***
Инквизиторы спустились в подземелья на восходящем солнце, и, выйдя на поверхность из пустующей церкви, Грифокост с удивлением заметил новый, третий по счёту от их неудачной попытки, рассвет. — Как тихо в городе стало, господин… Сотник резко обернулся и увидел пятнадцатилетнего Фарла, но Грифокост мог поклясться, что намеренно отправил его на смерть вместе с оставшимися внизу солдатами. — Откуда ты взялся?! — Грифокост почувствовал, что его телохранитель сжимает рукоять меча и довольно улыбнулся. — Простите, милорд, но я бежал за Тардо. Грифокост оглядел свой отряд и нашёл его глазами — неприметного, маленького, смуглого, скрытного, но жестокого Тардо. В воздухе повисло тягостное молчание, нарушавшееся лишь скрипом кожаной перчатки на руке, сжимавшей меч. — Повезло вам, что за нами не погнались. В казармы. Живо! На пороге пустующих за неимением стражи казарм, которые заняли рыцари, Грифокост шепнул Икону: — Убей этого «неоперённого». И не мешкай. Что-то он темнит, — на что, как обычно, увидел покорный кивок. Грифокост вошёл в комнату, закрыв за собой тяжёлую дубовую дверь на скрипящих ржавых петлях, от тонкого воя которых виски инквизитора будто проткнуло насквозь острой иглой. Бессильно заскулив и сжав руками голову, он повалился на застеленную кровать. Взглянув на свои пальцы и заметив на них густую алую кровь, Грифокост истерически расхохотался, уже переставая понимать, где кончается реальность, что с ним случилось сутки назад, почему в окно бьют уже вечерние лучи, почему вдруг протрубили в десяток рогов и что за шум начался внизу. Несмотря на всё это, он бережно вынул из складок мантии крохотную резную шкатулку и сжал её в руке, как самую великую драгоценность. Инквизитор тяжело поднялся и облокотился на деревянный подоконник. Он увидел уже приевшуюся городскую площадь, но на которой происходил странный бой. Вдруг дверь слетела с петель, выбитая тяжёлым сапогом Икона, открывающего рот и что-то кричавшего Грифокосту в ухо. — Господин! Милорд! Очнитесь! — надрываясь, вопил телохранитель, подхватывая худосочное тело Грифокоста одной рукой, а другой меняя положение увесистой, из цельного куска металла булавы. — Вы готовы бежать, хозяин? И тут с Грифокоста спало странное оцепенение, он взглянул в глаза телохранителя, горящие преданностью, и только успел прохрипеть своё согласие, как Икон потянул его за собой вниз по лестнице в переулки купеческого квартала, в котором находились мало востребованные городские ворота и конюшни. — Да что там происходит? — еле выговаривая слова, спросил сотник. — Некромантовы отродья начали выползать. Они лезут изо всех щелей, мертвецы. Как тот, который до сих пор сидит в клетке. Жуть, я вам скажу… Грифокост остановился как вкопанный. «Некромант… показал себя? Интересно, а если он не один?» — всё вертелось у него в голове. — Назад! Обратно, веди меня обратно, и быстро. Икон, привыкший не задавать лишних вопросов, в который раз подивился характеру хозяина, но исполнил приказание в точности. Двое инквизиторов вышли на площадь около торговых рядов, и Грифокост увидел вблизи, что там творилось: насколько хватало взора на сырой от слизи и крови мощёной поверхности лежали трупы, не сваленные кучами и из-за которых не видно было камня, часто ещё шевелящиеся, порубленные и наскоро расчленённые; далее, ближе к ступеням главного храма — сбилась относительно небольшая кучка выживших со всего города, около трёх сотен людей, среди которых находились яростно сражавшиеся инквизиторы; на людей наступали оживлённые мертвецы, некоторые рвались в бой с остервенением, желая только порвать живых на куски пальцами с вылезшими ногтями, а некоторые — лениво и вяло, но каждый выбирал себе цель и либо достигал её, либо падал и, раздробленный, умирал во второй или третий раз. Небо, начинающее затягиваться тучами, пронзилось ярко-оранжевыми стрелами солнца. Грифокост стоял, заворожённый созерцаемым зрелищем, и даже несмотря на испорченную маску, всё равно не дающую рассмотреть лицо, Икон физически чувствовал его восхищённую улыбку. Телохранитель убрал за пояс одноручную булаву, достал из-за спины прикреплённый толстыми кожаными ремнями боевой молот, идеально подходящий для дробления и разбивания и, размахнувшись и заведя оружие за могучие плечи, опустил его на голову приковылявшей мёртвой старухе. Металл с силой смял череп, обтянутый тонкой, истёртой кожей, придерживающей лохмы гниющей плоти, и оставил глубокую выбоину в мостовой. Когда Икон поднял молот, Грифокост взглянул на то, что осталось на камнях: тонкая жёлтая кость разбилась, как скорлупа, припорошённая редкими седыми волосами, пористое слизистое и влажное мясо осталось лоскутами лежать в размазанном посеревшем, иссохшем извилистом мозге, одно на удивление сохранившееся от гнили и молота глазное яблоко болталось на тонкой розовой мышце, а тонкие конечности судорожно бились о землю в разные стороны от опрелой и прогорклой плоти туловища, но скоро затихли. Инквизитор принял от Икона небольшой одноручный палаш и, перешагнув через мертвеца, медленно, ещё не оправившись от разрывающей голову подземной песни, пошёл в гущу боя, поддерживаемый своим верным телохранителем. Инквизиторы, издалека увидев предводителя, приободрились и даже начали наступать, а не только защищаться от противников. Вскоре Грифокост с Иконом пробились через заслон из стоявших на ногах мёртвых. Сотник был недоволен остатками своего отряда, ведь они серьёзно отступали, но понимал, что требовать большего от людей сейчас не мог без потерь и грубой силы, недопустимых в этой ситуации, а на простую речь у него не хватало сил. Новая волна нежити, среди которой были, в основном, только разлагающиеся трупы, намного меньше древних и усохших и ещё меньше пустотелых, отхлынула и инквизиторы смогли занять плотную круговую оборону — их излюбленный приём — и обсудить, что самым рациональным выходом будет побег, для чего осталось только пробиться к конюшням, если мертвецы ещё не убили коней. Грифокост молчал. Он вглядывался в узорчатые деревянные с металлическими вставками двойные ворота Центрального храма, которые сотник лично запер при вчерашнем отступлении, сотрясаемые мощными толчками изнутри. Ворота распахнулись. Из них повалила новая нежить, яростная, быстрая, одетая в разукрашенные, дорогие древние доспехи. Посреди них медленными широкими шагами шла, огибаемая на почтительном расстоянии, высокая фигура, замотанная в грязно-серые рваные лохмотья. — В атаку! — громыхал над площадью голос Икона, и ряды воинов, выведенные из оцепенения, дружно приготовили оружие. Молчаливый Тардо первым замахнулся длинным мечом.***
Рахард дрался с величайшим упоением. Как животное, он пригибался, орудуя длинными жёсткими когтями, облизывался каждый раз, когда на его лицо попадала свежая тёплая кровь. Некромант так ждал этого часа. Он стянул всех своих созданий, гуляющих по всему подгороду, под сердце Ломиргаса, его центральную площадь, и сейчас нежить лезла отовсюду: из канализации, из люков, из подвалов, из колодцев, откликаясь на его громовой призыв — убивать, убивать ненавистных живых. Несколько человек основной силы инквизиторов ещё скитается, сбегая, по подземным коридорам, но до них ему дела нет. Некромант оглядел свои творения и, нахмурившись, повторил зов, воздев руки. «Что могло его остановить?» — думал он, приходя в бешенство от невыполнения своих приказов. Живых оставалось всё меньше и меньше. Одна женщина надрывно плакала, простирая руки к безжизненному телу мужа, но спины и плечи инквизиторов, окруживших её, не давали ринуться вперёд. Она смотрела на фигуру некроманта, медленно ходившего по площади и водящего ладонями над трупами, их охватывал тёмный багровый дым, и те вставали и шли в атаку. Невольно в её голове пронеслась картина, изображающее сказание об одном из богов, Святом, который ходил по полю брани и воскрешал павших. Женщина упала на колени и поползла навстречу мужчине, воздевая к нему руки. Рахард наступил тяжёлым сапогом на спину ползущего человека и с силой надавил, не нагибаясь и не марая руки: позвоночник переломился с жалобным хрустом, а тело безжизненно повалилось, лишь кончики пальцев ещё дёргались да глаза бешено вращались. Колдун потянул носом воздух и довольно ухмыльнулся: к стоящему на площади спёртому запаху разложения прибавился ещё один. По площади раздался тяжёлый стон нескольких глоток. Грифокост оторвался и посмотрел туда. Из колодца медленно вылезало огромное нагое существо — та самая работа некроманта, над которой он корпел очень долго — его основная часть состояла из сращённых и сшитых туловищ более десяти людей так, что иногда в некоторых местах свисали женские груди, к этой части крепились несимметрично «припаянные» руки и ноги, держащие нежить на земле, а к спинам — несколько отдельных голов на наращённых шеях. Существо казалось неуклюжей мясной массой и всё время мычало, но двигалось довольно быстро и во всех направлениях. Толпа онемела от ужаса, когда создание двинулось на них, размахивая многопальцевыми руками, беспорядочно прижимающими людей к своему туловищу и старающимися разорвать или удушить. Начинающие падать с ночного неба капли стекали по гладкой и склизкой коже. Грифокост отступал, прикрываемый Иконом, к деревянному висельному помосту, неотступно следя за некромантом. Шепнув телохранителю, чтобы заходил к нему за спину, сотник бросился на мужчину с остервенением сжимая что-то в руке. Рахард повернулся. Да, он помнил этого гордого и царственно когда-то восседающего на коне атамана. Колдун закатал мешающийся заскорузлый от крови рукав и приготовился к нападению, но тут его воля пошатнулась, а тело оцепенело. Он видел в руке инквизитора засветившийся маленький чёрный амулет, от которого исходили волны мощной силы, подавляющие и усмиряющие его магию. Некромант взвыл и, сбросив на миг оцепенение, резко развернулся и ударил крадущегося сзади широкоплечего инквизитора, потерявшего от этого удара равновесие, а после снова вернулся к сотнику. Ослабший Рахард схватил его за шею и попытался повернуть кисть руки, но почувствовал свист опускающегося на него молота и съехал в сторону, получив удар, смявший лишь пару позвонков. Рахард огрызнулся и попытался впиться зубами в плохо защищённую шею телохранителя, но снова потерпел неудачу, задев лишь плечо. Грифокост, выкрутившись, прижал к его голове амулет. Маг был выведен из себя и обескуражен. С каждой секундой он терял свою силу. Следующий миг представился ему туманной картиной. — Сжечь! Сжечь! — Под дождём?! А если он очнётся к тому времени? — Виселица! Тащи его сюда! — Осторожней, Хвам! Рахард услышал шум расколотых досок. Его протащили по площади, связанного, и положили на помост, всё время держа у шеи металлическое лезвие. Туман перед глазами спадал, он не чувствовал больше даже и присутствия таинственного амулета, как вдруг заметил качающуюся над ним от сильных порывов ветра толстую канатную петлю. Некроманта схватили за волосы и просунули его голову в верёвочную арку, неприятно колющуюся. — Давай, — услышал Рахард знакомый голос Грифокоста. Послышался скрип рычага. Часть помоста под колдуном провалилась. Петля затянулась.