Об ошибочных выводах

Бильбо, к большому своему удивлению, смог выспаться, за весь оставшийся день ему больше ничего не приснилось. Взглянув на свою ногу, он с удовлетворением отметил, что на месте пореза остался лишь небольшой белёсый шрам. Настроение ему испортил, как ни странно, не Торин, а племянник, упорно настаивающий на своём участии в путешествии. – Тебе всего тридцать три, Фродо, это опасно, и кто-то должен присмотреть за Бэг-Эндом! – раз за разом повторял Бильбо. – Мне уже тридцать три, Бильбо, я совершеннолетний. С Бэг-Эндом ничего не случится, если мы попросим Гэмжи присмотреть за ним, а кроме того, – решил привести последний довод Фродо, – ты сам не далее чем сегодня утром обещал взять меня с собой, когда в следующий раз отправишься навстречу приключениям! Наблюдавший за этой ссорой Торин ухмыльнулся. Всё-таки юноша напоминал ему племянников. – Но когда-нибудь мы, гномы из Эребора, вернём свой дом, чтобы никто больше не смел сомневаться в нас. Мы отвоюем наше королевство у дракона-узурпатора! – Хватит историй на сегодня! Фили, Кили, вам давно пора быть в постели. Торин, я знаю, что всё это не даёт тебе покоя, но… может, всё-таки в следующий раз выберешь мальчишкам в качестве сказки на ночь что-нибудь попроще? – Дис, как обычно, была лукава, но король понимал, что она права. – А нам нравится! – вынырнула из-под одеяла белобрысая макушка. – Ага! – тут же подтвердил слова старшего брат. – Дядя, а когда ты отправишься отвоёвывать королевство у этого узир… узурир… у дракона, ты возьмёшь нас с собой? – Конечно, – ответил Торин, потрепав волосы малышей. Дис поцеловала каждого на ночь, и они с братом вышли из комнаты. Тем же вечером она сказала ему: – Ты не представляешь, какими памятливыми они бывают, – и, как обычно, оказалась права. И спустя многие годы, пытаясь уговорить дядю взять их в поход, юные принцы в один голос напомнят ему: «Ты обещал!» Видимо, Бильбо питал к Фродо такую же слабость, что и Торин к племянникам, и поэтому не смог ему отказать, а может быть, это Фродо обладал ещё большим упрямством, чем его родственник, если такое вообще возможно, но всё же спустя некоторое время мистер Бэггинс сдался. Хотя его, конечно, очень волновал сам факт, что орки окружили Бри, и уж тем более присутствие его едва достигшего совершеннолетия племянника, но ничего поделать ни с первым, ни со вторым он уже не мог. Тогда Бильбо выдвинул вполне разумное предложение – обговорить маршрут и прочие обстоятельства поездки. – Выходить лучше на рассвете, – отметил Торин, – Орки не любят солнечный свет. Даже в Битве Пяти Воинств они бы не решились поучаствовать, если бы тучи не закрыли небо. Не думаю, что они рыщут по окрестностям и день и ночь. К закату мы достигнем границы Бри, а так как идти мы будем с запада, то они не решатся и посмотреть в нашу сторону – орки никогда не смотрят прямо на солнце. Если удастся пересечь границу города, мы сможем одолжить лошадей и сделать передышку до следующего заката. На том и порешили. Вскоре, сославшись на усталость и на завтрашний ранний подъём, Фродо ушёл спать, а выспавшийся за весь день Бильбо остался наедине с Торином. Последний подошёл к креслу, в котором сидел хоббит, и произнёс: – Бильбо, ты должен знать, что слова, сказанные тобой сегодня утром – неправда. Никто из гномов не считает тебя ни вором, ни предателем, напротив, всем известно твоё имя, как имя Взломщика, не раз выручавшего отряд и самого короля, и имя героя, пытавшегося предотвратить войну. Никто не говорит, но все знают, что в произошедшем виновен лишь я – и я это знаю. Вот та причина, что привела меня в Шир – я хотел извиниться перед другом, которого незаслуженно обидел. Бильбо, прости меня, я был не прав. Глаза полурослика широко распахнулись, а где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что он, пожалуй, является единственным существом в Средиземье, перед которым Торин извинялся дважды. А ещё он вдруг понял, что вся обида и злость на гнома испарились, будто их и не было. Такая уж была у Бильбо с детства особенность – он мог сколько угодно злиться на того, кого любит, если его нет рядом, но стоит ему подойти и предложить мир, как тот сразу оказывался прощён. Что уж говорить о Торине, от одной улыбки которого у Бильбо замирало сердце и начинала кружиться голова, да так сильно, что порой мистер Бэггинс даже радовался, что король по натуре своей вечно мрачен? Хоббит и сам заулыбался, да так, что Торин сразу понял, что прощён, и ему тоже стало сразу легко на душе. Он старался не обращать внимания на настойчивый голос подсознания, твердивший, что когда тебя прощает друг, так никто не радуется, что так радуются, когда прощает после ссоры некто больший, чем друг. Ведь они с Бильбо просто старые добрые друзья, верно? Весь вечер они просидели в гостиной, разговаривая друг с другом. Торин рассказывал о том, что за шестьдесят лет Эребор полностью вернул своё былое величие. Рассказал и о том, как теперь живут их друзья – бывшие участники похода. Рассказал об упрямых эльфах, о союзе с Дейлом, о Гэндальфе, о своей сестре… А Бильбо только слушал и расспрашивал, отрицательно качая головой на просьбу рассказать о себе. Лёд, застывший между ними, трескался. А утром они отправились в путь.