Спасти и спастись

Чтобы добраться до ближайших ферм, понадобился целый день. Путь пары пролегал через очень красивый, живописный участок местности: вдоль неширокого, звонко журчащего ручейка сначала через поля, потом через пастбища, и должен был окончиться у западного предгорья, где недалеко от леса были выстроены коровьи и лошадиные фермы. Сидя в седле перед Арбари, Кирилл слушал его рассказы о долине Аро Тамине, об обычаях и законах их народа, о жизни в «белом городе» и за его пределами. Со слов альфаи выходило, что до прихода в их долину людей ар-дари были очень миролюбивыми и никогда не враждовали ни между собой, ни с другими народами, обитающими за границами их долины. На территории «белого города» не было ни тюрьмы, ни судов, ни каких-либо исправительных учреждений. А если у ар-дари возникали спорные вопросы между собой, то они обращались к стартосам. Те в свою очередь были не столько правителями, сколько своеобразными старейшинами, отвечающими за благополучие их народа. Ими становились самые уважаемые и ответственные ар-дари, и своего поста они не покидали вплоть до самой смерти. Законов у ар-дари было немного: запрещалось убивать или наносить увечье соплеменникам, насиловать или принуждать оми к вступлению в «узы» против его воли, а так же воровать и жестоко обращаться с детьми. В случае нарушения любого из этих законов преступника ждало только одно наказание — изгнание без права на возвращение. Но происходило это настолько редко, что Арбари даже не мог вспомнить, когда в последний раз случалось подобное. Воинское искусство же изучалось альфаи больше для развлечения и для привлечения внимания красивых оми, а не для реального ведения боя или войн. Разделение на касты тоже было условным: каждый альфаи и оми был волен сам выбирать, чем он хочет заниматься в этом мире — земледелием, животноводством, строительством или ткацким ремеслом. Никто никого не заставлял и не принуждал, но в то же время каждый был при деле, и в городе никто не страдал от нехватки еды, одежды или крыши над головой. Слушая тихую, неспешную речь мужчины, Кирилл представлял в своем воображении прекрасные белые здания из камня, напоминающего мрамор, с ажурными лесенками и стеклянными переходами между ними. Как наяву он видел величественных седовласых альфаи в белых мантиях — стартосов, и красивых темноволосых мужчин и юношей с родовыми знаками на висках и в необычных одеяниях из кожи и ткани. «Словно сказка, - подумал тогда юноша, улыбнувшись своим мыслям, но, вспомнив, какую беду принесли с собой люди, погрустнел. - Но закончиться она может совсем не «хэппи эндом», если я не смогу помочь ар-дари...» За разговором с Арбари время летело быстрее. Поля давным-давно сменились пастбищами, и теперь всё чаще на их пути стали замечаться пасущиеся невдалеке стада коров, отары овец и неспешно щиплющие травку табуны лошадей. Иногда они приближались к ним настолько близко, что становились видны пастухи в широкополых соломенных шляпах и белых свободных одеждах. Они настороженно следили за приближением пары, но, завидев Арбари, их лица преображались и на смену недоверию и страху приходили облегчение и радость. «Аро но Кими!» - радостно кричали они традиционные слова приветствия и махали рукой, на что пара отвечала им тем же. С каждым новым часом, проведенным в пути, западное предгорье с раскинувшимся рядом с ним лесом становилось всё ближе, и, прищурившись, вдалеке можно было разглядеть выстроенные недалеко от них фермерские поселения. Трехэтажные домики, где проживали ар-дари, были выстроены из белого камня, а загоны для скота - из серого или темного. Камни для своих построек, как объяснил Арбари, жители долины добывали в западных горах или покупали у генимов, которые очень ценили продукты, изготавливаемые ар-дари из коровьего молока и мяса, а также хлеб, одежду и ткани. И хотя от первых ферм пара была еще довольно далеко, но оттуда, где они сейчас находились, Кирилл видел, что постройки ар-дари отличаются от строений людей, как солнце от луны. Во всем прослеживались порядок и гармония, не было видно ни деревянных изб, ни халуп, ни сараев. Каждый домик ар-дари был уникален и неповторим, но в тоже время гармонично сливался с окружающей его природой и выглядел естественно и на своем месте. В ходе своего путешествия пара несколько раз останавливалась на привалы, чтобы размять затекшие мышцы и дать передохнуть лошади. Для отдыха Арбари выбирал участки около ручья, где произрастали кустарники и высокие деревья, чьи раскидистые ветви создавали густую тень и служили защитой от палящих лучей солнца. Пока Кирилл бегал в кустики по «нужде», мужчина собирал для него ароматные ягоды и, взбираясь на деревья, обрывал с верхних веток наиболее спелые и сочные плоды. Ягоды были необычного, пурпурного цвета и по вкусу напоминали ежевику, а желтоватые вытянутые плоды — смесь персика и груши. После долгого, утомительного пути они казались очень вкусными и освежающими и давали прилив сил для продолжения их странствия. Поначалу Кирилл опасался, что Арбари забудет о данном им обещании - не приставать и снова начнет распускать руки, но тот, на удивление, вел себя прилично и только изредка бросал в сторону юноши таинственные взгляды. В такие моменты Кириллу становилось не по себе и, чтобы оборвать с альфаи зрительный контакт, он убегал к ручейку под предлогом умыться или «в кустики». Но мужчина не оставлял его надолго одного: стоило юноше задержаться чуть дольше обычного, он неизменно проверял, не случилось ли с Кириллом какой-нибудь беды и каждый раз спрашивал хорошо ли тот себя чувствует. - Да, всё нормально, - неизменно отвечал тот и отворачивался, чтобы мужчина не догадался о его состоянии. Ведь на самом деле рядом с Арбари юноша чувствовал себя весьма странно. Пока они ехали верхом и бьющий в лицо ветер не давал почувствовать источаемый мужчиной запах, всё действительно было нормально: юноша был спокоен, его мысли - кристально чисты, а тело - расслаблено. Но стоило им остановиться на привал, а Кириллу слишком близко подойти к альфаи, как он начинал ощущать приятный, пленительный аромат, и всё его состояние менялось на противоположное: сердцебиение учащалось, в животе и в паху начинало теплеть, а в голову лезли настолько непристойные мысли, что Кирилл невольно заливался румянцем. «Что же это такое? - спрашивал себя парень, в очередной раз пытаясь охладить горящее лицо холодной водой из ручья. - Я думал, что на свежем воздухе мне станет легче, но чем дольше я нахожусь рядом с ним, тем всё более странно себя чувствую. Чем от него пахнет? Наверняка это какой-нибудь афродизиак! Плюс юношеские гормоны! Другого объяснения моего патологического влечения к этому мужчине я не нахожу... Надеюсь, с другими ар-дари на ферме я подобного чувствовать не буду, иначе всё может закончиться для меня весьма плачевно...» - Скажи, Арбари, - поинтересовался Кирилл, когда после привала они оседлали лошадь и продолжили свой путь, - а на фермах много ар-дари? - Нет, не очень, сотни две, - отозвался тот. Всё время, что они ехали вместе, мужчина неизменно придерживал юношу за талию, чтобы он не выпал из седла. Прикосновение было легким, едва ощутимым, но и этого хватало, чтобы в том месте, где тела парня касалась чужая рука, начинали бегать мурашки. - Там сейчас в основном дети, старики и молодые оми, не достигшие арашдана зрелости. Когда стартосы заподозрили, что переболевшие тармууни дети не заболевают дархабари, они распорядились вывезти всех оставшихся в городе здоровых детей на фермы. Так что не удивляйся, что увидишь там один молодняк. - А альфаи на фермах есть? - спросил Кирилл и тут же почувствовал, как напряглась придерживающая его рука. - Есть, - кивнул Арбари, - но их не очень много. В основном это пастухи и фермеры. Но есть и воины из города - на случай, если люди захотят напасть на фермы. А что, ты их тоже осмотреть хочешь? Кириллу показалось, что в голосе мужчины помимо интереса промелькнула нотка ревности, но, обернувшись назад, не обнаружил никаких изменений на лице альфаи – Арбари по-прежнему был спокоен и улыбался. - Я хочу опросить и осмотреть всех, кто болел тармууни, - объяснил юноша, - и детей, и оми, и альфаи. Особенно меня интересует их кожа и шрамы... - Может, тогда для начала осмотришь меня? Я ведь тоже болел тармууни. И тогда других альфаи тебе осматривать не придется, - предложил Арбари. Его голос был ровным и немного отстраненным, но телом юноша ощутил, что мужчина вовсе не был столь равнодушным, как хотел казаться. В том месте, где на седле их тела соприкасались, позади Кирилла начал ощущаться твердый бугорок, которого не было раньше, а вслед за ним появилось чувство жара. - Осмотрю, не беспокойся, - произнес парень, стараясь не ерзать и не задевать подозрительную выпуклость ягодицами. - Вот только то, что я хочу найти, может быть совсем незаметным под слоем пыли. Так что ты извини, но для начала тебе придется хорошенько вымыться. «Посмотрим, как ты будешь пахнуть, когда смоешь с себя свой проклятый афродизиак! - мысленно усмехнулся Кирилл. О том, чтобы осматривать мужчину сейчас, не могло быть и речи — от Арбари исходил настолько сильный, возбуждающий аромат, что юноша боялся попросту не сдержаться и выдать свои чувства. А вот на фермах, после того, как альфаи вымоется, осмотр может пройти спокойно и без лишних эмоций. - Только бы он снова чем-нибудь не намазался... Как и те альфаи, которых я должен буду осмотреть». - Только давай договоримся сразу. Как вымоешься, никакими травами и настоями не натираться! Они могут закрасить маленькие отметины, которые я хочу найти. Так что предупреди остальных, и сам ничем не пользуйся. Это очень важно, - попросил парень, решив немножко схитрить для своей безопасности. - Хорошо, я предупрежу, - согласился Арбари. - Но твои опасения напрасны. Может, в ваших краях такое и принято, но не у ар-дари. Мы ничем себя «не натираем», как ты выразился. Запах трав может исказить естественный аромат тела и помешать выбору пары для «уз». «Опять эти «узы», - подумал Кирилл. - Интересно, что они значат? Я согласился связать себя с Арбари, но даже не спросил, что под этим имелось в виду». - Слушай, Арбари, - наконец решился юноша. - В наших землях, если двое людей любят друг друга и хотят быть вместе, они просто обмениваются кольцами в торжественной обстановке и переезжают жить в один дом. У нас это называется «брак», - последнее слово Кирилл произнес по-русски. – Но, если люди разлюбят друг друга, они могут расстаться и попробовать новые отношения с другим человеком. А что обозначают «узы» у ар-дари? Это то же самое, что и у нас «брак»? Выслушав Кирилла, мужчина вздохнул: - Нет, у нас всё сложнее и серьезнее. Когда ар-дари перестает быть ребенком, его тело перестраивается, и на нем появляются «родовые знаки». Через один-два луноцвета после появления первых пятнышек тело оми начинает истекать соками, и он испытывает сильное желание соединиться с альфаи. Это состояние называется «оми-рини» («расцвет оми») и длится около трех арнов, а в последующем повторяется каждые два-три луноцвета. Но соединиться с альфаи оми может лишь тогда, когда выберет самого достойного. Ведь именно этот альфаи в последующем зародит в нем новую жизнь и станет отцом его детей. Выбрав альфаи, оми соединяется с ним «узами», разорвать которые никто из пары уже не сможет, потому что, обменявшись своими телесными соками, они станут частью друг друга. Оми при этом будет пахнуть своим альфаи, а альфаи — оми, их родовые знаки на теле изменятся и создадут новый, непохожий на прежний узор. У обоих изменится характер и поведение: альфаи станет более добрым и покладистым, а оми — более чувственным и страстным, а возможно, и более дерзким. В знак того, что пара связана «узами», на их запястья надеваются особые браслеты, которые альфаи должен выковать собственными руками из «солнечного» металла, добываемого генимами. Пока с парой всё в порядке, браслеты излучают мягкий солнечный свет. Но если один из пары погибает или находится при смерти, металл тускнеет, а после смерти пары - рассыпается в прах... - А что же будет с тем ар-дари, что потерял свою пару? - спросил Кирилл, у которого от истории Арбари зашевелились волосы на затылке. - Он тоже умирает? - Нет, - покачал головой альфаи. - Но то состояние, в котором он находится после утраты своей пары, намного хуже смерти. Он словно лишается солнца над головой, а жизнь для него превращается в вечную ночь, полную боли и страданий... - Сделав паузу, мужчина глубоко вздохнул и продолжил. - Теперь ты понимаешь, почему многие альфаи из Тиано-Ри-Кваэ ополчились против людей? Их пары потеряны навсегда и горе их будет вечно... пока и за ними не придет смерть. Теперь Кирилл и вправду понял, что дархабари для народа ар-дари значила не просто болезнь, а настоящее бедствие, катастрофу, принесшую с собой не только смерть, но и ужасные душевные страдания тех из них, кто потерял из-за нее своих любимых. Перед внутренним взором юноши предстали сотни полуобезумевших от горя мужчин с пустыми, безжизненными глазами, чей внутренний свет угас навсегда, и от этой страшной картины его сердце болезненно сжалось, а по телу растекся мертвецкий холод. - А "истинные узы души"... - произнес Кирилл охрипшим голосом. - Чем они отличаются от обычных? - Они отличаются тем, что "истинные узы души" намного сильнее. Еще до телесного соединения оми и альфаи начинает неимоверно сильно тянуть друг к другу, а в период "расцвета оми" альфаи не может сопротивляться его манящему аромату. Поэтому телесное соединение пары в эти дни неизбежно... Если же один из истинной пары умрет, второй вскоре последует за ним. Он просто заснет и никогда больше не проснется. - И после всех этих ужасов, что ты мне рассказал, ты по-прежнему хочешь связать "узами" свою жизнь со мной?! - в ужасе вскрикнул Кирилл. От мысли, что в случае неудачного эксперимента с тармууни и дархабари вместе с Кириллом может погибнуть и Арбари, в его груди резануло болью и стало трудно дышать. - Да, хочу, - уверенно произнес альфаи. - И свяжу... Так что будь уж добр, не умирай, - и Арбари, повернув лицо Кирилла в свою сторону, посмотрел ему в глаза. В его взгляде читалась такая мольба, что сердце юноши дрогнуло, и он невольно прошептал: - Не умру, обещаю. - Тогда и я буду жить, - улыбнулся Арбари и нежно провел ладонью по его щеке. Некоторое время они ехали в тишине: Арбари по-прежнему ненавязчиво придерживал Кирилла за талию, а тот размышлял о том, сколько еще удивительных и страшных вещей ему предстоит узнать об этом мире, куда его забросило волей судьбы. - Арбари, а я вот тут подумал… Ты говорил, что принуждение оми к «узам» карается изгнанием. Но что же будет тогда с таким оми? – поинтересовался юноша. - Ничего хорошего, - отозвался альфаи, и его голос помрачнел. – Насильно связанные «узами» оми бесплодны и не могут взрастить в своем чреве новую жизнь ни с принудившим их альфаи, ни с кем бы то ни было еще. Потому это и считается преступлением. Такой оми считается испорченным, оскверненным. Он быстро увядает, рано стареет и умирает. Те же пары, которые выбрали друг друга по взаимному согласию, живут долго, их «узы» приносят крепкое, здоровое потомство, а оми до преклонного возраста сохраняют свою молодость и красоту. Вот почему я не хочу тебя принуждать, - после некоторой паузы тихо произнес он и бережно погладил юношу по животу. – Взяв тебя силой, я не добьюсь ничего, а только обреку нас обоих на страдания и смерть. - Но тогда выходит, что раз ты не связан «узами», то и с оми близок еще ни разу не был? – с сомнением в голосе спросил Кирилл и, не сдержавшись, саркастически хмыкнул. Мысль о возможной девственности такого брутального и дерзкого мужчины, как Арбари, казалась ему неправдоподобной, если не сказать абсурдной. - В этом нет ничего смешного, - обиженно процедил Арбари. – Ар-дари не люди! И у нас не принято соединяться телами с теми, кого не любишь! Ведь изменения в наших телах потом необратимы. И к выбору пары мы подходим ответственно! Не то, что люди... Произнеся свою гневную тираду, альфаи убрал свою ладонь с живота Кирилла и надолго замолчал. И по тому, как побелели сжимающие повод руки Арбари, юноша понял, как сильно задели мужчину его неосторожные слова. - Извини, пожалуйста, я не хотел смеяться, - примирительным тоном попросил он. – Просто ты ни по внешности, ни по поведению не похож на того, кто хранит чистоту и невинность ради одного единственного... - И всё-таки это так, - огрызнувшись, оборвал его Арбари и, поддав лошади пятками в бока, пустил ее галопом. – И не смей мне говорить, что ты уже с кем-то соединялся. Я всё равно не поверю! Ты бы так не пах тогда. - Нет, с мужчинами я не спал, - поспешно ответил Кирилл. О том, что он больше десяти лет был женат и имел двух дочерей, он не стал упоминать. Ведь неизвестно, как Арбари мог отреагировать на его слова. Да и потом, всё это осталось в прошлом и уже казалось сном. Мужчина гнал вперед, не обращая внимания на протестующие возгласы Кирилла, и словно впал в транс. Мимо них проносились поля, а встречный ветер, обжигая лицо, трепал их волосы и проникал под одежду. Но постепенно альфаи начал успокаиваться: из его позы ушло напряжение, и побелевшие до этого руки снова приобрели естественный цвет. Чуть натянув поводья, Арбари заставил лошадь сбавить свой бег, а потом и вовсе остановил её и, спрыгнув с седла, пошел с ней рядом, придерживая за узду. - А с женщинами? – неожиданно спросил он, словно прочитав мысли юноши. – Ты сказал, что жил среди людей... А их женщины весьма доступны. Признайся честно, с женщиной ты спал? – и, остановившись, он пристально посмотрел на Кирилла. «Скажи, что спал! Пусть наконец отстанет от тебя, - требовала от юноши его старая мужская сущность, не желавшая смириться с фактом, что Кирилл по сути стал кем-то наподобие женщины. – Неужели ты поверил в эту глупость об истинных узах и одной единственной паре на всю жизнь? Неужели ты хочешь связать себя с этим мужчиной? Отдаться ему? Прогнуться под него? Позволить решать за вас двоих? Еще скажи, что хочешь родить от него детей!» - Я… - начал было Кирилл говорить слова признания, но наткнулся на взгляд Арбари, полный отчаяния и внутренней боли, и только и смог, что покачать головой. «Ну, скажу я ему, что у меня была жена… И что это изменит? – воевал со старой сущностью новый, молодой Кирилл. – У меня ведь теперь новое тело и новая жизнь. То, что было раньше, к этому телу не относится. А значит, нужно искать другие пути для решения проблемы, а не тупо лгать!» Арбари смотрел в глаза Кирилла пристально и долго, пока парню стало не по себе и он не отвел взгляд в сторону. Но даже после этого мужчина еще долго стоял на месте, сверля юношу тяжелым взглядом. - Аркири… - наконец произнес он, когда молчание стало невыносимым. – Если не хочешь, не отвечай. Но знай, что для меня ты чист и душой, и телом. И я не сдамся, пока не услышу от тебя слов согласия на наши «узы». Произнеся последние слова, альфаи снова вскочил в седло позади Кирилла и, прижав юношу к себе, пустил лошадь вперед. Весь оставшийся до фермы путь Кирилл так и не нашел в себе сил вновь заговорить с Арбари. Его внутренний голос по-прежнему не унимался и продолжал ругать за нерешительность и слабоволие, но сам юноша больше не был уверен, что правильно для него теперь, а что нет. Долгие годы он жил по тем нормам морали, что вдалбливались в него родителями, учителями и партией, и спроси его еще несколько дней назад, представляет ли он свою жизнь вместе с мужчиной, парень без колебаний ответил, что «нет, гомосексуализм – это грязно и неправильно». Но сейчас Кирилл чувствовал себя совсем по-иному: над ним не было больше давления чужого мнения, не было его прежней жизни, коллег, друзей и семьи. Его старое тело умерло, а вместе с ним постепенно отмирало и старое мышление. Словно старый, грязный и холодный лед, оно таяло под горячими лучами новых желаний, и под ним начала проклевываться молодая поросль нового сознания, принадлежавшего совершенно другому Кириллу, у которого было не только молодое тело, но и новая жизнь и судьба, и который отчаянно хотел поверить словам Арбари. И от этого внутреннего противоречия юноше было по-настоящему плохо: с одной стороны, он хотел быть с Арбари, поверить ему и дать согласие на «узы», но, с другой стороны, его терзали прежние страхи, недоверие и неуверенность, что он поступает правильно. Не заговорил Кирилл и тогда, когда вокруг начало темнеть, а на небе зажглись звезды и появилась луна. И позже, когда они наконец достигли фермы и Арбари, спешившись, снял юношу с седла и, взяв за руку, повел внутрь высокого здания, больше похожего на комфортабельный загородный дом или усадьбу, чем на жилище фермеров. Будучи погруженным в свои мысли, он не смотрел по сторонам и не замечал удивленных взглядов, какими окидывали светловолосого юношу вышедшие им навстречу ар-дари. Не вслушивался он и в слова Арбари, так и не выпустившего его руки и о чем-то тихо переговаривавшегося с пожилым альфаи. Сейчас ему хотелось только одного – вымыться и поскорее уснуть. Потому что, только отключив свое сознание, он смог бы избавиться от этих невыносимых внутренних противоречий, что рвали сейчас его душу и сердце на куски, и от которых ужасно болела голова. «Я просто устал… - думал Кирилл, когда его завели в небольшую уютную комнату с чистой, застеленной белыми простынями постелью и высоким деревянным столиком со стоящим на ней тазиком с водой и стопкой свежего белья. – Я устал и запутался… Наверняка, если я высплюсь, всё пройдет. И мои терзания кончатся». Сняв с себя грязную, запыленную после дороги одежду, он быстро умылся и обтер себя влажным полотенцем, а затем, переодевшись в свободную хламиду, лег спать. И уже не видел, как из комнаты уносили его вещи и таз с загрязненной водой, и как Арбари, остановившись возле его постели, пристально, с надеждой смотрел на него, а потом, наклонившись, тихо зашептал на ухо древние слова клятвы, что всегда будет рядом и не оставит... *** - Тихо, тихо, не шуми... Ты его разбудишь... - произнес детский голос недалеко от Кирилла, вслед за которым послышался приглушенный смех и шорох крадущихся по комнате быстрых шагов. - Какой он необычный... Светленький... Как со-олнышко, - с умилением протянул другой более высокий голосок, явно принадлежащий ребенку помладше. - Какой краси-ивый... - А по-моему, ничего особенного в нем нет, - оборвал говорившего третий. Его голос был высокий и мелодичный, но с нотками холодности и равнодушия. - Обычный ар-дари, просто светловолосый. - Да ты просто ревнуешь, Арини, - с насмешкой проговорил первый ребенок. - Ведь он приехал вместе с твоим любимым Арбари и тот на виду у всех держал его за руку! А в твою сторону, как всегда, даже не посмотрел! - И вовсе нет, - обиженно произнес названый «Арини». - Просто он был уставшим с дороги и меня не увидел. - Да он тебя никогда не замечает, как бы близко ты ни подходил, - тихо рассмеялся самый младший. - Как и других оми. Это же Арбари — ледяное сердце. - И вовсе нет! - вспылил Арини, который, похоже, совсем позабыл, что находится сейчас в чужой комнате и следует соблюдать тишину. - Когда Арбари увидит, что у меня появились родовые пятна, он обязательно выберет меня. - А вот и нет! А вот и нет! - засмеялись два других ребенка. - У Арбари ледяное сердце, ему «узы» с оми не нужны. А чужак светится, как солнышко... Он его сердце растопит и украдет. - Нет, неправда! Замолчите! - заплакал Арини. - Арбари выберет меня! Меня... - Не тебя, не тебя... – начали дразниться дети, но молодой оми их оборвал: - Замолчите, немедленно! - громко зашипел он и, судя по звукам, кинулся на своих обидчиков. - Не догонишь, не догонишь! – насмешливо взвизгнули те и разбежались по комнате. Разбуженный детскими голосами, Кирилл лежал на кровати с закрытыми глазами и упорно продолжал делать вид, что всё еще спит. События вчерашнего вечера он помнил очень смутно, обрывками: в памяти вертелись воспоминания о тяжелом разговоре и быстрой скачке, о том, как нестерпимо сильно разболелась у него голова, когда они всё же добрались, и как ужасно хотелось спать. И он бы, наверное, проспал до следующего дня, если бы не эти «детки». Стараясь не привлекать к себе внимания, юноша осторожно приоткрыл один глаз и еле сдержался, чтобы не прыснуть от смеха — одетые в свободные яркие пижамы, по его комнате носились трое темноволосых мальчишек, и, судя по тому, как всклокочены были волосы на голове одного из них, кому-то уже успело изрядно достаться. Но вдруг дверь в комнату парня тихо скрипнула и на пороге возникла высокая фигура Арбари. Увидев носящихся по комнате Кирилла детей, он нахмурился и, поймав одного из них за ухо, грозно зашептал: - А вы что здесь делаете? Вы лекаря разбудите. А ну-ка, быстро отсюда, пока я вас к Арторису не отвел! - Но Арбари, - попытался оправдаться самый высокий из мальчишек, по голосу которого Кирилл признал в нем Арини. - Мы просто хотели познакомиться. Правда! - Так, похоже, кое-кто жаждет получить ремня уже прямо сейчас, не дожидаясь решения Арториса, - гневно произнес мужчина и, ухватив Арини за ухо, потянул того в сторону выхода. - Считаешь себя уже слишком взрослым, чтобы перечить альфаи? А ну-ка, уходите быстро, я сказал! - и, вытолкав подростков из комнаты, Арбари закрыл за ними дверь. «Так вот почему дети называют его «холодное сердце», - подумал Кирилл, продолжая изображать из себя спящего. - Странно, со мной он совершенно другой». - Аркири... Аркири, вставай. Солнце уже давно взошло, - с Кириллом альфаи говорил совсем другим голосом. Его тон стал мягче и ласковее, и из него пропали гневные нотки. - Ну же, открывай глаза. Я же чувствую, что ты уже не спишь. Юноша хотел еще немного попритворяться спящим, но, почувствовав прикосновение чужой ладони к своей щеке, вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Судя по тому, как великолепно выглядел склонившийся над ним Арбари, проснулся он давным-давно и успел не только вымыться, но и переодеться. Сейчас он был облачен в белую приталенную рубашку необычного покроя и серые кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги. Его длинные чистые волосы были распущены и крупными кольцами спадали на плечи, а тщательно выбритое лицо выглядело свежим и отдохнувшим. - Неужели уже день? - удивился Кирилл, присаживаясь на кровати и прикрывая ладонью зевок. - Почему ты не разбудил меня раньше? От вида альфаи его сердце учащенно забилось, а щеки запылали от прилива крови, и, чтобы скрыть свою реакцию, юноша принялся ожесточенно растирать лицо. - Хотел дать тебе немного отдохнуть перед тем, как мы примемся за работу, - пояснил Арбари, выпрямляясь и убирая руку от лица юноши. - Я переговорил со старейшиной и объяснил, что ты - лекарь. Так что никаких проблем с осмотром ар-дари и животных быть не должно. Всех коров и лошадей на сегодня оставили в стойлах, а на соседние фермы Арторис послал гонцов за переболевшими тармууни ар-дари. Но прежде, чем мы начнем, примешь ванну, переоденешься и перекусишь. Всё уже готово и ждет только тебя. - Ну, ты даешь, Арбари! Пока я спал, ты уже обо всем договорился! - поразился Кирилл, вставая с постели и пытаясь отыскать взглядом, во что же ему обуться. Снятых им накануне сапог нигде видно не было, и вместо них у кровати стояли деревянные сандалии с кожаными ремешками. - Но вот, что меня смущает, так это твоё «мы»... Я думал, что буду осматривать всех сам, а ты просто постоишь в сторонке. - Так и будет, - кивнул мужчина. - Просто я хочу проследить, чтобы тебя ненароком не забодала корова или случайно не лягнула лошадь. А в остальном ты полностью свободен. Так что обувайся и пойдем — ванна стынет. *** Купальня, где для Кирилла была приготовлена ванна, располагалась в отдельной пристройке к основному зданию. Она была выложена изнутри белым мрамором и имела полупрозрачную стеклянную крышу, удерживаемую высокими расписными колоннами с изображением рыб и водорослей. Ванна же представляла собой ничто иное, как полигональной формы глубокий бассейн, ко дну которого спускались мраморные ступени. Всего таких бассейнов в купальне насчитывалось около двадцати, но остальные сейчас пустовали и только тот, что предназначался для Кирилла, был до краев наполнен прозрачной голубоватой водой, от поверхности которой поднимались клубы пара. - Потереть тебе спинку? - с невинным видом предложил Арбари, протягивая Кириллу чистое полотенце и одежду, сложенную в аккуратную стопку. - Нет уж, не надо, я как-нибудь сам, - проворчал юноша, забирая из его рук белье. Оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что рядом с его ванной стоит специальный столик с пузатыми баночками, мочалкой, пемзой и расческами для волос, но ни зеркал, ни чего-либо еще, выполняющего их функцию, нигде видно не было. - А зеркала здесь нет? - поинтересовался он, назвав искомый предмет по-русски. Но, увидев удивленный взгляд альфаи, поспешил объяснить: - То, в чем можно на себя посмотреть. - Антави, отражающее стекло? - переспросил мужчина. - Оно висит в конце купальни, за шторой, - и он указал рукой в сторону дальней стены, зашторенной золотистой блестящей занавесью. - Как вымоешься, позови меня. Я отведу тебя в общую столовую, где представлю старейшине и остальным. - Хорошо, - кивнул Кирилл, и, положив на свободный участок столика чистое белье, серьезно предупредил. - Только не смей за мной подглядывать! Увижу хотя бы кончик носа, торчащий из-за двери, и об «узах» со мной можешь забыть навсегда. - Я понял, не переживай, - расплылся в улыбке Арбари и направился к выходу из купален. - Я буду снаружи и никому не позволю войти. Так что мойся спокойно, - но перед тем, как выйти наружу, он вновь обернулся к юноше и хитро подмигнул. - Значит, от «уз» со мной ты все-таки не отказываешься… Аро но Кими, Аркири! Своим согласием ты сделал меня счастливым, - и прежде, чем юноша успел что-либо возразить, поспешно скрылся за дверью. - Вот же прохвост, - с усмешкой покачал головой Кирилл, поражаясь настойчивости и хитрости альфаи, который даже слова угрозы умудрился обернуть в свою пользу. - Он бы и заядлого гомофоба уболтал стать его оми, что уж говорить обо мне. Но я буду не я, если не оттяну этот момент до последнего. Скинув с себя длинную рубаху, в которой спал ночью, юноша спустился в бассейн и облокотился о его бортик, с удовольствием ощущая, как под действием теплой воды из его тела уходит напряжение и каждая мышца расслабляется. За все дни его приключений это был первый раз, когда ему довелось принять полноценную ванну, и поэтому сейчас парень испытывал поистине неземное удовольствие. Понежившись в бассейне еще с десяток минут, Кирилл всё же решил приступить к процессу помывки и, зажав нос пальцами, ушел под воду с головой. «Так, а теперь выясним, что за афродизиаками они здесь моются», - подумал он, выныривая на поверхность и подплывая к краю бассейна, где стоял столик с банными принадлежностями. Но открыв первую баночку и принюхавшись, парень не обнаружил ничего подозрительного - там оказался обычный мыльный раствор, имеющий едва уловимый травянистый запах. В остальных баночках было практически то же самое: их содержимое отличалось только по консистенции и цвету, но резким запахом не обладало ни одно из них. - Странно, - удивился Кирилл и, зачерпнув пальцами немного жидкого мыла, принялся натирать им волосы. Вымыв голову трижды, он с наслаждением принялся соскабливать и смывать со своего тела грязь, орудуя сначала мочалкой, а затем и пемзой для пяток. Спину и местечко над лобком, где золотились «родовые знаки», Кирилл мыл с особым рвением, но как бы ожесточенно он их ни натирал, пятнышки никуда исчезать не собирались. - Ладно, хватит. Кажется, я достаточно чистый, - произнес юноша, выбираясь из бассейна и вытираясь полотенцем. – А теперь посмотрим на свое тело в зеркале. Надеюсь, что полос на спине, как у Арбари, у меня нет, и «плодовитостью» я не отличаюсь. Прошлепав голыми ступнями к зеркалу, Кирилл отдернул закрывающую его занавесь в сторону и с любопытством воззрился на свое отражение. Спереди он не сильно отличался от того, что уже видел с поверхности лесного озера: всё те же яркие, янтарные глаза, словно подведенные карандашом, ровный аккуратный нос, чувственный рот, высокие скулы и округлый подбородок; кожа как на лице, так и на теле гладкая и без единого намека на морщины или растительность. Телосложение его было мужским, но в отличие от Арбари, юноша был стройным и изящным, без ярко выраженной мускулатуры и кубиков пресса на животе. Пятнистый орнамент на висках и лобке после принятой ванны казался ярче и отчетливее, и, хорошенько присмотревшись к ним, Кирилл обнаружил, что пятнышек возле глаз даже прибавилось, а над лобком они стали крупнее и более насыщенного золотистого цвета. «Интересно, что же на спине?» - с интересом подумал он. Но обернувшись, юноша только и смог, что раскрыть рот от удивления. Нет, полосок, как у Арбари, там не было – вместо них по всей спине, от верхнего края плеч до поясницы, виднелись тысячи золотистых пятен. По своей форме они походили на маленькие перышки и вместе создавали необычный орнамент, напоминающий два сложенных за спиною больших золотистых крыла. - Господи, Боже мой… - невольно вырвалось у Кирилла. – Если Арбари это увидит, то и вправду решит, что я – ар-дари из древних легенд. Он долго рассматривал себя и спереди, и сзади, протирал еще раз полотенцем тело, а затем и поверхность зеркала, но орнамент в виде крыльев по-прежнему виднелся на его спине. - Ладно, - обреченно вздохнул Кирилл, задергивая шторку на зеркале. – Уж лучше быть крылатым, чем полосатым, как один озабоченный сексом кошак. «Интересно, а после «уз» орнамент сильно изменится?» – пришла в голову странная мысль, когда юноша одевался в предоставленную ему одежду. Это была белая облегающая туника с вышитыми на груди переплетениями цветов и листьев, темно-серые штаны из такой же узорчатой кожи, как и штаны Арбари, и мягкие черные полусапожки на невысоком плоском каблучке. - «Будем надеяться, что нет». Представив на своей спине крылья в тигриную полосочку, Кирилл поежился и, помотав головой, постарался выкинуть эту чушь из головы. Судя по положению солнца, просвечивающего сквозь полупрозрачную крышу, день был уже в самом разгаре, а он так никого и не осмотрел. Поэтому, настроившись мысленно на работу, юноша поспешил к выходу из купален и, распахнув дверь, громко позвал Арбари. Долго мужчину искать не пришлось - тот сидел на подоконнике высокого окна и с интересом наблюдал за происходящим на улице. Услышав свое имя, он обернулся и расплылся в довольной улыбке, увидев, как сильно преобразился Кирилл после ванны. - Долго ты, - весело произнес он и прошелся оценивающим взглядом от ног парня до его лица. – Я уже было решил, что ты утонул и хотел идти на помощь. - Да, да, - насмешливо покачал головой Кирилл. – И пришлось бы потом выбирать другого оми для «уз». Парень отлично понимал, что слова мужчины были больше шуткой, чем правдой, но от ответной колкости удержаться не смог. - Только это меня и сдержало, - признался альфаи. Приблизившись к Кириллу, он провел кончиками пальцев вверх по его руке, рождая ощущение мурашек, а затем, шумно втянув ноздрями воздух, жарко выдохнул. – Иначе сейчас плескались бы вместе. По тому, как влажно заблестели при этом его глаза, а зрачки расширились, было понятно, что источаемый юношей аромат не оставил альфаи равнодушным, и только данное им накануне обещание не приставать сдерживает его от более решительных действий. А вот Кирилл старался дышать поверхностно и не принюхиваться к запаху Арбари, поэтому вполне смог побороть ответную реакцию своего тела и, поднырнув под руку альфаи, оказался у него за спиной. - Держи себя в руках, Арбари, здесь не место, - с упреком в голосе произнес он. – Давай, успокаивайся и пойдем перекусим. Солнце уже высоко и надо успеть осмотреть животных до того, как прибудут ар-дари с других ферм. - Да, я спокоен, - усмехнулся мужчина. – Так что пошли. Нас уже все заждались, наверное, – и, взяв юношу за руку, он уверенно повел его обратно в общий дом. *** В ожидании Кирилла в столовой действительно собралась целая толпа народа. В основном это были либо пожилые ар-дари с проседью в волосах и отчетливо видимым темным орнаментом на висках, либо совсем молоденькие альфаи и оми, не имевшие еще родовых пятен. И лишь единицы относились к ар-дари среднего возраста. Все они были одеты в красиво вышитую одежду всевозможных цветов и, сидя за столами, громко переговаривались между собой, по-видимому, обсуждая прибытие к ним чужеземного лекаря. - Знает, как лечить дархабари… Наконец, что-то изменится… Хоть бы он не обманул… - слышалось в их разговоре. Но как только Арбари громко кашлянул, привлекая к их паре внимание, все ар-дари замолчали и повернулись в их сторону. - Аро но Кими, ар-дари! – произнес альфаи слова приветствия и низко поклонился вставшему им навстречу высокому пожилому мужчине в темно-синем одеянии. Выпрямившись в полный рост, он вывел Кирилла вперед и громко заговорил. – Это Аркири, странствующий лекарь. Он пришел из далеких земель, где тоже раньше бушевала болезнь, похожая на дархабари. Но люди, проживающие там, научились с ней бороться. Аркири хочет осмотреть наших животных и всех ар-дари, кто в прошлом болел тармууни, и после этого решит - сможет он нам помочь или нет. - Мы рады тебя приветствовать, Аркири, – произнес подошедший к ним мужчина. – Я – Арторис, старший среди всех, кто проживает сейчас на фермах. От Арбари мы уже слышали о ваших с ним приключениях, и хочу тебя заверить, что ар-дари никогда не причинят тебе зла. Наш дом – твой дом, даже если ты не сможешь нам помочь, и так останется навсегда. - С последними словами он взял Кирилла за руки и осторожно сжал. Его ладони были большими и немного шершавыми, но от них исходило приятное тепло, будто от отцовских рук. – Не бойся нас и не стесняйся. Если тебе что-нибудь понадобится, сразу обращайся к любому из нас. Скажи, когда ты сможешь сделать первые выводы? - Аро но Кими, Арторис, – поблагодарил юноша. - Я думаю, уже к вечеру. Но мне нужно осмотреть как можно больше ар-дари и ваших животных. Единственное, что могу сказать, что дархабари и тармууни связаны. Поэтому мне важно знать, при уходе за какими животными чаще возникала тармууни. За лошадьми или коровами? - Примерно одинаково, - ответил староста. – На нашей ферме их поровну, поэтому ты сможешь осмотреть и тех и других. - Хорошо, - кивнул Кирилл. – Тогда я хотел бы это сделать как можно быстрее. *** После официального представления Кирилла и знака со стороны старосты ар-дари стали потихоньку расходиться, и вскоре в столовой остались только они вдвоем с Арбари. Накормив юношу поджаренными на огне овощами с кусочками сочного мяса, он повел его в загоны для животных. Начать они решили с коров, и всё то время, что парень их осматривал, альфаи не отходил от него ни на шаг. - А что ты всё-таки ищешь? – поинтересовался он, когда Кирилл осмотрел уже несколько десятков животных. – Может, если ты мне объяснишь? Вдвоем будет искать быстрее. От бесконечных наклонов над телами животных у парня уже начала болеть поясница и, поразмыслив, он решил согласиться на помощь. - Я ищу маленькие пупырышки и волдырики, - признался он. – Как после укуса насекомых. Они могут быть плотными и непрозрачными или же наполнены мутной жидкостью. - Как если бы кожу обожгли? – тут же уточнил Арбари. - Да, - ответил юноша, – только они очень маленькие. У коров они могут быть на вымени, а у лошадей на морде, во рту под губами и над копытами. Смотри внимательно, и если увидишь что-нибудь подозрительное, сразу меня зови. - Договорились, - согласно кивнул тот и принялся за осмотр. Вдвоем работа пошла куда быстрее, но искомое Кириллом всё никак не находилось. Тщательно, не пропуская ни одного животного, они осмотрели всех коров, а потом приступили к осмотру лошадей. Но все они были в идеальном состоянии – их золотистая шерсть блестела на солнце, а слизистая под губами была чистой и розовой. «Неужели я ошибся, - в отчаянии думал парень, заканчивая осмотр в одном стойле и переходя в следующее. – Если я не найду у животных признаков болезни, то осмотр переболевших не будет иметь никакого смысла». Солнце давно миновало свой зенит, и в стойлах неосмотренными оставались всего десять лошадей, когда Кирилл услышал зов Арбари. - Аркири, подойди сюда. Кажется, я что-то нашел. А ну-ка, глянь. Зайдя в стойло, из которого доносился голос мужчины, юноша обнаружил его сидящим на корточках у копыт белой кобылицы и внимательно осматривающим кожу на ее правой передней ноге. Присев рядом с ним на колени, Кирилл посмотрел на указываемый ему участок кожи прямо над копытом и обрадованно вскрикнул: - Есть! Это оно! Ты нашел то, что нужно! – и, развернувшись к Арбари, заключил его в объятия. – За такую находку я тебя расцеловать готов! И в ту же секунду сильные руки мужчины легли ему на поясницу, и Арбари прижал юношу к себе. Наклонившись над его лицом, он приник к губам Кирилла страстным поцелуем и не отпускал до тех пор, пока у того из-за нехватки воздуха не начала кружиться голова. Губы Арбари были горячими и сухими, но такими нежными и вкусными, что юноша не смог сдержать стона удовольствия и, забывшись, провел по ним своим языком. - Да, - жарко выдохнул в его приоткрытый рот Арбари и, позволив юноше сделать живительный вдох, снова приник к его губам. Язык мужчины осторожно скользнул по нижней губе и проник внутрь, и от ощущения его влажной плоти в глубине своего рта, Кирилл задрожал – его сердце бешено заколотилось, тело стало ватным, а в животе разлилось приятное тепло, с каждым мгновением становящееся всё сильнее. Перед его глазами заплясали солнечные пятна, а в голове всё помутилось и поплыло, так что на мгновение Кирилл забыл, где он и что до этого делал. Арбари с жадностью и упоением ласкал его рот, то скользя глубоко внутрь по трепещущему язычку юноши, то выскальзывая наружу и покусывая его припухшие губы. И неизвестно, чем бы закончилось всё это безумие, если бы находящаяся рядом с ними лошадь громко не заржала, приводя Кирилла в чувства. - Ты что себе позволяешь? – возмущенно воскликнул парень, отталкивая от себя Арбари и поднимаясь с колен. – Ты же обещал! Совсем спятил? А вдруг бы сюда кто-нибудь вошел? Потеряв равновесие, мужчина упал на спину, но тут же поднялся и, довольно улыбаясь во все тридцать два зуба, принялся отряхивать одежду от налипшего к ней сена. - Но ведь не вошел же… И потом, ты сам сказал, что хочешь целоваться! Вот я и решил действовать, пока ты не передумал. Судя по крайне довольному виду, Арбари не чувствовал за собой вины. А вот Кирилл находился в полном смятении: с одной стороны, он был возмущен и немного смущен наглыми действиями альфаи, который, неправильно истолковав его слова, и впрямь полез целоваться, но с другой стороны, всё его существо трепетало и сжималось от воспоминаний об испытанном во время поцелуя удовольствии. Таких головокружительных ощущений он не переживал ни с покойной супругой, ни с другими девушками, с которыми ему доводилось целоваться в молодости. Как будто на несколько минут юноше подарили крылья и дали возможность пролететь по небесам. Но это же и пугало: Кирилл никак не ожидал, что поцелуй с мужчиной вызовет такой силы отклик в его душе и теле, - и потому не знал, как после случившегося следует себя вести с Арбари. «Если я сейчас дам слабину и сдамся, то не успею даже оглянуться, как окажусь в его постели с браслетом на руке и спиною в полосочку», - думал парень, отвернувшись от альфаи и проходя в дальнюю часть стойла. – «Да, и потом, целоваться с мужчиной – это одно, а заниматься с ним сексом – совсем другое! Вряд ли ощущения будут такими же приятными. Так что нельзя сдаваться раньше времени и позволять Арбари делать всё, что он хочет». В попытке успокоиться и подавить нахлынувшее возбуждение Кирилл представил, каково это будет - отдаваться мужчине и принимать в себя его плоть; но возникшая в воображении эротическая картина вместо отвращения возымела над юношей совершенно противоположный эффект, и вместо того, чтобы сбить возбуждение, распалила его еще больше. В паху потяжелело, и налившийся кровью пенис предательски дернулся. «Да что же это такое! А ну-ка, успокойся немедленно! – с отчаянием подумал Кирилл и, положив на пах ладонь, до боли сжал напрягшуюся плоть. - Дыши глубже! Думай о работе! Тебе еще кучу народа осматривать, а ты возбудился как шестнадцатилетний девственник, впервые увидевший голую бабу!» Физическая боль и мысли о дархабари немного отрезвили его, и возбуждение стало понемногу спадать. - Аркири, ты чего? – послышался за спиной озабоченный голос альфаи, который, похоже, начал понимать, что перегнул с Кириллом палку. – Тебе плохо, что ли? Извини, я не хотел тебя обижать. – Положив ладони на напряженные плечи юноши, он хотел было их немного размять, но Кирилл вывернулся из-под его рук и отпрянул в сторону. - Да, нет, уже всё в порядке, - поспешно заверил его парень, у которого прикосновения мужчины вызвали новый прилив жара и возбуждения. – Пойдем-ка обратно на ферму. Наверняка, уже прибыли болевшие тармууни. Надо их осмотреть, пока еще день на дворе, - и, обойдя лошадь с обратной стороны, парень, не оборачиваясь, побежал к выходу из загона. *** Прибывших на осмотр ар-дари оказалось на удивление много - сорок шесть человек, и чтобы осмотреть каждого из них Кириллу понадобился весь остаток дня, вечер и половина ночи. Для этих целей Арторис выделил ему большую, просторную комнату на втором этаже поместья с высокими окнами, дающими хорошее освещение, и удобными креслами и столом, за которым юноша мог вести свои записи. Когда же на улице стемнело, в комнате разожгли множество свечей, так что недостатка в свете не было, и юноша мог продолжить свой опрос и осмотр. Все ар-дари, переболевшие в прошлом тармууни, отличались как по возрасту, так и по полу, и объединяло их только одно – контакт в раннем детстве с животными на ферме и лечение у лесных лекарей в термиях. На вопрос, как они заболели, все они отвечали примерно одинаково: ухаживали за животными, а потом появлялся жар и красные пятна на теле. После того как заболевших увозили в термии, лекари лечили их горькими отварами лечебных трав, и через один луноцвет жар спадал, а пятна проходили. Некоторые описывали, что на месте пятен у них появлялись пузырьки или красные бугорки, которые к концу луноцвета покрывались корками, а затем отпадали, не оставляя после себя следов. Как правило, ар-дари переносили тармууни легко и без последствий, и только единицы из них говорили о том, что после заболевания у них оставались следы на теле или был период сильной слабости и плохого самочувствия. Опросив ар-дари, Кирилл просил каждого из них раздеться и показать места, где на их телах в прошлом была сыпь. Чаще всего пятна возникали по обеим сторонам грудной клетки в области грудных мышц, до подмышечных впадин, реже – на внутренней стороне рук и бедер, и еще реже – на лице. Поначалу, осматривая альфаи, Кирилл переживал, что близкий с ними контакт вызовет в его теле такое же постыдное возбуждение, как и при контакте с Арбари, но был приятно удивлен – ни запах, ни прикосновение к другим мужчинам не вызывало в юноше никакого отклика и эмоций, кроме как профессионального интереса. Причем пахли ар-дари по-разному: кто-то цветами, кто-то травами, но такого упоительно приятного и влекущего аромата, как у Арбари, не было ни у кого. Как и не было на их телах орнамента ни в виде тигриных полосок, ни в виде крыльев. Чаще всего встречались обычные темные пятна, реже – короткие полоски, а еще реже - кривые линии. Примерно то же самое было и у оми, с одной лишь разницей, что их пятнышки были чуть мельче и светлей. Локализовались они в основном на лопатках, висках и лобке. В последнем случае пятнышек было один или два, и очень редко – три. «Блин, ну почему у меня их так много? И что они значат там, над лобком?» – озадаченно думал Кирилл, позволяя очередному осмотренному им оми одеться и покинуть смотровую комнату. Задать вслух столь щепетильный вопрос юноша не решался: во-первых, это было профессионально не этично, а во-вторых, всё это время, что Кирилл вел свой осмотр, в соседнем с ним кресле сидел Арбари, и позже юноше пришлось бы объяснять тому причину своего интереса. Каждый раз, когда Кирилл приближался к другому альфаи, Арбари напрягался и приглушенно рычал, словно давая понять чужим самцам, что этот оми уже им занят и чтобы те ни на что не рассчитывали. А вот когда юноша осматривал оми, мужчина, наоборот, отворачивался в сторону и прикрывал глаза рукой, словно не желая смотреть на их красивые, обнаженные тела. Присутствие в комнате Арбари оми нисколько не смущало. Напротив, многие из них даже пытались привлечь его внимание, томно вздыхая и бросая в его сторону жаркие взгляды. Но альфаи упорно молчал и смотрел в другую сторону. И так продолжалось до тех пор, пока на осмотр к Кириллу не пришел тот самый Арини, который разбудил его утром вместе с друзьями. - Арбари, смотри, а я уже совсем взрослый! У меня проступили родовые пятна! Правда, они красивые? – не обращая внимания на присутствие Кирилла, обратился он к мужчине и, приспустив свои штаны, продемонстрировал три больших круглых пятнышка над своим лобком. - Обычные, - буркнул альфаи, даже не посмотрев на то, что ему показывают. - Как обычные? - обиженно захныкал юный оми. – Но ведь их три. Три! – эту цифру он выделил с такой гордостью, словно говорил не о пятнах на теле, а о бесценных сокровищах. - Очень рад за тебя. Кому-то очень повезет, - всё так же холодно прокомментировал услышанное Арбари, но так и не взглянул в сторону говорившего. - Какой же ты бессердечный, - расплакался Арини. Натянув на себя тунику, он подбежал к двери и громко прокричал: - У тебя и впрямь ледяное сердце! Никто тебе не нужен! - и, выскочив наружу, что есть силы, хлопнул дверью. - И что это только что было? – непонимающе спросил Кирилл, который никак не ожидал увидеть подобный спектакль при своем осмотре. Нельзя сказать, что он уж сильно сочувствовал Арини, но то, как повел себя с ним Арбари, показалось ему жестоким и некрасивым. - Ничего особенного, - устало вздохнул тот и, поднявшись с кресла, подошел к двери. Выглянув наружу и убедившись, что других ар-дари, желающих попасть на осмотр больше не осталось, он закрыл дверь и, подойдя к Кириллу, привлек его к себе. – Ты уже всех осмотрел, так что остался только я. Не пора ли уделить и мне хоть немного твоего внимания? От прикосновения альфаи по телу юноши забегали мурашки, и тот поспешил высвободиться. - Нет, не пора, - покачал он головой, отступая на несколько шагов назад и складывая руки на груди. – Пока не объяснишь, что я только что видел? - Ты видел то, - со вздохом ответил альфаи, - от чего я давным-давно устал. Помнишь, я говорил, что среди ар-дари мой родовой узор - редкость? Сегодня, я думаю, ты в этом убедился. Многие оми хотят быть со мной. И Арини – один из них. Но ни к нему, ни к кому-либо еще влечения я не испытываю. Ни к кому, кроме тебя… Арбари смотрел Кириллу в глаза пристальным, немигающим взглядом и с каждым словом приближался к нему всё ближе. Кирилл же, наоборот, желая избежать тесного контакта, медленно пятился назад, пока не почувствовал, что уперся ягодицами в край стола и отступать больше некуда. Но приблизившись к нему почти вплотную, альфаи не стал его трогать руками или пытаться снова обнять. Вместо этого он развязал пояс на своей рубашке и скинул ее с плеч, демонстрируя юноше свое красивое, мускулистое тело. - Ну, так что? Осмотришь меня? Или всё еще злишься? – спросил он, и уголки его губ дернулись в легкой улыбке. В свете горящих свечей его глаза и кожа таинственно мерцали и манили притронуться к их обладателю, провести по напряженным мышцам ладонью и ощутить их твердость и жар. Не разрывая с юношей зрительного контакта, Арбари провел языком по пересохшим губам и, подняв перед Кириллом руки, развел их в стороны, добровольно показывая юноше те места, которые ранее тот осматривал у других альфаи. – Ну, что? Есть на мне какие-нибудь метки или следы? – поинтересовался мужчина глубоким, гортанным голосом, от которого внутри Кирилла всё задрожало от предвкушения. И, не совладав с собой, юноша невольно сделал глубокий вдох. В тот же миг его окутал аромат Арбари - сильный, манящий, искушающий... От этого запаха сердце Кирилла забилось сильнее, и глубоко внутри живота начал разгораться пожар. – Так осмотришь? – прошептал Арбари и, протянув ладонь к лицу парня, провел горячей подушечкой большого пальца по его нижней губе. От этой нежной и столь интимной ласки жар в теле Кирилла усилился – растекшись по всему животу, он устремился ниже, в пах, и от прилива горячей крови пенис юноши запульсировал. Разомкнув свои губы, парень хрипло выдохнул и, поддавшись внутреннему порыву, дотронулся до ласкающего его пальца языком. Почувствовав ответное желание со стороны Кирилла, Арбари не стал больше сдерживаться: его глаза почернели от возбуждения, и, положив свою ладонь на щеку юноши, он стал медленно наклоняться к его губам. Но за долю секунды до того, как их губы встретились, со стороны двери раздался громкий, настойчивый стук, вслед за которым послышался голос Арториса: - Аркири, вы там уже закончили? Можно мне войти? Вздрогнув всем телом, словно только что был пойман за преступлением, Кирилл оттолкнул от себя Арбари и, быстро натянув тунику до середины бедра, громко прокричал: - Да, да! Войдите! Мы уже закончили! После ответа юноши дверь отворилась, и в комнату вошел старейшина. А Арбари, взглянув на Кирилла, как на предателя и врага народа, подхватил с пола рубашку и, развернувшись лицом к стене, принялся поспешно одеваться. - Я точно не помешал? – спросил Арторис, с удивлением наблюдая за резкими, порывистыми движениями альфаи. – Может, мне зайти чуть позже? - Нет, нет, не уходите, - поспешно попросил его юноша. Пройдя за стол, он присел в кресло и подал мужчине знак присесть. – Пожалуйста, присаживайтесь. Арбари был последним, кого я осмотрел. И теперь я могу дать свое заключение. - Правда? – обрадовался старейшина. Устроившись в кресле напротив стола, он положил чуть подрагивающие от нетерпения руки на подлокотники и с надеждой посмотрел на Кирилла. – И какие же выводы ты сделал? Ты сможешь нам помочь? - Я думаю, что да, - улыбнулся парень и перевел взгляд с Арториса на Арбари. Но тот к нему так и не обернулся. Вместо этого, сцепив кисти за спиной, он застыл напротив окна и пристально всматривался в царящую за ним темноту. - Но для того, чтобы вы поняли, что необходимо делать, я расскажу вам о той болезни, что многие сотни лет убивала людей в наших краях и которая очень похожа на дархабари… - и, прокашлявшись, Кирилл принялся за свой рассказ. – Эта болезнь у нас называлась «черная оспа», - произнес он по-русски, – и передавалась здоровому человеку при контакте с заболевшим, а так же с воздухом, если человек находился от него недалеко. Так же, как и при дархабари, заболевал ей человек не сразу, а спустя половину «месяца» или, по-вашему, «луноцвета». Поначалу у заболевшего появлялся жар, затем пятна на теле, а через несколько дней жар спадал и ему становилось лучше. Но это было только начало! Вскоре на месте пятен появлялись волдыри, которые нагнаивались, а жар становился настолько сильным, что человек терял сознание… Но «черная оспа» для людей не всегда заканчивалась смертью, в основном это были дети и самые слабые из взрослых. У тех, кто выживал, на коже оставались шрамы, как те, что я видел на лицах людей, живущих в поселении возле ТиАно-Ри-Кваэ. - Но если люди от нее не умирают, почему для ар-дари она столь смертельна? – поинтересовался Арторис. - Если честно, я не знаю, - пожал юноша плечами. – Может, быть это связано с тем, что вы совсем другие и не похожи на людей: у вас нет женщин, яды змей, которые убивают обычного человека, на вас не действуют и ваши тела изменяются, когда вы вступаете в «узы». Возможно, то, что не всегда смертельно для людей, ваш организм воспринимает совсем по-другому… - И как же твои соплеменники побороли эту болезнь? - Решение оказалось довольно простым. Оказывается, «черная оспа» имела две разные формы: большую и малую. Большая форма поражала людей, а малая — животных: коров и лошадей. Но если человек заражался от животного, то не умирал, а наоборот, становился нечувствительным к «черной оспе». Поняв это, люди стали специально заражать себя и своих детей «оспой» от животных и вскоре «черная оспа» ушла из наших земель навсегда. Я подозреваю, что в вашем случае малой формой дархабари является тармууни, которой болеют многие из ваших детей. В подтверждение моей догадки, сегодня мы нашли на ферме лошадь, над копытами которой есть пузырьки, как при «оспе» животных. А, осмотрев тела переболевших тармууни ар-дари, у некоторых из них я обнаружил и маленькие отметины, напоминающие те, что я видел на лицах людей. Так что я почти уверен, что дархабари и тармууни – это две формы одной болезни. - Но ведь взрослые ар-дари не болеют тармууни! И что же нам делать? – спросил староста, и его голос дрогнул. - Подождите, Арторис! Еще рано паниковать, - попытался успокоить его Кирилл. – Я уверен, что смогу заразить себя тармууни. Мои предки ведь научились это делать! Надо сделать на руке небольшой надрез и втереть в нее содержимое пузырьков с тела больного животного, и тогда через половину луноцвета, заболевание проявится. И если после этого я выживу, то таким способом мы сможем привить тармууни всем не болевшим ей ар-дари, и дархабари для них станет не опасной! - Ну, а если ты умрешь? – поинтересовался Арторис. – Вдруг ты заболеешь вовсе не тармууни, а дархабари и заразишь всех, кто обитает на ферме? - Нет, Аркири не умрет! И никого не заразит! - перебил его Арбари. Подойдя к столу Кирилла, он встал рядом с юношей и положил руку ему на плечо. - Я этого не допущу! Клянусь солнцем, своей жизнью и своей душой! Как только Аркири заразит себя, я увезу его в храм на поляну жизни, и там буду ухаживать за ним до тех пор, пока он не поправится. Кроме того, я предлагаю на всякий случай попробовать заразить еще и меня. В детстве я болел тармууни, и если повторно не заражусь, то значит, мой организм и вправду может бороться с этой заразой. - Хорошо, с этим я согласен, - произнес старейшина, немного успокаиваясь. – Аркири, когда ты хочешь попробовать заразиться? - Завтра, - не раздумывая, отозвался Кирилл. – Время терять нельзя! Даже заболевшего дархабари еще можно попробовать спасти! Ведь если заболевшему «черной оспой» человеку успевали привить «оспу» от животных, его заболевание проходило легче, и он не умирал. Может быть, и заболевших ар-дари удастся таким способом вылечить. - Значит, завтра… - протянул Арторис. – Хорошо, я распоряжусь, чтобы вам собрали все необходимые вещи и снарядили лошадей. Я переговорю с болевшими тармууни альфаи, может, кто-нибудь из них согласится последовать с вами… - Нет! Я буду ухаживать за ним сам! – оборвал его Арбари тоном, не терпящим возражений. – Аркири согласился на «узы» со мной. А значит, это моя обязанность как пары вылечить его, а если не получится, последовать вслед за ним. - Согласился на «узы»? Это правда? – спросил он у Кирилла и, получив утвердительный кивок, снова обратился к альфаи. - Тогда я тебя понимаю и не буду вмешиваться в принятое тобой решение, - согласился старейшина, поднимаясь из кресла. Приблизившись к паре, он посмотрел в глаза Кирилла, а затем Арбари и с почтением поклонился. – Вы жертвуете своими жизнями ради всего народа ар-дари, и за это все мы в неоплатном долгу. Аро но Кими! И да сбудутся наши надежды! А теперь идемте спать! Ночь уже на исходе, а день впереди - не из легких. Так что пойдемте, я вас провожу. *** Весь путь, что они проделали до комнаты Кирилла, Арбари не выпускал ладонь юноши из своей руки. Но даже после того, как Арторис с ними попрощался и ушел к себе, альфаи не захотел уходить. Пройдя в комнату вслед за Кириллом, он закрыл за собою дверь и тихо произнес: - Всё. Теперь отступать поздно. Мы или выживем, или оба умрем. Поэтому даже не пытайся больше прогонять меня - я всё равно не уйду. Если ты пока не готов, ты можешь не соединяться со мной телом, но эту ночь, как и все последующие, я буду спать рядом с тобой. И Кирилл не нашел в себе сил ему отказать. - Ладно, Арбари, - устало произнес он. – Только отвернись, когда я буду переодеваться. Облачившись в свободные ночные рубашки и умывшись в приготовленном для них тазу с водой, в ту ночь они легли спать вместе. Забравшись под одеяло, Арбари прижал Кирилла к своей груди и, уткнувшись ему в затылок, тихо запел. Вслушиваясь в его голос, юноша понял, что слышал эту простую, но красивую песню и раньше. Только тогда он лежал на холодном операционном столе и не знал, кто пел для него, и кто, развеяв кошмар, забрал его боль. «Будь, что будет, - подумал он, расслабляясь в теплых объятиях альфаи и чувствуя спиной, как сильно и ровно бьется его сердце. – Я не хочу больше сопротивляться ему. Не хочу врать себе и отрицать, что меня к нему тянет. Если это и есть «истинные узы души», то мы всё равно будем вместе». Приняв наконец для себя решение, Кирилл окончательно расслабился. Убаюканный тихим пением, он погрузился в сон, где снова обрел свои крылья и парил над цветущей долиной. Но на этот раз таинственный певец не скрывался в лесу, а летел рядом с ним, раскинув в стороны вместо рук большие черные крылья…