Last Man Standing

Сэм быстро заходит в дом, пытается заставить себя успокоиться. Он даже не скидывает ботинки и сразу направляется в кухню. – Дин! – зовет он, стараясь придать голосу уверенности. Он бросает взгляд налево и замечает телефон брата, лежащий на кухонному столе. Он берет телефон и нажимает на кнопку. 5 пропущенных вызовов 1 новое сообщение Сэм раздраженно вздыхает. Разумеется. Дин не удосужился взять телефон с собой. – Дин! – снова кричит он, чуть громче в этот раз, его сердце стучит где-то в горле. Он поворачивается к гостиной и замирает. Дин выходит из своей спальни, взъерошенный и внимательный. За ним следует Кастиэль. Все трое тихо стоят, их разделяет гостиная. Сэм переводит взгляд с брата на ангела и обратно, и ему кажется, что это длится не меньше минуты. Они выглядят уставшими, их щеки слегка порозовели, будто они провели много времени на солнце, но Сэм замечает только то, как уютно они чувствуют себя рядом друг с другом. И кажутся раздражающе довольными. Дин и Кастиэль стоят плечом к плечу, тихо и застенчиво. Любой человек в радиусе двух миль мог бы почувствовать радиоактивные волны раздражения, исходящие в тот момент от Сэма Винчестера. – Я тебе звонил, – сухо бросает он Дину. – Прости, – отвечает тот. – Я оставил телефон в… – Да, я видел, – Сэм устремляет яростный взгляд на Кастиэля, и, нужно отдать ему должное, ангел не боится. Он бросает в ответ почти мягкий взгляд. И от этого Сэм только сильнее бесится. – Привет, Кас, – с сарказмом бросает он. – Где тебя носило? Кастиэль чувствует, как Дин вспоминает то, как выглядел Сэм после его неожиданного исчезновения – сбитым с толку, отчаявшимся, преданным, покинутым. Кас смотрит на него извиняющимся взглядом. – Он вернулся, – сдавленно произносит Дин. – Это я вижу, – отрезает Сэм. – Он ушел только потому, что… – А меня не волнует, почему он ушел. Дин, – резко произносит Сэм. Дин и Кас одновременно опускают глаза в пол. Сэму кажется, что он наказывает двух детей. Детей, о которых он почему-то должен заботиться. И разве это честно? Не ОН выпустил на волю всё Чистилище! Не ОН умудрился так невероятно облажаться! Так почему он должен быть виноватым? Как, блять, мило с их стороны быть такими сломанными и бесполезными вместе, в то время как ему приходится быть единственным, кого волнует, что Кас просто взял и съебался непонятно куда, что Дин по-прежнему не в себе, и что если никто не заработает денег, они просто помрут с голоду. Внезапно Сэм понимает, каково это – нести груз ответственности за всю семью на своих плечах, и не может винить своего брата в том, как он себя вел. Он изо всех сил пытался держаться на плаву… Все, что Сэм думал и чувствовал с тех пор, как Дин вернулся, закипает в нем, пока он не выходит из себя, сам не понимая, почему. Он в ярости на брата за то, что он не злится на ангела. Он ненавидит их обоих за то, что они стоят тут счастливой дружной маленькой компанией, а он остался один после стольких месяцев заботы о Дине и попыток справиться со всем происходящим! И как же он оказался по другую сторону баррикад? – Кас, – начинает Сэм, его голос дрожит от ярости, поэтому он вдыхает, пытаясь успокоиться. – Возможно, тебе стоит ненадолго уйти. Сэм замечает, как Кас бросает взгляд на Дина в приступе паники, и как Дин успокаивающе смотрит на него, отчего тот немного расслабляется. – Кас останется здесь, – Дин произносит это спокойно и твердо. Сэм раздраженно проводит рукой по лицу: – Мне нужно поговорить с тобой, Дин, – говорит он. – Кас останется здесь, – повторяет Дин. Что-то в лице младшего брата меняется. Дин теперь ни хрена ни в чем не уверен – порой он даже не может вспомнить собственного имени. Зато теперь он, черт возьми, кажется абсолютно уверенным. – Отлично, – резко произносит Сэм, отходя к стене. – Если ты не хочешь уйти, я тебя заставлю, – он достает нож, разрезает ладонь и подносит ее к стене, чтобы нарисовать изгоняющий символ. – Нет, Сэм, не… – Дин срывается с места и хватает брата за руку. Сэм опускает взгляд и видит мольбу в его глазах. Он выглядит таким отчаянным, он же перестал быть таким – только на этой неделе. – Дин, ОН ТЕБЕ НЕ НУЖЕН! – кричит он. – Я знаю, – твердо отвечает Дин. Пару секунд Сэм может только смотреть на брата. Он пытается определить, насколько тот трезво мыслит, понимает ли он, что говорит, возможно, он знает, как им обоим будет больно, если Кас снова оставит его таким надломленным. – Так что, ты просто возьмешь и простишь его? – Он думал, что у него не было выбора… – Да ну? А если он снова решит свалить, что тогда? Что, если он кинет тебя? Не то чтобы на него можно было положиться! – Он не уйдет. – И с чего ты так уверен? – с сарказмом спрашивает Сэм. – Ты веришь ему после всего, что он сделал. – Да, – твердо отвечает Дин. Сэм окидывает ангела ледяным взглядом: – А я нет. В тот момент Кастиэль понимает, что во всех Небесах не найдется столько праведного гнева, сколько он заслужил. Небеса по праведности близко не стоят рядом с Сэмом Винчестером. Сэм вырывает запястье из рук Дина и шагает вперед, глазами прожигая дыру в груди Кастиэля. – Ему наконец-то стало лучше, и ты решил вернуться сейчас? – шипит он. – Где же ты был, когда он так нуждался в тебе? Где ты был, когда он кричал, дрожал и разрывался на части! И теперь, когда ему наконец стало лучше, ты вернулся, чтобы снова всё разрушить! Сэм в ярости, это очевидно, но он еще и напуган. И Кас слышит это в его голосе. Кас просто смотрит на него. По лицу ангела видно, как он сожалеет, как понимает и ярость Сэма, и его страх. Как сильно он хочет всё исправить, помочь Дину. И Сэм, кажется, слегка остывает, заметив выражение его лица. – Я не знаю, что между вами, ясно? Я не понимаю… этого, – признает Сэм, указывая на них рукой. – Но он мой брат. И ты хорошенько наебал нас в последние два года. Ты лгал, ты чуть не убил нас, ты выпустил гребаных тварей. Ты настолько съехал с катушек, Кастиэль! Ты хоть понимаешь, что натворил! Знаешь, сколько ангелов, сколько людей погибло из-за тебя! Ты вообще способен понять это?! Дин чувствует, как ангел морщится от этих слов. – Я больше не верю тебе, – заявляет Сэм. – И не думаю, что тебе стоит оставаться рядом с Дином. Дин не заступается за Кастиэля. Не потому, что не любит его, не потому, что не хочет его защитить. Он хочет. Но знает, что Кастиэль нуждается в этом. Знает, что мученик в душе Кастиэля, виноватый маленький мальчик хочет, чтобы ему сделал больно кто-то, кому он сам причинил боль. И Дин чувствует сквозь их связь, видит по лицу ангела, когда по его щеке течет слеза, что он много лет ждал, чтобы кто-то позаботился наорать на него. Сэм не понимает, как он помог тем, что озвучил правду, как он помог им обоим. И младший Винчестер пораженно стоит рядом с ними, сбитый с толку тем, как вылилась вся его ненависть и ярость, и видит, как Кастиэль, Ангел Господень, плачет, как подросток, который знает, что виноват, и ужасно переживает из-за того, что заставил свою семью пройти через всё это. Сэм вздыхает и выходит из комнаты. *** Видя, как Кастиэль тихо и пристыженно плачет, Сэм внезапно понимает. Когда он видит, как Дин подходит к нему, как ангел опускает голову ему на грудь, едва касаясь, просто чтобы ощутить немую поддержку, чтобы спрятаться, всё, что Сэм думал, что знает об этих двоих, выворачивается наизнанку. Кастиэль так же сломан, как Дин. И это всё меняет. Он лучше скрывал это, но Кас далеко не в нормальном состоянии. И для Сэма все начинает иметь смысл. Не абсолютно, он не настолько догадлив. Но их отношения меньше пугают его теперь, когда он понимает, что Кас и Дин одинаково нуждаются друг в друге. Сэм уходит – он не требует, чтобы Кастиэль оставил их. Он просто вздыхает, зная, что теперь эти двое будут вместе, что бы он ни сказал. Он не может разобраться, что чувствует по этому поводу – облегчение или страх. Возможно, и то, и другое понемногу. *** На следующий день все трое бродят по дому в неловкой тишине. Сэм все еще не отошел, Кас и Дин все еще чувствуют странную боль от вновь обретенной связи. Они проходят через серьезный период восстановления. Они открыли новые врата, и через них хлынул поток, который не только помог им, но и разрушил все на своем пути. Дин дрожит и часто зависает, он нервный и раздраженный. Он ходит, опустив плечи, а под глазами залегли синяки, словно он не спал пару суток. Кастиэля мучают головные боли, стресс от переполняющих его эмоций. Пребывание вдалеке от Небес влияет на него почти так же, как разлука с Дином. Он не сомневается, что это пройдет со временем, но сейчас это выводит его из себя. *** Однажды утром Кастиэль лежит в кровати и с тревогой думает о том, не помешало ли возвращение их связи восстановлению Дина. Но Дин чувствует себя лучше, чем когда-либо в последнее время, и он бросает на ангела пронзительно-раздраженный взгляд за эту мысль. Кастиэль издает тихий смешок, увидев выражение его лица, но потом в его мысли снова закрадывается беспокойство, и Дин вопросительно наклоняет голову. – Прости меня, Дин, – робко говорит он. – Я думал… Я думал, что поступаю правильно, – эти слова громко отдаются в сознании обоих. Кастиэлю очень хочется избавиться от необходимости постоянно повторять эту фразу. Дин знает, каково это. *** Дин часто думает о том, как Кастиэль решил уйти от него. Поставил между ними стену, что было так неестественно. – Тебе было так же больно, как мне? – спрашивает он в одном из их разговоров. – Это невозможно выразить словами, – сухо отвечает ангел. Дин закатывает глаза. – Да, – Кас опускает взгляд на свои руки. Дин улыбается, и в первую секунду Кастиэль чувствует себя оскорбленным. Но потом он чувствует, как чувствует любую эмоцию Дина, что тот по-своему благодарен. «Ты прошел через все это, чтобы спасти меня», думает он. И Кастиэль мысленно отвечает: «конечно». *** Дин приходит в себя после очередного приступа – короткого и слабого. Ему нужно несколько минут, чтобы справиться со смущением оттого, что он внезапно на минуту завис, глядя Касу в лицо, а потом очнулся и понял, где находится. Сэм понимает, почему Дин скрывает это, даже если Кас этого не делает. И все равно ему приходится остаться наедине с ангелом. Поэтому Сэм занимает себя готовкой. Они уже давно не жили в доме с плитой и духовкой, и теперь ему приходится готовить. Особенно учитывая то, что в последнее время у них мало денег. Он поднимает тяжелую металлическую сковороду, чтобы поставить ее на огонь и морщится, с грохотом роняя ее на плиту. Он шипит, сжимает и разжимает пальцы, осматривая порез на руке, который сам и сделал из-за собственной глупости. – Могу я? – слышит он из-за спины. Сэм поворачивается и видит, что Кастиэль стоит рядом, изо всех сил пытаясь выглядеть нормально. Он бросает взгляд на неумело перевязанную руку Сэма. Это момент, Сэм это понимает. Один из тех моментов, когда какое-нибудь неважное событие становится значимым хотя бы из-за эмоциональной подоплеки. То есть именно в эту секунду ему нужно понять, прощает он Каса или нет. И он решает… вести себя по-взрослому. Поэтому он кивает и протягивает ангелу руку, Кас твердо смотрит ему в глаза, давая понять, что он еще не пришел в себя, но уже скоро сделает это. После легкого прикосновения к ладони Сэм чувствует, что рана исчезла. – Спасибо, – бормочет он. Кас не отвечает. И не поворачивается, хотя чувствует, что Дин стоит в дверях и наблюдает за ними. *** Они счастливы снова быть вместе. У них не было сомнений – это был простой факт. Но это был и не медовый месяц. Осталось так много нерешенных проблем… Сэму легче с каждым днем. Он никогда не умел долго злиться на кого-то, кто не был его отцом. И вид того, как Кас держится рядом с его братом, словно его тянет магнитом, автоматически лишает Сэма желания ненавидеть его. Они почти привыкли. Кас и Сэм неплохо справляются с приступами Дина, словно так и должно быть. А это почти так и есть. И Сэм настолько спокоен, что даже дает Касу советы, как лучше справляться с головной болью. Но Дина что-то беспокоит, Кас чувствует это. Какое-то беспокойство, странное возмущение. Кастиэль ждет, пока Сэм не уйдет спать, а потом идет в спальню Дина, где тот сидел последние пару часов. Когда он заходит, Дин рассеянно затачивает нож, словно все это время ждал Каса. Кастиэль снимает плащ и вешает его на спинку стула, как всегда, а потом ждет. Дин сам скажет. – У тебя нет шрамов, – он решает начать с этих слов. Кастиэль наклоняет голову и ждет, зная, что Дин продолжит. – Ты моргнул, и они исчезли – грязь, кровь и шрамы, – он с отсутствующим видом прижимает палец к лезвию. – Со мной все не так. Я должен жить с ними. Смывать все с себя. Всё помнить. Я не могу просто сделать так, чтобы они исчезли, чтобы мне не пришлось думать о них. И Кастиэль понимает, что с ним происходит. – Просто, – нерешительно продолжает Дин, – думаю, тебе было легко сделать так, словно ничего и не было. Тебе не пришлось стараться забыть обо мне. Слова ранят, под рассеянным тоном скрыта острая боль, но у Кастиэля нет времени на то, чтобы принимать его слова близко к сердцу, потому что он только сейчас понял всё это, сложил вместе кусочки головоломки, глядя, как Дин сидит и смотрит в пол. Теперь Кастиэль понимает, как Дину было тяжело медленно восстанавливаться, имея постоянное физическое напоминание, в то время как он сам просто щелкнул пальцами и сделал вид, что ничего не было. Он чувствует, каким искалеченным чувствовал себя Дин, зная, что все раны, которые он помогал перевязывать, все метки, которые сам оставил на теле ангела, мгновенно исчезли. Словно их и не было. Если их не было, значит, и между ними ничего не было. И он понимает, что обязан Дину слишком многим. Кастиэль глубоко вдыхает и возвращает свое тело к тому виду, каким оно было сразу после его возвращения – грязным, окровавленным. Он чувствует покалывание, с которым шрамы вновь разрезают его кожу, и чувствует запах земли и крови. На его руках появляются мозоли от сражения, копания и разжигания костров. Он идет навстречу Дину, пытаясь показать ему свое сочувствие, показать, что он ни о чем не забыл, что хочет вместе с Дином оставить Чистилище позади. След остается в нем, как бы он ни пытался его стереть. Он встает напротив Дина, и тот поднимает взгляд, сидя на кровати, медленно осматривает его с покрытых грязью ботинок до глаз, замечая всю грязь и кровь, покрывающую его кожу. Дин медленно поднимается, и они стоят настолько близко, что чувствуют дыхание друг друга на своих губах. Дин проводит пальцем по покрытой щетиной щеке Кастиэля, окидывает его взглядом, а потом цепляется руками за его майку. Легко стягивает ее, и Кастиэль видит, что глаза Дина бегают по его покрытому шрамами телу. Дин уверенно кладет руку ему на ребра, прижимает к бледно-зеленым и желтым следам, которые остались от некогда жутковато темного синяка, и чувствует тепло под ладонью. Он легко проводит пальцами по паре ярко-красных шрамов, оставшихся после того, как Кас пообщался с левиафанами. Дин берет Каса за руки и подводит его к кровати, укладывает на спину и ложится рядом, наклоняясь над ним. Кажется, они лежат так несколько часов, Кас мягко держит Дина за руку, а тот водит пальцами по знакомым меткам – некоторые воскрешают плохие воспоминания, некоторые – следы совсем другого рода. Последние вызывают у Дина улыбку, и он мягко целует их губами. Дин стягивает Каса с кровати и ведет его в душ. Там он осторожно, трепетно смывает с него кровь и грязь, и сердце Кастиэля больно колет от этого. Дин обращается с ним, как с неким божеством – с кем-то, кто достоин поклонения. Кас понимает, что Дин нуждается в этом – заботиться о ком-то. Заботиться о нем. И, возможно, Касу тоже нужно, чтобы о нем заботились. Согревшись и высохнув, они ложатся в кровать и засыпают. Кастиэль оставляет все свои царапины и шрамы. Они сами затянутся со временем.