью ушёл под землю и начал готовиться к обороне, раззадоренный хищник в нём ликовал.

***

Большой главный зал богатой, но опустевшей за два года таверны снова наполнился криками, пьяным гомоном, звуками чокающихся кружек и смачных плевков, опускающихся себе же под ноги. Великие мрачные инквизиторы сейчас напоминали самых обычных людей, не посланных самими богами, к тому же. Пир длился весь день, и к началу ночи из верхних спальных комнат в залу спустился предводитель и сел на своё место во главе длинного стола, на которое никто не претендовал, и весь день оно пустовало. Завидев вожака ещё в дверях из-за стола вскочил молодой парень, на его плечах были те же доспехи, но ещё не было цепи, отличающего знака любого инквизитора, ведь это было первое задание юноши, после которого предстояло ещё одно испытание, которое он должен был вынести в одиночку, но пока не знал, что именно. Парень подбежал к креслу атамана, учтиво отодвинул его, а когда тот сел, занял место подле него. ― А, значит, это ты неоперённый? ― хрипло произнёс инквизитор. ― Д-да, сир Грифокост, ― пробормотал мальчик несколько смущённо и ощутил дрожь по спине от взгляда начальника. ― Не понимаешь то, что я тебе сказал? ― юноша кивнул, а Грифокост продолжил: ― Кстати, как тебя зовут? ― Фарл, господин. ― Так вот, мы, инквизиторы, а скоро и ты, словно птицы, чёрные вороны, выклёвывающие весь сор с этой земли. Ты же ещё не окончательно примкнул к нам, значит, ты неоперившийся птенец. Грифокост замолчал и устало откинулся на спинку кресла, свободно положив обе руки на подлокотники. Молчание прервал сидящий по правую руку от господина, но в отдалении от основной пьяной группы, высоченный детина, рукава его одежды словно лопались от мускулов, голова была чисто выбрита, а под широкими низкими скулами постоянно играли жевалки. Он был личным телохранителем атамана, бесконечно преданная собака, заглядывающая в глаза хозяину. ― Как спалось, господин? ― Плохо. Солнце било в окно, снизу шумят эти, проклятые… Юный Фарл, которому было около пятнадцати лет, с кудрявыми тёмными волосами, зачёсанными в хвост, но всё равно выбивающимися, не мог усидеть на месте. Таинственный сир Грифокост привлекал всё его внимание, вызывая восхищение, и мальчишка не стерпел: ― Вы не спите по ночам? ― Невольно принимаешь привычки того, на кого охотишься, ― последовал холодный ответ, а потом командир внезапно оживился: ― Ты уже убивал людей? ― Нет, господин. ― Я первый раз убил мужчину в четырнадцать лет. Незабываемое чувство, ― Фарлу показалось, что под маской он облизнулся, ― хотя дальнейших жертв за пятнадцать лет я не помню. Ни одной, ― Грифокост невесело рассмеялся. ― Икон! ― Да? ― детина сразу оживился, впиваясь глазами в костяную маску. ― Поднимайся. Мы пойдём на вылазку. Чую, здесь нам предстоит работёнка более интересная, чем сжигать лесные деревни, ― на последнюю фразу Фарл поморщился, широко открыл глаза и поёжился, будто не было за его спиной огромного полыхающего камина, напоминавшего кузнечный горн. Икон хохотнул и поднялся, и они тихо вышли из таверны на прохладный ночной воздух. ― Знаешь, Икон, этот Орден будет моим. Я пока всего лишь сотник, но далёк ли путь от подножия до вершины?.. Телохранитель благоразумно промолчал, шагая позади господина, понимая, что вопрос адресован не ему.

***

Рахард усердно работал, поднимая один труп за другим уже второй день и рассылал их по подземным коридорам. Он не хотел обороняться, он хотел нападать, поэтому его коллекция мертвецов пополнилась тремя инквизиторами, пойманными верной нежитью, в то время как те были в разведке. Некроманта душил соблазн, ведь так сладостно можно лишить человека жизни, поэтому маг на полпути отрывал свои фарфорово-белые зубы от очередной шеи и спокойно перерезал тонкую, трепыхающуюся жилку.

***

Рёв, шипение и бульканье разлагающегося горла можно было услышать за километр. В одном из пустых теперь домов, которые заняли инквизиторы, стояла большая клетка из толстых металлических прутьев, а в ней сидело умертвие. Влажными остатками губ оно пыталось ухватить железные палки. На расстоянии вытянутой руки от него стоял Грифокост. «Некромант! Некромант… Некромант…» ― шептал он почти с восхищением. Это чудовище поймали вечером и сразу же доставили к командиру, после этого он, казалось, удесятерил поиски и теперь думал только об этом. Вчера инквизитор был слишком болтлив, и это было на него непохоже, поэтому ходил угрюмым. ― Точно-точно, ваше благородие, запах гнили, ― кивала младшая жрица, с осторожностью глядя на прорези в маске. Грифокост резко вздрогнул, вернувшись в реальность, и с озлоблением взглянул на робевшую женщину, стоящую перед ним и посмевшую прервать его мысли, пусть по его же недавней воле. Инквизитор целыми днями думал о некроманте, и снова на него смотрели не карие глаза жрицы, а пустые провалы глазниц с отходившей плотью сквозь железную решётку. Грифокост только сейчас вспомнил, зачем пришёл в храм и, больше не слушая жрицу, начал лениво спускаться в подвал церкви, за ним последовали приспешники во главе с Иконом. В конце лестницы инквизитор остановился и повернулся к телохранителю: ― Когда вернёмся, вздёрни эту жрицу. Скажи, что прихвостень врага… или ведьма, сам придумай. ― Слушаюсь, господин, ― хрипло пробасил Икон. ― А можно содрать кожу? Грифокост рассеянно кивнул и шагнул в темноту, прихватив фонарь.