Зов тьмы

В полдень улицы Агенории обычно полны народу. Громко зазывающие торговцы, суетливые мещане, безмятежные горделивые леди, торопливые служанки, лакеи, грязные сироты. Жизнь в Агенории бурлила, в ней жили не только оборотни, но и люди, ведьмы, маги… разве что вампиры здесь не приживались, особенно во время противостояния Катрея и Медона. Сейчас же город затих. Навстречу процессии, которая медленно направлялась вниз по склону, не бросался люд, Агваресу верхом на вороном жеребце даже не приходилось криком прогонять с пути прохожих. Семерых всадников, свободную от бремени наездника лошадь и красивую карету, окрашенную в белый цвет, провожали внимательным взглядом редкие прохожие, но чаще любопытные жители выглядывали из окон двухэтажных домов. Причиной такому настороженному состоянию Агенории являлось огромное войско, несколько часов назад обосновавшееся у подножья горы, на которой и был построен город. Тысячи и тысячи кавалеристов, пехотинцев, артиллеристов готовились к осаде, несмотря на гонца, посланного впереди процессии с предупреждением, что леди Агенор готова обсудить мирный договор. В это же время в той самой карете леди Агенор, то есть я, стискивала дрожащими пальцами юбку своего бархатного темно-синего платья, выделяющего голубые глаза. С выбором одежды я промучилась все утро, и наконец выбрала идеальное строгое платье: длинные рукава, закрытое горло, облегающий лиф с золотой вышивкой, имитирующей кирасу, расширяющаяся внизу свободная юбка. Анелия умело собрала длинные локоны в высокую прическу. Среди черных прядей особо выделялась золотая диадема — облегченный женский вариант короны, которую носил мой отец. Внешне я была готова ко встрече, но внутри все сжималось от волнения. Сидевшая напротив Изабель проницательно это заметила. — Соберись, — велела она. — Не показывай Катрею своего волнения, иначе он не будет воспринимать тебя всерьез. Я выдохнула и прямо посмотрела на неё. Карету качнуло на неровной дороге, и серебряные серьги в ушах Изабель мотнулись из стороны в сторону. — Почему ты помогаешь мне противостоять Катрею? — нервно спросила я. — Он ведь твой князь. Снисходительный взгляд ненадолго отрезвил. — Из твоего рассказа я поняла, что Катрей любит тебя. Это для него чуть ли не впервые, и он совершает наиглупейшие ошибки. Если он продолжит в том же духе, то сломает тебя и будет вечно жалеть об этом. Помогая тебе стать равной ему, я помогаю Катрею. Было похоже на правду. Слушая уверенный голос Изабель, я сама успокаивалась. У меня все получится, я не должна сомневаться. Сомнения рождают слабость. В стену кареты постучались, и хмурый голос Эдриана оповестил: — Мы приближаемся к первым воротам. Пора. Процессия остановилась. Изабель ободряюще сжала мою руку и улыбнулась. — Теперь я буду молчать, пока карета не откроется. Нельзя, чтобы Катрей или кто-то еще услышал мой голос. Да помогут тебе боги. Я глубоко вдохнула и вышла из кареты, плотно закрыв за собой дверцу. Эдриан протянул мне поводья лошади, и я без чьей-либо помощи взобралась на неё. Аргисса укоризненно помотала головой и, потянувшись, поправила сзади мою юбку, чтобы не выглядело небрежно. — Миледи, от войска отделилась небольшая группа людей и едет в нашем направлении, — отрапортовал Агварес, сжимая эфес меча. — Сколько? — Девять. Одна женщина, остальные мужчины. Значит, Хель получила сообщение. Так даже лучше. — Поехали, — вздохнула я, пришпоривая лошадь. Я ехала впереди, на шаг позади — Эдриан, затем Аргисса и Агварес. После кареты процессию замыкали четверо сосредоточенных гвардейцев. Два дежуривших привратника при виде нас кинулись открывать двери и опускать мост через ров. На другом берегу уже ожидали вампиры. Они оставались в седле. Катрей в центре, слева от него Эдгар и Хель, справа — Радаман и незнакомый мне привлекательный мужчина. Позади них расположились вооруженные вампиры. Наша процессия осталась стоять на мосту через ров, и могло показаться, что так вампиры пытаются зажать нас — теперь либо вперед, либо назад. А учитывая то, что запряженные кони, везущие карету, не могли развернуться… Не очень удачная позиция. Мои оборотни остановились, а я продвинулась немного вперед. Катрей сделал то же самое. Мы оказались почти вплотную друг к другу, и, судя по его жадным глазам, оказаться ближе и коснуться меня ему мешали только лошади. — Катрей, — тяжело сглотнув, поприветствовала я его и перевела взгляд на его спутников. — Радаман, Эдгар, Хель… Рада вас видеть в моем городе. — Что мешает мне прямо сейчас связать тебя, перебросить через седло и отвезти в Серрат? — тихо проговорил Катрей. Он начинал злиться… наверное, потому что я оставалась собранной. Наверняка он верил, что я начну заикаться, волноваться и вздрагивать при каждом его движении. Я легко пожала плечами и улыбнулась: — Ничего. Или хорошо обученные оборотни, моя магия и возможность мирного договора с Агенорией. Катрей сжал поводья и прорычал: — Я искал тебя целый месяц! Сердце замерло, а потом пустилось вскачь. Если бы подо мной не было лошади, то я рухнула бы на землю — так сильно дрожали колени. Но я лишь выпрямилась и твердо произнесла: — Сейчас я говорю с тобой, как вожак, как леди Агенор, как глава собственного дома. Я предлагаю тебе мир, свободный проход через перешеек, свое войско. Ты же обещаешь сохранить суверенитет Агенории. Мы будем бороться против Стааба, но не признаем тебя нашим правителем. Правый глаз Катрея дернулся. Позади него даже Эдгар перестал ухмыляться и нахмурился: видимо, я ступала по очень тонкой грани. — Это практически те же условия, которые я предлагал Медону. Теперь их мне мало. Я захвачу Агенорию, поставлю своего наместника, а тебя заберу. Во время нашего последнего разговора я предупреждал, что ты не сможешь избавиться от меня. Тогда… в последнюю нашу встречу… он говорил иначе. Признавался в любви, обещал взять в жены. Крепко обнимал, заставляя задыхаться, захлебываться слезами. — Именно поэтому у меня есть предложение для тебя, — игнорируя болезненно кольнувшее сердце, упрямо проговорила я. — Эти условия остаются в силе, и я добавляю особый пункт. Ты признаешь меня леди Агенории и оставишь в покое. Взамен… я приготовила для тебя особый подарок. Если ты от него откажешься, не примешь мой дар, то я отрекусь от власти и безропотно поеду в Серрат или куда ты скажешь. Радаман и незнакомец удивленно переглянулись. Эдгар открыл рот, чтобы сказать наверняка какую-нибудь гадость, но его перебила Архелия: — Что за дар? Я перевела взгляд на неё и тепло улыбнулась. В голове уже крутилась картинка появления Изабель. Как отреагирует Хель? Обрадуется или нет? Может быть, по привычке запихнет чувства поглубже? — Об этом вы узнаете, только когда Катрей даст кровную клятву, что выполнит условия. Катрей ловко спрыгнул на землю и шагнул в мою сторону. Агварес позади меня многозначительно хмыкнул и подъехал ближе. Пришлось махнуть ему рукой, приказывая остановиться. Игра не должна прерываться, слишком опасно. — Кассандра… — выдохнул Катрей, подойдя совсем близко и положив руку на голову моей спокойной лошадки. Его рычание и злость не смогли пробить брешь в моей мнимой уверенности, но шепот и близость почти сломили волю. Несмотря на серьезность ситуации, я почувствовала, как начинают гореть щеки. — Никакой дар не заставит меня отказаться от тебя. Ты не сможешь уйти от меня. — Тогда и смысла переживать нет. — Я тоже начала шептать, но по другой причине: просто-напросто пересохло горло. — Если ты так уверен в своей победе, то позволь мне хотя бы призрачный шанс на освобождение. Катрей посмотрел на меня снизу вверх, потом легко прикоснулся к подолу платья и кивнул. — Как пожелаешь, любовь моя. Он достал кинжал, и теперь ничто не могло остановить Агвареса. Капитан оказался рядом со мной, вцепившись в эфес меча. Он готовился начать атаку в любой момент. Катрей, усмехнувшись, стянул перчатку и бросил её в сторону. — Клянусь кровью, — громко начал он, проводя острым лезвием по ладони, — что оставлю попытки увезти тебя, леди Кассандра Агенор, в свой замок и насильно сделать своей женой. Я признаю тебя вожаком Агенории. Все это взамен на дар, но если я от него откажусь, то ты станешь повиноваться мне. Кровь закапала на дерево моста, на мгновение блеснув. Клятва принята. Тяжкий груз страха рухнул с плеч, и я облегченно улыбнулась. Теперь я в безопасности. — Ну давай, показывай свой дар, — насмешливо бросил Катрей, вытирая окровавленное лезвие о штанину. Железо коварно сверкнуло, отразив свет солнца. Оглянувшись, я посмотрела на Эдриана и кивнула. Он спрыгнул с лошади и открыл дверь кареты. Я не видела появление Изабель, меня больше интересовали лица Катрея и его приближенных. Хель громко ахнула, и Эдгар порывисто двинулся ближе, стремясь оградить её от любой опасности. Он цветисто выругался, а вампирша при виде сестры прикрыла рот рукой. Радаман медленно прикрыл глаза, первым догадавшись, что от такого дара они не откажутся. — Изабель… — хрипло проговорил Катрей, не двигаясь с места. Послышался спешный стук каблуков по дереву, и Изабель кинулась в его объятья. — О, Катрей! — очень натурально всхлипнула она и прижалась щекой к его камзолу. С моей стороны было видно, что лицо её покрылось слезами. — Медон держал меня в темнице все это время, и я полгода не видела солнечного света! Эта чудесная леди проявила милосердие к вражескому пленнику! Ты просто обязан заключить мир с моей спасительницей! Катрей медленно, словно не веря в происходящее, поднял руки и обхватил Изабель, поглаживая по спине. Он с наслаждением вдохнул аромат её темно-каштановых волос, на мгновение прикрыв глаза, а потом резко устремил взгляд на меня. Он все еще находился рядом с моей лошадью, так что я видела, как упрямство сверкнуло в глубине его зрачков. — Ты принимаешь мой дар? — хрипло проговорила я, не сумев сдержать эмоций. На его лице отразилась злость, понимание, что его ловко провели, и признание… но не своего поражения, а признание достойного соперника. — Да, — одними губами прошептал Катрей. Хель больше не выдержала, спрыгнула с седла и понеслась к сестре, придерживая длинную юбку. — Изабель! — отчаянно-радостно выкрикнула она и с разбегу бросилась в объятья. Изабель удивленно округлила глаза, но неуверенно обняла Хель в ответ. — Здравствуй, сестра… — растерянно пробормотала она. Хель немного отодвинулась, чтобы расцеловать её, в щеки, скулы, виски — словом, куда попадет. Искренние слезы счастья смешались с разыгранными слезами Изабель. — Боги, я так скучала! — и смеялась, и плакала Архелия, не стесняясь никого. — Думала, никогда тебя не увижу. Изабель не могла оторвать обескураженного взгляда от лица сестры. Наверное, на такую бурную реакцию не рассчитывала даже я. Хель было абсолютно наплевать, что её слабость видят потенциально вражеские воины, Эдгар и остальные. Ей было плевать на весь мир — а все потому, что её сестра, её маленькая Изабель жива. В горле возник тяжелый ком, я чувствовала, что и сама могу запросто расплакаться. Поэтому я отвлеклась от их чудесной встречи и перевела взгляд на Катрея. Он уже успел вновь вскочить на коня и оказаться на одном уровне со мной. — Итак, что насчет мирного договора? — прокашлявшись, напомнил Радаман, пока Катрей сверлил меня злым взглядом. Я натянуто улыбнулась и махнула рукой в сторону ворот: — Я приглашаю вас погостить в Агенории, пока мы обсуждаем пункты. В это время ваша армия начнет пересекать перешеек, мы заблаговременно подготовили проход и открыли ворота. После первых ворот основная дорога поднималась в гору, закручиваясь вокруг неё спиралью, и при первом повороте, где стояли вторые ворота, дорогая разветвлялась: часть, ведущая на юг, к перешейку, медленно спускалась. С двух сторон располагались горы и холмы, покрытые густыми непроходимыми лесами, так что путь через Агенорию действительно был единственным. — Это честь для нас — стать вашими гостями, леди Агенор, — вежливо улыбнулся мне Радаман и осторожно, чтобы не заметил Катрей, подмигнул. Мы с оборотнями развернулись и обогнули карету, благо, места было достаточно. Вампиры последовали за нами — кроме разве что Архелии, которая осталась вместе с Изабель дожидаться, пока карета развернется. Наверняка в ней они и поедут. Эдгар без лишних слов подхватил поводья оставленной лошади Хель и передал их одному из своих воинов. Потом обогнал полыхающего от злости Катрея, собранных оборотней и пристроился рядом со мной. — Итак, леди Агенор, — насмешливо начал он. — Если бы я знал, как высоко ты взлетишь, то не гонял бы так по залу и не оскорблял направо и налево. Я отпарировала: — Ну что вы, лорд Марибо, я благодарна за ваши уроки. Они были пропитаны мудростью и благородством, как и вы сами. Естественно, Эдгар уловил издевку и хищно улыбнулся. — Надеюсь, крошка Кэсси, ты не откажешь мне в тренировочном бое. — Как вы смеете так говорить с леди Агенор?! — не выдержал ехавший немного позади Эдриан. — Имейте уважение! — Я лучше какую-нибудь служанку поимею! — фыркнул, ничуть не обидевшись, Эдгар и обратился ко мне: — Кстати, у тебя нет какой-нибудь очаровательный фрейлины или хотя бы камеристки? В Серрате я даже заскучал, теперь рад осваивать новые шейки. Хотя если попадется красавица, то я не только клыки в нее всажу, но кое-что еще. Эдриан задохнулся от возмущения, не ожидая такой дерзости. Краем глаза я заметила, как он потянулся к мечу. Пришлось коротко мотнуть головой, и он неохотно отступил. — Я предоставлю вам кровь для питания, но только в бутылках. Никаких насильственных укусов, только при обоюдном желании, — отрезала я. — А как ты знаешь, в последнее время оборотни не в восторге от вампиров, так что… — А если я нарушу твой приказ, что ты сделаешь? — криво усмехнулся он. — Отшлепаешь? Я раздраженно посмотрела на него, мысленно взмолившись всем богам, чтобы Эдриан продолжал хранить молчание. — Благодаря Архелии я владею не только эрибейской магией, но и кровной. И знаю парочку очень неприятных проклятий — например, исчезновение мужской силы до тех пор, пока я не вытащу из тебя мольбу о прощении. Или зуд по всему телу. Или еще парочка неприглядных проклятий, после которых ты неделю не выйдешь из туалета. Как тебе идея? — Договорились, против воли кусать не буду, — поспешно согласился он и улыбнулся: — Я и забыл, как с тобой весело, Кассандра. Я не смогла не улыбнуться в ответ.

***

Аргисса, окатив вампиров взглядом, полным презрения и отвращения, все-таки лично сопроводила их в заранее приготовленные покои. Один из вооруженных спутников отправился вместе с конюхами в конюшню, чтобы проследить за лошадьми. Катрей за все время пути ничего мне не сказал, хотя его горячий взгляд прожигал спину. Радаман с любопытством наблюдал за полупустым городом, за настороженными оборотнями, и приветливо улыбался. Бьюсь об заклад, если бы он приехал один, без мрачного Катрея и язвительного Эдгара, оборотни смогли бы преисполниться дружелюбия по отношению к нему. Отказался передохнуть в выделенных покоях лишь Катрей. Не отрывая от меня злого взгляда, он процедил: — Я хочу поговорить с тобой… леди Агенор. Я поймала вопросительный взгляд Эдриана и мотнула головой, мол, сопровождение не нужно. Если он пребывал в шоке от язвительных замечаний Эдгара, то как отреагирует на злого Катрея… Уж лучше вытерпеть один тяжелый разговор наедине. — Тогда прошу в мой кабинет, — постаравшись сохранить достоинство, кивнула я. Я пошла впереди, Катрей быстро догнал и уверенно повел вперед, как будто зная, где располагался кабинет. — Что это за самоуверенный хлыщ крутится рядом с тобой? — как бы невзначай поинтересовался он. — Ты про Эдриана? Довольно сильный оборотень, из него выйдет превосходный лорд Агенор. Сказала абсолютную правду, но перевернула все с ног на голову — судя по скрежетнувшим зубам Катрея, меня поняли так, как нужно. Все оставшееся время до кабинета мы молчали, каждый погруженный в свои мысли. Уж не знаю, о чем думал Катрей, но я не могла избавиться от мысли, что вот он, рядом со мной, протяни руку — и коснешься напряженных мускулов. Лакей распахнул дверь кабинета, впуская сначала меня, затем Катрея. Я хотела пройти к своему креслу, чтобы отделиться от злющего гостя массивным дубовым столом. Так появлялась иллюзия защищенности, которая помогла бы мне удерживать образ равнодушной леди. Катрей решил иначе. Воспользовавшись тем, что я глупо подставила свою спину, схватил меня и оттащил к стене, прижимая меня и фиксируя запястья своими ладонями. — Ты действительно думала, что кровная клятва меня остановит?! — прорычал он и впился в мои губы, срывая поцелуй — жесткий, грубый, изголодавшийся. Каждым движением Катрей захватывал, брал свое. Я не успела и моргнуть, а сейчас боролась за каждый новый вдох, пытаясь хватать ртом воздух. Катрею это было на руку: он ворвался меж губ своим языком, жадно лаская и требуя ответить ему. Обжигающий жар, охвативший всю меня, дурманил голову. На мгновение длиною в вечность я забыла обо всех проблемах. Оставался только Катрей, прижимающий к стене, его горячие губы и слабые стоны — наши общие стоны. Весь мир померк, картина происходящего сгорала в огне желания, необходимости почувствовать его — именного его, моего неистового, яростного Катрея, — сводила на нет все попытки вернуть самообладание. Это буря, сметающая все на своем пути, не исчезнет, пока я — мы оба — не утолим свое желание. Не помню, как подол платья оказался задранным, как освобождал свое твердое желание Катрей — просто в какой-то момент он оказался внутри, даря ощущение наполненности. На мгновение мы стали едины — общий полустон-полувыдох, синхронно прикрытые глаза, страстный поцелуй. А потом Катрей начал двигаться, и мне пришлось схватиться за его плечи руками и обхватить его талию ногами. Он без труда подхватил меня, двигаясь еще сильнее, глубже… вырывая у меня радостный всхлип с каждым новым толчком. Кажется, я шептала что-то — не о любви, но о желании. Я не хотела возвращаться в полный трудностей мир, эта сладостная нега могла бы стать моим новым миром… именно об этом был шепот. Терпеть больше не было сил, мне хотелось взлететь и… В надежных мужских руках я выгнулась, громко вскрикнув. Сквозь затуманенное сознание я услышала низкий стон Катрея. Он замер внутри, напряженный, пульсирующий, а потом неохотно покинул меня. Тяжело дыша и едва удерживая себя на ногах (спасибо стене, без опоры я рухнула бы под ноги Катрею), я собирала осколки разума воедино. Получилось с трудом и не сразу. Катрей медленно, словно ставя клеймо, прикоснулся к моему виску с бешено пульсирующей жилкой горячими губами и ласково прошептал: — Я скучал, любимая. Это его «любимая» отрезвило меня лучше, чем могла бы холодная вода. Непривычное удовлетворение исчезло под волной обиды, боли и ненависти — теперь не только к нему, но и к себе самой. Подумать только, сама отдалась, без боя! Едва только ощутила его губы, как чуть ли не запрыгнула на Катрея! Жар от раскрасневшихся щек перешел на все лицо и шею — но на этот раз от унижения. Я чувствовала себя… использованной, что ли. Точно такое же унижение, как когда я узнала об истинных причинах интереса Катрея. Чувствуя, как слезы подступают к глазам, я яростно оттолкнула Катрея и отошла к столу. Спешно поправила платье, отворачиваясь в сторону. — О чем ты хотел поговорить? — холодно произнесла я, справившись со слезами и усаживаясь на свое кресло. — Мне ничего не остается, кроме как соблюдать условия клятвы. Но ты же не думаешь, что я не перестану ухаживать за тобой как за леди Агенор? Для меня ничего не изменилось, — заявил Катрей, усаживаясь на стул с резной спинкой напротив. — Ухаживать? — коротко рассмеялась я и тут же зло выпалила: — Ты похитил меня, обманом заставил стать твоей любовницей, насаждал свои желания и пытался использовать меня, как племенную кобылу. — Катрей открыл рот, чтобы возразить (причем наверняка из-за последнего пункта), и я разъярилась еще больше: — Даже не смей отрицать этого! Скажи, ты готов был бы прямо сейчас обратить меня в вампира и отказаться от мечты ради возможности быть вместе всегда? Катрей молчал, и это было красноречивее всех ответов. — Так я и думала. Именно поэтому только что произошедшее останется досадной ошибкой, о которой мы оба забудем. Я была и остаюсь леди Агенор, поэтому относись ко мне с уважением. Все захватнические планы касательно меня можешь выкинуть из головы сразу же. Катрей откинулся в кресле, пятерней взлохматил черные волосы и поинтересовался: — А если я предложу тебе выйти за меня замуж? — Я отвечу отказом, — честно призналась я. Подлокотники стула угрожающе треснули, но Катрей произнес предельно спокойно: — Могу я узнать, почему? — Ты еще не понял? — удивилась я. Что толку десять тысяч раз объяснять, если он снова переспросит?.. — Проще говоря, неважно. Я не хочу видеть тебя в качестве своего мужа. — Нет, Кассандра, это ты не поняла, — зло улыбнулся Катрей и подался вперед. — Ты не поняла, что бороться со мной глупо. Я обойду кровную клятву и сделаю все, чтобы ты вернулась ко мне. Советую поскорее разобраться с делами Агенории и добровольно стать моей, иначе… — Иначе что? — выплюнула я, чувствуя, как в груди растет ком из злости, страха и обреченности. Вместо ответа Катрей демонстративно поправил черный камзол, смятый после… ошибки у стены, и самоуверенно произнес: — Твое тело не более чем десять минут назад с жаром отвечало на мои прикосновения, ты хотела меня, ты соскучилась по моим ласкам. И не смей врать мне, что не любишь меня. — Не путай похоть и любовь, — фыркнула я. Катрей поднялся, посмотрел на меня сверху вниз и прищурился. — На первое время мне и этого достаточно. Любовь может возникать по-разному, Кассандра. — Он повернулся и пошел к двери, напоследок бросив: — Если я увижу, как та драная псина, что ты приблизила к себе, хотя бы пальцем касается тебя, то вспорю ему брюхо, не задумываясь. Я закрыла лицо руками и беззвучно закричала, не зная, как еще выразить внутреннюю бурю. Столько эмоций: во главе оказывался то страх, то злость, то ненависть… неудивительно, что магия живо откликнулась и снесла книги с полок, все бумаги со стола, даже треснуло стекло в одном из окон. И в конце концов, осталось только опустошение. Вселенская усталость, такая, что хотелось выть, бессильная ярость, выжегшая все внутри. Чувства пропали вместе со слезами. Мне очень хотелось пойти к Изабель и найти у неё утешения и поддержки, но она наверняка сейчас с Хель. Анелия зашла через полчаса. Кабинет, переживший магическую бурю, ничуть её не удивил. Она лишь бегло скользнула взглядом по бумагам, книгам и осколкам вазы, валявшимся на полу, и поправила картину. Я подняла голову, провела ладонями по щекам, стирая остатки слез, и посмотрела прямо на неё. — Я позову служанку, — понятливо кивнула она, хотя я даже рта раскрыть не успела. — Спасибо, Анелия, — криво улыбнулась я и окликнула её, когда она уже взялась за ручку двери. — Ты не могла бы… сходить к лекарю и принести мне отвар лунареса? Если она и удивилась, то не подала виду. Легкий кивок послужил ответом, а потом я вновь осталась одна в кабинете. На этот раз я не допущу того, чтобы меня обманули. Отвар из лунареса предотвращает зачатие, на которое Катрей наверняка надеялся. *** Перед ужином ко мне зашел Радаман. — Очень рад тебя видеть, Кассандра, — дружелюбно улыбнулся он. — Власть тебе к лицу. Я ответила ему слабой улыбкой и махнула рукой в сторону свободного стула. — Я тоже рада тебя видеть, Радаман. Присаживайся. Чем могу быть полезна? Радаман присел и протянул мне бумаги, исписанные его ровным красивым почерком. Надо же, ни одного пятна от чернил… он здорово постарался. — Это черновик мирного договора. Я готовил его еще при Медоне, так что кое-какие пункты могли устареть. — Ты проделал скрупулезную работу, — отметила я, пробежав взглядом по пунктам. Да, некоторые моменты нужно будет исправить, это заметно и без детального изучения. На губах Радамана появилась слабая улыбка. — Опыт. — Действительно. Я внимательно прочитаю и внесу правки в ближайшее время, — пообещала я. — Кстати, пока не забыла… можете отправить доверенного человека в Дартмур. — Зачем? Джон Дартмурский не объединится с вампирами даже после смерти Медона, — нахмурился Радаман. Я самодовольно улыбнулась. Видимо, до него еще не дошли последние новости. Было удивительно приятно знать что-то, чего не знает Радаман. — Джон Дартмурский скончался, теперь правитель Дартмура — его брат Келвин, оставшийся моим союзником и являющийся моим зятем. — Мери? — догадался Радаман. Моя улыбка стала шире. — Весьма умно, — признал он и откинулся на спинку стула. — То, что тебе удалось выстоять против напора Катрея и заставить его признать твое право на трон само по себе потрясающее событие. Но ты еще и нашла нам союзника… я впечатлен. Улыбка увяла, но не от похвалы Радамана. Просто я вспомнила, как «выстояла против напора Катрея» в этом самом кабинете всего пару часов назад. Сложно сказать, чего внутри меня сейчас было больше — ненависти к себе или внезапно вспыхнувшего желания. — Подготовка договора займет около двух или трех недель в лучшем случае, — перевел тему Радаман и усмехнулся: — Надеюсь, ты сможешь вытерпеть нас? Характеры членов моей семьи не сахар. — Я привыкла к вашим особенностям, — хмыкнула я. — А вот оборотням придется туго. Думаю, общее веселье на торжестве смягчит их: через неделю заканчивается траур по Исмене, а через две будет свадьба моей младшей сестры. Я отложила бумаги, но недалеко, чтобы при удобном случае можно было легко дотянуться до них и начать внимательное изучение. — Приношу свои соболезнования по поводу отца и мачехи. — Радаман сочувственно склонил голову. — Извини, что не сделал этого с самого начала. Должно быть, тебе трудно было пережить это. — Не особо, — пожала плечами я. — С потерей отца пришлось смириться быстро, того требовали обстоятельства, а Исмена была той еще стервой. Радаман прищурился, внимательно изучая глазами мое лицо. — На секунду ты напомнила мне Хель, — признался он. — Точно так же пытаешься скрыть внутри эмоции и показаться более высокомерной, чем есть на самом деле. Даже не знаю, как к этому относиться. А я не знаю, что думать по этому поводу… Сравнение с Хель одновременно польстило мне и навело на мрачные мысли. Надеюсь, я не повторю её судьбу и не буду сжигать себя в ненависти тысячу лет. Хотя я ведь сейчас именно этим и занимаюсь… Я моргнула, прогоняя страшную картину, и спросила: — Ты видел Хель? — Они с Изабель закрылись в покоях последней и никому не открывают, — улыбнулся он. — Я невероятно рад, что Изабель оказалась жива. И благодарен тебе. — Я вскинула брови. — Знаю, Катрей навряд ли тебе это скажет, но… спасибо за то, что вернула нам Изу. Я никогда не видел Архелию такой счастливой. — Не за что, Радаман. За недолгое время Изабель стала моей подругой, какой была Хель… Я не могла причинить вред ни одной, ни другой. Но Катрею не говори, — сухо рассмеялась я. — он не должен знать, что я блефовала и отпустила бы её в любом случае. Радаман приложил руку к темно-синему камзолу, выгодно оттеняющему его голубые глаза. — Клянусь, я не выдам твоей тайны, — с улыбкой пообещал он и поднялся: — А теперь позвольте проводить вас на ужин, леди Агенор? Совсем как в первый мой день в Серрате… Радаман ведь тоже вел меня к столовой и официально представлял своей семье. — Трудно отказаться от такого общества, — подыграла я и, поднявшись с кресла, приняла подставленную руку. — Сложно представить, какое веселье ждет нас на ужине. Великий и ужасный Катрей со своей свитой против верхушки агенорского общества… Такое и в кошмарном сне не приснится.