Last Man Standing

Кастиэль вернулся. Воздух в комнате потрескивает. Кастиэль вздрагивает, чувствуя, как возвращается его сила, Благодать оживает, но не потому, что теперь он ближе к Небесам – потому, что он рядом с Дином. И эта теплая дрожь. Словно забытое удовольствие, пульсирующе-разливающийся по его телу поток, оседающий где-то внизу позвоночника. Он чувствует себя невероятно сильным. Он чувствует Дина рядом с собой – каждой клеточкой тела. И от этого облегчения ему хочется кричать, возводить города, сдвинуть с места всю Землю, просто потому что так захотелось. Но сначала он слегка дезориентирован вернувшимся ощущением того, что он ангел – он слышит Небеса, братьев и сестер, тысячи голосов и ощущений. Благодать – в его крыльях, в позаимствованном теле, сильная, как прежде. И это прекрасно. Он чувствует, что это правильно – кажется, здесь даже воздух легче. Он осматривает комнату и замечает каждую деталь – так, как делал это до Чистилища, нечеловечески острым взглядом. Идеально. Наконец, он замечает Дина – и не видит ничего другого. Ничего, кроме него. И кажется, что кость, о переломе которой он не подозревал, с хрустом встает на место – мучительно, но так должно быть. Но Дин бледен, он стоит на коленях, словно не может подняться. Он чист, одет, гладко выбрит и выглядит совершенно цивилизованно – Кастиэль почти забыл, что он когда-то был таким. Он помнит Дина другим. Не тем, что пытается вернуться к прежней жизни – быть братом, сыном, охотником, обычным человеком. Он уже не вписывается в этот образ. И Кастиэль хочет прижать его к полу, сорвать всю одежду и снова сделать его животным… Но он не делает этого. Потому что внезапно желание, которое еще так недавно было таким уместным, кажется странным, неестественным и постыдным – теперь, когда он снова на Земле. В части его сознания – той, что вновь наполнена Небесами – раскаленным железом выжжено, что он ангел. И Небеса требуют от него определенных поступков, определенного поведения. И все же Кастиэль хочет Дина, отчего в нем горячей волной поднимается стыд. Но чем дольше он смотрит на Дина, тем больше видит, что с ним что-то не так, что это не тот человек, мысли о котором помогали ему выживать в одиночестве. Этот Дин – не тот, с кем Кастиэль был в Чистилище… Он стал таким, как раньше. И Кастиэля пронзает такой острый, такой жгучий стыд, что он мельком думает, не решил ли Бог показать себя просто ради того, чтобы укорить его в нарушении священных правил. Теперь, снова став ангелом, он понимает, что всегда оставался им несмотря на то, что терял свою силу. И теперь он – ангел, что лежал в грязи с этим человеком и использовал его ради собственного удовольствия. Один из сильнейших господних… Кастиэль внимательно рассматривает Дина: сжатый, едва дышащий, слишком бледный, истекающий кровью. Он выглядит хрупким, слишком уязвимым и невероятно человечным. На то, чтобы осмотреть Дина и прийти к выводу, у Кастиэля уходит едва ли секунда. Так что он знает без тени сомнения: к нему вернулась сила Небес. В комнате спокойно и тихо, не считая прерывистого дыхания Сэма, который пытается встать. Дин совершенно неподвижен. Как и Кастиэль. Они смотрят друг другу в глаза. Дин чувствует, как мучительная пустота в груди, прочно засевшая часть Чистилища, постепенно ослабевает. Кровь – быстрая и горячая – свободно течет по венам, спокойный разум работает быстрее, чем когда-либо после его возвращения, и сосредотачивается на одном… Кас. Секунду Кастиэль смотрит на него так, словно не верит своим глазам. Потом он твердо встает на ноги, сильный и совершенно не похожий на человека, и Дин просто смотрит на него, стоя на коленях; его переполняет облегчение, которое нельзя выразить словами… Кастиэль смотрит на него сверху-вниз, словно Король среди монстров, каким его видел только Дин, искусный убийца, которого он так хорошо запомнил. Тень от его крыльев исчезает. Он шагает к Дину – тот неподвижен, словно встретился с самим Богом. Кастиэль покрыт грязью и кровью, он жестче, чем был, когда Дин покинул его, и он идеален. Дыхание Дина перехватывает при мысли, что стоящий перед ним идеал – всего лишь очередная жестокая галлюцинация. Искаженное воспоминание о Чистилище, более яркое, чем обычно… Но это сомнение исчезает, потому что он просто знает. Он чувствует Кастиэля. Чувствует, сколько жестоких убийств ангел совершил в Чистилище, когда его уже не было, мысли и воспоминания переполняют разум Дина. И теперь он чувствует ангела, привыкая к мысли, что это правда – он наконец-то вернулся. Они смотрят, вглядываются друг в друга слишком долго. Сэм нервно наблюдает, неуклюже поднимаясь на ноги. Эти двое всегда смотрели, всегда умели сказать много всего, не произнеся ни слова. Но это… это что-то другое. И это… пугает Сэма. Это выглядит… иначе. Кастиэль выглядит иначе. И для Сэма это совершенно очевидно, но он знает, что Дин не разделит его мнения – брат смотрит на ангела, как на спасение во плоти. И этот взгляд немного пугает. Кастиэль полон сил – сейчас он как никогда похож на ангела. Сэм с тревогой замечает, что его взгляд сфокусирован на Дине. Сэм переводит взгляд: Дин дрожит, стоя на коленях, и смотрит на Кастиэля, словно он… всё. Его лицо бледнеет с каждой секундой, он почти посерел, глаза потемнели, по ковру медленно разливается лужа крови – там, где висит все еще кровоточащая и совершенно позабытая рука. Только увидев ангела и своего брата так близко друг к другу, Сэм понимает, как ужасно выглядит Дин. И он знает, что если в ближайшее время не остановить кровотечение, Дин умрет в этой же комнате. Кастиэль все еще неподвижен, его лицо лишено эмоций – он неуязвим, рассудителен и беспристрастен. Дыхание Дина слабеет, и он постепенно теряет способность удерживать равновесие. Кастиэль медленно тянется и обхватывает рукой горло Дина. Он замечает этот жест, но не сопротивляется, не отстраняется. Сэм не понимает. Должно быть, Кас сошел с ума, а Дин позволяет ему вот так… Как только рука ангела смыкается на его горле, Дин закрывает глаза и испускает облегченный вздох, так похожий на рыдание, что Сэм на секунду замирает. Но всего на секунду – потому что потом он понимает, что просто наблюдает за тем, как Кастиэль собирается придушить его брата. Сэм срывается с места – должно быть, Дин слишком ослабел от потери крови, чтобы сопротивляться. Дело именно в этом, предполагает Сэм. Не глядя на Сэма, Кастиэль поднимает руку – и Сэм летит через всю комнату, врезается в стену и, потеряв сознание, сползает на пол. Дин пытается повернуться, чтобы посмотреть на брата, но Кастиэль силой удерживает его голову. Его держит Дина крепко и нежно, отчего тот почти засыпает, его тело внезапно кажется таким тяжелым, уставшим, даже слегка онемевшим. Но тут Кастиэль легко поднимает его на ноги, и Дин цепляется за руку Каса, пытаясь удержать равновесие. Дин открывает глаза и видит лицо ангела. Теперь их лица на одном уровне, между ними всего несколько дюймов, и кристально голубые глаза Кастиэля кажутся Дину прекрасными, восхитительно знакомыми, от этого взгляда он чувствует себя в безопасности. – К-кас… – с трудом произносит Дин, широко улыбаясь. Он тянется вперед и крепко обнимает ангела, наваливаясь на него всем телом. Кастиэль обхватывает руками Дина, чувствует близость его крепкого тела – совсем рядом, после долгого одиночества. И он улыбается, облегченно вдыхает в себя запах Дина – кожа, мыло, машинное масло и что-то острое. Он чувствует душу, которую вытащил из Ада и снова спас в Чистилище. И на долю секунды он спокоен. Но его счастье исчезает, улыбка тускнеет, едва появившись, и он чувствует что-то темное, что-то, от чего воняет Адом. Он распахивает глаза и немедленно замечает следы вызова демона в другой части комнаты, все еще оставшиеся там. Дин физически чувствует, как меняется настроение ангела, он снова слышит его эмоции. Он неохотно отстраняется и видит, что Кастиэль пристально смотрит на него, в его глазах играет опасный огонек. Он зол, нет – он в ярости. Настолько, что это почти пугает Дина. – Здесь был демон, – мрачно начинает Кастиэль. Гнев в его голосе с трудом уживается с привычно вежливым тоном. Дин не может сдержать вздоха. Кастиэль отстраненно осматривает комнату, и Дин может только представить, сколько всего он замечает; потом его взгляд возвращается к Дину – шокированный, разъяренный. – Кроули, – рычит Кастиэль, и по спине Дина пробегает неприятный холодок. Ангел хватает Дина за глотку и прижимает его к стене – так грубо, что от нее отлетает штукатурка. – Что ты наделал? – низким голосом спрашивает Кастиэль; его лицо так близко… А Дин просто наслаждается этой близостью. Слова вырываются раньше, чем он успевает понять. Он чувствует, как тяжелые конечности перестают работать. Кастиэль взбешен тем, что Дин не отвечает, он резко дышит, почти теряет над собой контроль – молчание Дина кажется ему подтверждением собственных страхов. – Ты заключил с ним сделку? – спрашивает Кастиэль; он стоит так близко, что Дин чувствует его дыхание на своей коже. – Ты… – Кастиэль еще сильнее сжимает его горло. – Ты целовал его? – Кас, – жалобно выдавливает Дин, он морщится из-за давящей на глотку руки и говорит только потому, что ему необходимо сказать, как ненавидит Кроули, как он был против этого поцелуя. Но все, что он может произнести: – Это было ради тебя… – Кастиэль не отпускает его, а Дин не сопротивляется. Он смотрит на ангела мокрыми испуганными глазами, проводит дрожащими холодными пальцами по его лицу. Он отчаянно хочет, чтобы Кастиэль понял. – Пожалуйста. Именно после этого слова Кастиэль понимает, что что-то не так – отсутствие сарказма и самозащиты в голосе Дина удивляет его. Дин морщится, его остекленевший взгляд опускается в немом извинении, и это выражение так незнакомо Кастиэлю, что он замирает. Он оценивающе рассматривает человека, которого знает лучше всех. Кастиэль никогда раньше не видел, чтобы Дин о чем-то просил, вот так легко – не думая о том, как он при этом выглядит. – Пожалуйста, – умоляет Дин, даже не понимая, чего именно он хочет. Ему просто… нужно. Кастиэль ослабляет хватку на горле Дина, и внимательно рассматривает выражение его лица; он хмурится, когда замечает то, чего раньше не видел – Дин изменился. Он сломан. Бледный, больной, дрожащий, беззащитный и не скрывающий своих эмоций. Грудь Кастиэля пронзает острая боль от всего, что Дин чувствовал с тех пор, как вернулся. Он чувствует отчаяние, боль, бесконечный поиск и безнадежность. С разрывающей сердце точностью он видит, как Дин не может существовать в человеческом мире. Его непонимание всего, что раньше имело смысл. Кас еще сильнее ослабляет хватку – теперь он просто прикасается к его горлу, мягко гладя пальцами. Потом он чувствует, как Дин касается его рук – от локтей к плечам и обратно, словно не может остановиться, отчаянно хватает, как будто боится, что Кастиэль исчезнет. – Эй, Кас… – Дин смотрит на него плавающим взглядом, вяло улыбаясь и прислоняясь к стене, словно ему слишком тяжело стоять на ногах. Кастиэль недоуменно щурится, глядя, как Дин пошатывается, как дрожат его колени; Кастиэль помогает ему удержаться на ногах и замечает глубокий порез на внутренней стороне его руки. Кровь течет по ладони Дина, капает с пальцев, и Кастиэль весь покрыт кровавыми пятнами – везде, где Дин прикасался к нему. Но Дина, кажется, совсем не волнует потеря крови. И это тоже сбивает ангела с толку. Кастиэль берет руку Дина, отчего тот поднимает на него счастливый взгляд. Кастиэль прижимает к порезу ладонь, на секунду руку словно обжигает, а потом рана исчезает. Кастиэль не успевает осмотреть результат своей работы: Дин набрасывается на него – обхватив одной рукой за шею, целует мягкими губами, скользит вновь здоровой рукой по спине, прижимая ангела к себе. И первая мысль Кастиэля – все ощущения изменились. Что-то не так… но все же прикасаться к нему – такое облегчение, что Кастиэль игнорирует все свои сомнения. Он нуждался в Дине – так сильно, так долго, так отчаянно, и теперь он здесь. Кастиэль обнимает Дина и углубляет поцелуй, проникая языком в его рот. Руки Дина обжигают – к Касу очень долго никто не прикасался. Он хотел, нуждался в этом, но был один. Секунду он ненавидит Дина. Ненавидит человека, что заставил его хотеть. Хотеть так многого. За то, что показал ему, как можно желать этих прикосновений, и потом оставил в одиночестве. Он снова прижимает Дина к стене, видит, как он морщится, и все равно смотрит на ангела как на самого Бога. Будто сейчас он может сделать что угодно – и Дин не усомнится в нем. От этого доверия, этой преданности сердце ноет так, что он испытывает почти физическую боль. Спустя несколько последних лет мысль о том, что кто-то настолько верит в него, а тем более – Дин, почти доводит его до слез. И Кастиэль не сдерживается… Ангел шагает вперед, грубо толкая Дина об стену, прижимается к нему всем телом, словно их притягивают невидимые магниты, и целует его – глубоко и требовательно. Стремится к тому, чего хочет. У него нет сил на медленные, нежные прикосновения, на романтичные вступления – одиночество в Чистилище лишило его этих привычек. И сейчас он чувствует только неудержимое желание. Он целует Дина жестко и отчаянно, с каждым движением все сильнее прижимаясь к нему. Дин издает незнакомый ему звук – жалобный, словно стон, но слишком высокий для его голоса. Чувствуя, как ангел толкается языком в его рот, он хочет прикоснуться в ответ, но Кас слишком крепко удерживает его. Руки Дина опущены, Кастиэль прижимает их к стене. Дин сопротивляется, но Кастиэль слишком силен. Дин прерывает их поцелуй, чтобы судорожно вдохнуть, отчаянно пытается вырваться – и Кастиэль все же отпускает его. Дин мгновенно обхватывает его руками, и они снова целуются. Пуская в ход зубы и языки, едва сдерживая неутолимый голод; Дин отчаянно обнимает Кастиэля, ангел держит одну руку на рубашке Дина, другую – в его волосах. Дин запускает руки под одежду Кастиэля и стонет в его рот, испытывая облегчение от прикосновения к голой коже, проводя пальцами по его спине. Дину кажется, что только сейчас он по-настоящему вернулся к жизни. А Кастиэль чувствует, кроме удовольствия, растущую в груди пустоту. Словно каленым железом Небеса изводят его сознание. Кас чувствует облегчение Дина, его страсть, и это переполняет настолько, что в какой-то момент он вынужден отстраниться. Его глаза закрываются, голова падает на плечо Дина – Кастиэль пытается остановить льющуюся сквозь его сознание волну эмоций Дина. Кажется, Дин полностью открыл свою душу, и дает Кастиэлю почувствовать каждую свою эмоцию. Это делает его душу снова полной, и Дин издает вздох, который переходит в стон. Он чувствует, что снова может слышать мысли Кастиэля. Эта связь, соединяющая их в Чистилище – именно ее возвращение придает всему смысл. На секунду Дин снова чувствует себя нормальным. Но Кастиэль чувствует растущий внутри хаос. Он дрожит, сжимая руками майку Дина. Этого слишком много. Слишком. Он не может чувствовать всё сразу – он снова ангел, снова в этом мире, и он не может чувствовать… всё это. Это просто… невыносимо. Особенно сейчас, когда он знает, что значит жить без этого. Теперь, в этом мире, неразрывная связь его Благодати с душой Дина пугает. Она кажется более сильной, словно впивается в каждую его клеточку. И он не готов. Сердце Кастиэля болит при мысли, что Дин чувствует, как он начинает понимать это. Кастиэль отстраняется, делает шаг назад, опускает глаза на ковер. Дин стоит, все еще не опуская рук, словно ждет, что Кастиэль вернется в его объятия. Ждет, когда Кастиэль сделает следующий шаг. Ангел застывает, выпрямляется, стирает с лица все эмоции – он снова становится беспристрастным, сильным Небесным созданием. Кастиэлем, не Касом. Дину физически необходимо прикоснуться к нему. Наполненная Благодатью душа тянется и встречается… с пустотой. Точнее, со стеной отчужденного равнодушия. С отрезанным проводом. На секунду он думает, что сейчас запаникует – все тело дрожит, внутри что-то лихорадочно бьется. Кажется, что он может умереть. Кастиэль успокаивает его – но несильно, просто уверяет, что не собирается никуда исчезать. И, хотя Дин хочет большего, не понимает, почему ему это не позволено, он с радостью принимает все, что Кастиэль дает ему. Они успокаивают дыхание. Кастиэль не смотрит Дину в глаза. Вместо этого он поворачивается к Сэму, который неподвижно лежит у стены. Кастиэль бросает Дину короткий извиняющийся взгляд; он знает, что должен сделать. Он подходит к Сэму и наклоняется. Чувствуя, что Дин стоит за его спиной, прижимает пальцы к голове Сэма. Сэм медленно открывает глаза, привыкает к свету и постепенно начинает фокусировать взгляд. Наконец, он замечает стоящего над ним Кастиэля – ангел выглядит серьезно. – Приношу свои извинения. Сэм не может не думать о том, что он совсем не выглядит виноватым. Он потирает голову и садится. Внезапно что-то гремит за дверью, и Сэм видит, как Кастиэль мгновенно поворачивается в направлении звука – всего его тело напряжено, он готов сражаться. Дин принимает оборонительную позу рядом с ним, легко держа ангела за руку, словно хочет убедиться, что их не разделят. Грохот повторяется, на этот раз еще сильнее, и потом… – Полиция! Откройте дверь! Сэм облегченно вздыхает, благодаря Бога – это просто люди, просто копы. Он встает на ноги, отчего слегка кружится голова. Кастиэль берет за плечи обоих Винчестеров, и внезапно все трое в мгновение ока переносятся в другое место. Сэм понимает, что они находятся в доме. Старом, пустом, но жилом доме. Темном и прохладном. И, что наиболее важно, в нем нет копов. Он оглядывается и замечает, что в углу лежат их вещи, брошенные туда ангелом, который может двигаться так быстро, что Сэм и Дин не успевают заметить, что он вообще куда-то исчезал. – Спасибо, Кас, – неловко произносит Сэм. Кастиэль смотрит на него – пронзительно и жестко. Это непрощающий взгляд почти вынуждает Сэма шагнуть назад. Кастиэль коротко кивает и отворачивается, осматривая комнату так же, как это делал Дин, когда вернулся. Ищет опасность в каждом углу, в каждой тени. В комнате долго стоит тишина. Никто не знает, что сказать. Поэтому Сэм пытается завести разговор и произносит: – Рад, что ты вернулся, Кас. Еще один пронзительный взгляд – Кастиэль молчит. Просто смотрит. – Я устал, – внезапно говорит Дин. Сэм замечает, что он смотрит в пол, сдвинув брови. Дин неловко кивает Сэму. – Спокойной ночи. – А, ну… – мямлит Сэм, эта непредсказуемость сбивает его с толку. – Спокойной ночи, – отвечает он, не зная, что еще сказать. Дин делает шаг и тут же замирает. Он никуда не пойдет, пока Кас не будет рядом. Сэм наблюдает, как они вместе уходят в спальню, Кастиэль следует за Дином, который постоянно оборачивается, чтобы убедиться, что он все еще здесь. Сэм не удивлен, что они идут в спальню вместе. Дин так отчаянно нуждался в ангеле, что Сэм без всяких сомнений знал, что он по-своему любит его. Так что его не удивляет, что они уходят вместе ночевать, хотя смотреть на это совершенно некомфортно. Сэм знает, что ему нужно радоваться возвращению Каса. Но… это не так. Это глубокое тревожное предчувствие в его груди. Чувство, которое, на его вкус, начинает надоедать. В тот момент, видя, как эти двое исчезают в темноте вместе, но не вместе, что возвращение Каса – не то чудесное лекарство, в котором они нуждались, и что, возможно, сейчас у них только прибавилось проблем. Вдвое больше ран. Вдвое больше нежелания общаться. Вдвое больше расстояния между ним и братом. Сэм пытается отбросить эту мысль, но его мозг продолжает работать. Даже забравшись в спальный мешок, он продолжает беспокоиться о том, что оставил Дина с кем-то настолько же травмированным и при этом почти неуязвимым. *** Зайдя в маленькую темную комнату, Дин чувствует себя молодой невестой, отданной сильному, недоступному ветерану войны. Странное чувство. Словно внезапно дно ушло из-под ног. Все эти чувства сбивают с толку. В большей безопасности, чем за несколько последних месяцев, но все же уязвим. Больше всего он надеется на то, что теперь, когда они наедине, Кастиэль разрушит стену, что поставил между ними, и они снова будут двумя частями одного целого. Очень долго они тихо стоят рядом. И этого не происходит. Так что теперь они наедине, но все же разделены. И Дину плохо от этого – он чувствует, как подступает знакомая отрешенность… запутанность… усталость и напряжение. Он оглядывается, осматривая комнату, собираясь ложиться спать. Здесь нет ничего – только они, кровать и стул. Пытаясь чем-то занять себя, Дин стягивает с себя рубашку, бросает ее на стул, скидывает ботинки и пихает их под него. Его руки дрожат, и он чувствует на себе пристальный, жгучий взгляд Кастиэля, когда тянется к джинсам. Но он колеблется. Он не может – не может еще больше раздеться перед Касом, иначе он просто взорвется. Всё это не имеет никакого смысла. Кастиэль наблюдает, как Дин готовится – он не знает, к чему. Он видит, как дрожащие пальцы Дина замирают на уровне джинсов, и что-то трепещет в его груди; Кастиэль одновременно чувствует желание уйти и понимает, что не вынесет пребывания в любом другом месте. Он видит, как Дин отказывается от своей идеи, подходит к другой стороне кровати и приподнимает одеяло. И потом они стоят, смотря друг на друга, и их разделяет только кровать. Они двигаются одновременно – Дин осторожно залезает в кровать, Кастиэль снимает обувь и плащ, ложится рядом на спину. Они лежат на кровати плечом к плечу. Оба смотрят в потолок. Тишину в комнате нарушает только шум мыслей, бурлящих в их головах. И Дин не сдерживается. Он двигается ближе и, когда Кас не отстраняется, ложится на бок, скользя ладонью по груди Кастиэля, и тяжело вздыхает. Чувствуя прилив облегчения, он прижимается к Кастиэлю, устраиваясь рядом так, что плечо ангела оказывается под его грудью. Дин прижимается лицом к плечу Кастиэля. Он почти верит, что это по-настоящему, что Кас вернулся насовсем. Что у них всё будет, как раньше. Почти. Но в груди щекочет ужас оттого, как изменился Кастиэль. Оттого, как ангел не впускает его, не позволяет использовать их связь. Словно ему сказали, что с сегодняшнего дня и до самой смерти он может только вдыхать, но не выдыхать. Дин прижимается к ангелу, и его сердце ноет, потому что все не так, как он помнит – Кас не мягкий, нежный и открытый, он холодный; он не обнимает Дина, а неподвижно лежит, позволяя держать себя, но не отвечая; Кас не улыбается, его глаза не смягчаются, не светятся доверием, его лицо лишено эмоций, бесстрастный взгляд направлен в потолок. Всё не так, как прежде. Он не такой, как прежде. И Дину стыдно оттого, что ангел нужен ему так сильно, что его это не волнует. Он слишком сильно нуждается в нем. Он обнимает Кастиэля, прижимается к нему, утыкается лицом в его грудь. Он пахнет по-прежнему, хотя бы это дает Дину надежду. Почти за секунду Дин уже чувствует подступающий сон. Он слишком устал, его дыхание замедлено, тело налилось свинцовой тяжестью. – Я оставил тебя, – шепчет Дин в грудь Кастиэля, уже на грани сна. – Я бы никогда не оставил тебя… – он засыпает, едва успев произнести эти слова. Уверившись, что Дин точно не проснется, Кастиэль закрывает глаза, его защита срывается, боль искажает лицо, и он осторожно проводит рукой по волосам Дина, стараясь не разбудить его. Он прижимает губы к его волосам и прерывисто вздыхает. Держать в себе так много всего и не позволять Дину почувствовать это – слишком больно. И он вообще не должен быть здесь, но, Боже упаси, он ни за что не оставит Дина, ни на секунду не покинет его сейчас, когда снова может быть рядом. Кастиэль глубоко вдыхает, пытаясь успокоиться. Кастиэль отпускает волосы Дина и откидывается на подушку. Он не позволяет себе продолжать прикасаться к Дину. Не позволяет себе обнимать его. Не позволяет чувствовать облегчение, закрадывающееся в сердце в момент прикосновения к его коже – очевидному доказательству того, что они снова вместе. Кастиэль стирает с лица эмоции, не позволяет себе морщиться от боли от отсутствия Дина или улыбнуться от радости, что снова обрел его. И он делает это ради них обоих. Он неподвижно лежит, избегая прикосновений, причиной которых не был Дин. Он останется, потому что Дину эту нужно. Он не сдвинется с места, пока Дин не проснется утром.